Жемчужина боярского рода 1
Кожаная сбруя, нож, кристаллы-индикаторы, травы, эликсиры и даже особые шарики-таблетки по кармашкам. Все, я готова. Быстро попрощалась с Марфой, в последний раз проговорила с ней план дезинформации: в связи с плохим самочувствием и взволновавшим ее визитом бывшего боярышня Ольга решила принять молитвенное бдение на семь суток, во время которых не может покинуть затвор и ее тоже никто не смеет тревожить.
Как только я вошла в здание конторы, меня встретил знакомый шум. Коллеги бодро занимались своими делами, обсуждали последние новости, проверяли снаряжение.
– Привет, Еж, – окликнул меня начальник кордона. – Твои наниматели уже прибыли. Мы еще затемно за ними послали, как только грани выстроились в ключ. Боярычи ждут в комнате для встреч.
– Спасибо, Петрович, – кивнула я, мысленно усмехаясь. Ранние пташки, надо же. Подскочили сразу, как пришло известие, что уже можно отправляться. Неужели Николай тоже встал на рассвете? За ним отдельно прислали кого-то от Снежинского? Кузен в прошлом терпеть не мог подниматься раньше полудня, представляю, в каком он настроении. – Надеюсь, все прошло гладко.
Начальник в ответ усмехнулся, его глаза заблестели.
– Гладко, как наждак. Особенно когда я сказал им, что дополнительные платежные документы им придется согласовывать с канцелярией самостоятельно. Кордон и проводники не обязаны волочь на себе всю столичную бюрократию. Они до сих пор переваривают это известие.
– Отлично, – пробормотала я, направляясь к комнате для встреч. Было все же немного волнительно. Да, узнать во мне Оленьку трудно, почти невозможно. Но вдруг? Николай все же мой кузен и знает меня с детства.
Когда я вошла, взгляды всех четверых обратились на меня. Снежинский, Николай и Орловский стояли у стола, за которым мы с ребятами обычно пили чай с Марфиными пирогами, явно напряженные. Их наряд и манеры резко контрастировали с моим видом и поведением.
– Приветствую, господа, – сказала я, скрестив руки на груди. – У нас тут проблема. В договоре четко указано, что я сопровождаю только троих. Четвертый боярыч лишний.
– Мы понимаем ваше беспокойство, Еж, – начал Игорь, стараясь говорить спокойно. – Но у нас есть приказ от канцлера. Николай Барятинский обязан присоединиться к нам.
– Не нанималась тащить четвертого подопечного, – отрезала я. – Так еще и платить за это будет корона. А от нее больше бумаг, чем денег. Оно мне надо?
Что интересно, Снежинский после моих слов переглянулся с Орловским так, будто опять заранее поспорил на мою реакцию. И выиграл.
Их рыженький спутник вообще слился со стеной, он всю дорогу вел себя как зайчик и не отсвечивал.
Зато Николеньку буквально всего перекорежило. Он меня не узнал, но зато по-настоящему взбесился оттого, что какая-то девка смеет перечить и ставить условия.
– Ты забываешься, простолюдинка! Тебе приказывает боярыч! Делай что велено и не задавай вопросов!
Глава 7
В комнате повисло напряженное молчание. Орловский со Снежинским обменялись весьма недовольными взглядами и подобрались, как перед боем. Даже рыженький тихушник резко вскинулся, в его голубых глазах мелькнула неясная тень, заставившая мои инстинкты насторожиться. Хорошо еще, ни один боярыч не рискнет колдануть так близко от аномалии, а то дело могло бы плохо закончиться.
В комнату переговоров на шум стали заглядывать мои коллеги. Заглядывать, осматриваться, делать заинтересованные лица. «Водить жалом», как принято было говорить на нашем профессиональном жаргоне про ситуацию, когда тебе что-то не нравится и ты пытаешься осознать, что именно. Даже Петрович отвлекся от своих бумаг и встал в дверях.
– Послушайте, сударь, – его голос прозвучал гулко, словно удар колокола, – мы, конечно, со всем уважением. И почтение к древности вашего рода имеем, опять же. Но здесь граница. А она свои законы знает и любит. Ей столичные не указ. Здесь мы сами решаем, кого брать в поход, а кого нет. И если Еж откажется, никто ее не заставит. Ну разве что его царское величество лично пожалует и вежливо попросит.
