Тропою Силы (СИ)

— Да так… о своем, о вечном.
— Н-да? — подозрительно прищуриваюсь.
— Да-да. Нет, но какая женщина, Шейд. Какая женщина! Эх…
— Э-э-э… я вот сейчас конкретно так не понял!
— Расслабься. Ей нравятся люди или миралуки.
— Короче тебя отшили.
— Угу.
— Сразу?
— Угу.
— Но хоть целым ушел, гордись! Далеко не каждый этим может похвастать. Поверь — я знаю.
— Угу.
— А как дело было?
— Ну как… с угрозами и лезвием в пасти. А еще допросом. Как же она была красива… эта пылающая аура, сочащаяся и давящая Сила, а глаза… нет, ну какая Женщина!
— Ирбис, прием-прием, вернись ко мне! — тормошу его за плечо. — Учитель!
— А? А, да, прости. Ты, кстати, знаешь откуда твоя мать родом?
— Не-а. Я и не спрашивал никогда. А что, ты знаешь?
— Да.
— И откуда? С Тайтона? — усмехаюсь.
— Нет, с Чикагу.
— Ау… э-э-э… пф! Нет, ну тогда все понятно.
— М?
— Понятно откуда замашки. Хадия страдает ровно тем же, только в большей степени. Чуть что, за нож хватается и размахивает им аки палочкой.
— Н-да. А ты знал, что твоя мать безродная?
— Нет, она не любит говорить о своем прошлом. Так, стоп. Погоди… — я посмотрел на гермодверь за которой скрылся корабль. — Безродные на Чикагу, это же самое дно?
Ирбис изменил гримасу на лице, в духе «вот-вот, я о том и говорю».
— Н-да. Пошли что ли?
— Идем.
Это был тот небольшой островок спокойствия и счастья, во всем калейдоскопе событий. Туда лети — разгребай, сюда лети — разбирайся… у мамы работа была веселее — отлавливать беглых одаренных опасных для общества. Кстати, что вполне лично меня устраивало. Платят хорошо, работа не пыльная, есть кому морду бить… ну не ляпота?
Эх, мечты-мечты. До них мне пока расти и расти, а пока будем учиться, учиться, и… стоп.
Ирбис, мне сейчас в голову пришла просто восхитительная мысль! Стой, ты куда попятился?! В смысле, тебе моя рожа не нравится? Это отличная идея, и я уверяю тебя, она тебе зайдет! Да не надо на меня так смотреть, я тебе что, маньяк, чтобы меня ТАК смотреть? Ладно, не важно. В общем слушай, я тут заметил, что маленько расслабился… пшел к Саарлу, умник, я в боевом плане имею ввиду. Так вот, как на счет устроить тренировочный спарринг? Нет, в смысле ты «не хочешь»? Мне же надо как-то форму поддерживать и былое вспомнить, я из-за тебя, пацифиста гребанного, две такеды никому лицо не бил! Нет, это не значит, что его надо бить тебе, но твоя мысль мне определенно импонирует. Я просто хочу поддержать форму. Обещаю, больно бить не буду. Да сколько можно, не надо на меня так смотреть, посмотри на себя! Мотаешься постоянно из одной задницы в другую, надо ведь и за себя уметь постоять. А я могу много интересного показать, м? Мне тренировка, тебе учение.
Сверля меня полным недоверия взглядом, Ирбис все-таки сдался, а я мысленно крикнул «Попался». Ибо теперь, если была возможность, мы проводили спарринг, в том числе и на кораблях. Для этого, просто растаскивали в трюме грузы освобождая площадку, ну и, собственно, дальше шел бой.
О-о-о-о, какое же это приятное чувство. Я катал Ирбиса по полу только так. Несмотря на нашу разницу в возрасте, он все-таки не был боевиком как я, а потому, любая стычка заканчивалась соприкосновением его лица с полом. Как и обещал, сильно не бил, но ему хватало и этого. И да, это все исключительно тренировка! Да. Я не получаю удовольствие от праведной мести этому мучителю, я не получаю удовольствие от праведной мести, я не получаю… нет, Ирбис, это я сам с собой говорю. Нет, у меня все хорошо с головой. Продолжим занятие? Эй! Куда, куда ты уползаешь, мы только начали!
Вессира 
Глядя в иллюминатор, развалившись на кровати прямо возле него, я с глупой улыбкой на губах, представляла как скоро закончится обучение, и мы станем странниками. Что будет потом, гадать не приходилось, дальше начнется финальный этап и паломничество по храмам Дже’Дайи. Наверное, самый опасный этап в их жизни, который разделяет её на до и после. Ведь не каждый завершит свое Великое Путешествие. Некоторые падут жертвами множества опаснейших природных явлений и животного мира Тайтона. Другие потеряют себя. А есть те, кто просто сломается и предпочтет оставить Тайтон, рассеявшись по системе. Но как Дже’Дайи, мы должны принять это. Мастер из Падаван Кеша — Дила Ян Моролла всегда говорила, что в реальности не существует абсолютов. А жизнь — это вызов, и только встречаясь с опасностью лицом к лицу, можно добиться настоящего величия.
 
Вот только, эта мысль настолько же меня вдохновляла, насколько останавливала. Величие. Что это такое? Признание остальных? Собственные достижения? А может и то, и другое? Но… зачем? Зачем оно мне нужно? Я ведь не хочу быть великой. Мне это не нужно. Сейчас не нужно. И я это понимаю.
Но раньше все было по-другому. Раньше, я хотела достичь и признания остальных, и взойти на вершины в познании Силы. И если с последним я согласна и сейчас, пусть по другим причинам, то вот первое… глядя на Шейда, а теперь и его мать, я уже не уверена, а нужно ли оно — признание кого-то, кто, по сути, тебе безразличен?
Шухр! — открылась дверь в которую вошла мастер Аала. Распаренная, в полотенце и счастливой улыбкой на лице.
Мастер Аала… поначалу я стеснялась своего учителя и её манер, ведь о стыде она кажется даже никогда не слышала. Зайти в каюту и спокойно переодеваться, говорить на откровенные темы, отвешивать шутки, от которых первые такеды я краснела как вареный краб. А еще, она любит улыбаться и в принципе пребывает в хорошем расположении духа. Даже когда у нас проблемы, очень большие проблемы, она продолжает улыбаться и веселиться. В этом вся она. Нас вот-вот съедят, а она и не думает становиться серьезней. У Шейда кстати, есть похожая черта. Не такая же, но около того. Как тогда, когда нас на первому году обучения занесло в пустыню и нам пришлось делать ноги от кремнеящеров. Мы тут выживаем, а этот ржёт. Еще раз глянув на подвязывающую лентами грудь Аалу в отражении иллюминатора понимаю, что они с сыном одного поля ягоды.
С другой стороны, это ведь хорошо. Аала никогда не унывает… или делает вид что не унывает, как бы плохо ей не было. Лишь единожды я видела явственную мрачную тень на её лице, когда спросила об отце Шейда. Больше тема не поднималась, а я и не лезла. Еще один короткий взгляд на задумчивого мастера, который с видом вселенских мук думала, красненькую маечку надеть, или зелёненькую?
А ведь она не только была сильна, в должной степени умна, но еще и очень обаятельна. Ведь чего у Аалы было не отнять, это фигуры и красоты. Где бы мы не появлялись, к ней обязательно кто-нибудь да клеился. Причем не важно, это мог быть и обычный человек, так и какая-нибудь уважаемая персона с верхов планеты. И все терпели крах. Здесь я видела просто кардинальную перемену в Аале. Она одним взглядом могла послать тебя в пешее эротическое направление, все так же мило улыбаясь. Других, особо не понятливых, она посылала пинком под зад. Были еще третьи, которые даже после этого не унимались и грозились карами, но последний улетел в окно с третьего этажа. Аала не любила церемониться, она действовала сразу. Помню, она просто походя зажарила охрану одного предприимчивого наркодилера. Пощада, ценность жизни, милость… о чем вы?
А когда мы были на Чикагу, я воочию могла наблюдать как от нее шарахается весь криминал. Вот серьезно, идем мы по улице, видим впереди патруль какого-нибудь клана, и как только те замечают нас, стараются тут же бочком-бочком скрыться. Позже я узнала, что мастер выросла на Чикагу, потому у нее и особая репутация, и заточенные зубы на местных… зато я наглядно узнала, что милой улыбкой, добрым словом, и молнией Силы можно добиться очень и очень многого.
 
И вот что интересно, у Аалы, по сути, все есть. Сила, уважение, влияние… она значимый член ордена, более того, даже отказалась от поста Мастера Храма Став Кеша, один из лучших бойцов, и, по сути, именно она добилась того самого Величия, о котором я когда-то задумывалась. Её боятся на Чикагу, признают на Калимаре, само её имя может повлиять в решении спора. Но… самое забавное, что я не вижу этого величия в ней. В смысле, поведения. Ведь оно как? Чем выше ты взобрался, тем выше задираешь нос. Это просто факт, который я неоднократно могла наблюдать. Он есть у всех, не важно, форсьюзер ты, или нет, просто у кого-то он прослеживается больше, а у кого-то меньше, вот и все.