Другие проводники одобрительно закивали, поддерживая Петровича.
Николенька аж слегка побледнел и заполошно оглянулся на остальных боярычей. Но те живо сделали вид, будто рассматривают березу за окном и все происходящее их никак не касается.
– Это так, – подтвердила я, понаблюдав эти танцы вокруг иерархии. – Проводник может отказать любому, кого сочтет негодным.
Николай побледнел еще сильнее, на этот раз от злости, вперился в меня пылающим взглядом, явно хотел что-то высказать, уже даже рот приоткрыл…
– Как у вас тут интересно!
Новый персонаж возник за моей спиной словно призрак. Просочился сквозь ряды коллег, аккуратно отодвинул в сторону Петровича и с независимо-нахальным видом прислонился к косяку.
– Снежинский, я смотрю, твои организаторские способности по-прежнему оставляют желать лучшего. Там, где ты, сразу срач и затруднения.
– Вьюжин, – голосом моего бывшего жениха можно было заморозить весь кордон и как минимум половину аномалии, – что ты здесь забыл? Не помню, чтобы звал тебя посоветоваться.
– Меня не надо звать, я и сам люблю развлечься. Так что тут у вас? Какой-то дурак из твоей команды пытается рассорить великие роды с гильдией проводников? Как мило!
Я постаралась слиться с фоном и незаметно отползти чуть в сторону по стеночке, мысленно проклиная собственное невезение последними словами. Только Алексея Вьюжина здесь не хватало… Не дай бог, он сейчас тоже достанет из кармана какую-нибудь бумажку от канцлера и заявит, что тоже должен присоединиться к экспедиции с особым поручением!
Если такое случится, я сразу откажусь, даже выплачу неустойку из накопленных денег. Но в одной компании с двумя боярычами, ненавидящими друг друга с детства, я никуда не пойду! Мертвым деньги не нужны.
Алексей Вьюжин самой судьбой был создан для того, чтобы соперничать и воевать с Игорем Снежинским. Оба рода были из первой боярской сотни. Равны по богатству и влиянию. Владели одной стихией, только у Снежинских холод шел в обрамлении воды, а у Вьюжиных – в обрамлении ветра.
Парни даже родились в один год и один месяц, с разницей в неделю. Ну и наконец, внешне оказались похожи как братья, хотя Снежинские и Вьюжины никогда не роднились ближе чем через седьмое колено. Оба сногсшибательные блондины с правильными чертами лица, высокие, поджарые, быстрые и грациозные, как хищники.
– Тебя не спросили. – Игорь старательно делал вид, что присутствие парня, с которым они дрались и соперничали все младшие, средние и старшие курсы академии, его вовсе не волнует, разве что слегка раздражает своей неуместностью.
– Конечно, не спросили, и очень зря. Господин… как вас там? – Вьюжин сделал вид, будто припоминает фамилию Николеньки. – Барятинский, верно? Я бы настоятельно рекомендовал вам вести себя прилично. Канцелярия его величества крайне неодобрительно относится к тому, что родовитые, но капризные боярычи могут нанести вред государственным интересам на границе с аномалией.
Я только мысленно хмыкнула, глядя, как зеленеет от злости кузен. Вьюжина он, насколько помнилось Оленьке, боялся и ненавидел даже больше, чем Снежинского. А тот не упускал возможности куснуть побольнее, пусть даже того, кто особо-то ни в чем не провинился.
Барятинские ущемили Вьюжиных, когда помолвили свою старшую дочь с Игорем, отказав Алексею. Этого оказалось достаточно, чтобы шпынять младших членов рода почем зря.
Понятно, что самому Вьюжину на молодую боярышню было наплевать. Она была ценна как приз, как приданое, как связи семьи, как возможность усилить собственное влияние. И обскакать род-соперник.
В этом поединке победили Снежинские, Ольгу помолвили с Игорем. Вьюжин бесился и отыгрывался на ком только мог. На Николеньке, например.
Потом случился ритуал, во время которого жених выжег Ольгин дар, и она стала вообще никому не нужна. А вот память о проигрыше осталась. Как тут не пнуть одного из Барятинских, если он сам подставился?