Проклятье (СИ)

На ее лице покоилась блаженная улыбка, и она счастливо рассмеялась Драко, который наклонился ее поцеловать.
Его зрачки были расширены, а дыхание сбилось.
Гермиона протянула руку, чтобы погладить его член, и обнаружила стекающую нить смазки, которую размазала по головке, вызвав у Драко всхлипы, похожие на ее собственные.
— Иди ко мне, — потянула она его на себя, и он лег на нее, приятно вжимая Гермиону своей тяжестью в кровать.
Она развела бедра, и Драко взял в руки член, подводя его ко входу.
После оргазма мышцы Гермионы расслабились, а смазки было предостаточно, чтобы облегчить болезненные ощущения, но Драко все равно понадобилось время, чтобы ввести внутрь хотя бы головку.
Гермиона была очень тугой и чувствовала ужасное натяжение по всей промежности.
Пока Драко совершал толкающиеся движения, разрабатывая ее влагалище, Гермиона слегка отвлеклась, радуясь тому, что свою порцию удовольствия уже получила.
Гермиона смотрела на Драко, прямо ему в глаза, темные, расширенные, и видела, что ему с ней хорошо.
Несмотря на ноющее ощущение в паху, Гермионе нравилось происходящее. Она видела возбуждение Драко, приятно отзывающееся у нее в груди, она видела, как открыт его рот, слышала, как тихие стоны срываются с его губ, ощущала вес его тела.
Ей было больно, внутри саднило, но почему-то хотелось продолжать.
Ощущение наполненности, даже натянутости, ей понравилось.
Член Драко наконец зашел дальше, и Гермиона дернулась от резкой боли, забираясь выше.
На внутренней стороне бедер была кровь.
Драко отстранился, но она привлекла его обратно, и они продолжили.
Теперь уже было вполне терпимо.
Конечно, пальцами было лучше, но Гермиона знала, что со временем все станет намного приятнее — и поняла, что времени у них, возможно, больше не будет.
Изо всех сил отгоняя горькие мысли, Гермиона потянулась поцеловать Драко, обнимая его, проводя ногтями по его спине: его всегда это заводило.
— Все в порядке? — спросил он, менее активно двигая тазом, и Гермиона прижалась к нему еще сильнее, заставляя его войти слегка глубже, и они оба застонали.
— Гермиона… — шептал он, входя в нее, и она ощущала если не блаженство, то, по крайней мере, что-то очень приятное.
Несмотря на то, что второго оргазма у нее явно не будет, Гермионе не хотелось останавливаться.
Ей все еще больше всего на свете хотелось быть как можно ближе к Драко, быть наполненной им, и ощущение его члена внутри запускало в ней какой-то древний инстинкт, первобытное чувство близости.
— Мне очень, очень хорошо с тобой, — выдохнула она и внезапно поняла, что из ее глаз покатились слезы. — Мне чертовски прекрасно, Драко, я… я…
Гермиона проглотила последние слова, но он понял, что она хотела сказать. Взгляд Драко стал еще более пронзительным, чем в начале вечера, и между бровей пролегли морщины. Его взгляд был прикован к ее глазам, пока он вколачивал в нее свой член.
Ресницы Драко трепетали, когда его лицо перекосила судорога.
Он не отводил взгляда от Гермионы, и в нем сквозила нежность вперемешку с похотью, отчего сердце Гермионы сжалось.
Драко отчаянно брал ее, впитывая всю ее, как будто запоминая каждую деталь, и, по правде говоря, Гермиона делала то же самое.
Их стоны заполнили комнату.
Драко рвано дышал и почти подвывал, и Гермиона понимала, что он скоро кончит.
Она развела ноги еще шире, насколько позволяли суставы, а потом обняла его ногами, скрестив щиколотки. Драко резко выдохнул, толкнулся немного глубже, убыстрил темп и стонал на каждом толчке.
— Это последняя капля, ведьма, — их лица были в миллиметре друг от друга, и они ловили дыхание друг друга.
Толчок, толчок, толчок, и Драко зарычал, прижимая Гермиону к себе, пульсируя в ней, и она почувствовала, как горячая сперма толчками наполняла ее вагину.
Они громко дышали, вжавшись друг в друга, не желая разрывать объятий.
Дыхание Драко грело щеку.
Он вышел из нее и лег на спину, притягивая Гермиону к себе, и та с радостью перекатилась, устроившись на его груди.
  
Они лежали так очень долго, дрейфуя на грани сна, пока Гермиона не озябла. Тогда Драко перекатился и переместил их под одеяло, погасил лампу, погружая комнату в темноту.
Гермиона обнимала его, уткнувшись носом в шею, и это было лучшее в мире чувство.
Она дрожала, когда реальность обрушилась на нее, и сильнее обхватила Драко.
— У вас все получится, — прошептал он. — Все будет хорошо.
Из глаз Гермионы против ее воли потекли слезы, хотя она давала себе зарок не разводить сырость, не портить их последний вечер.
— Тш-ш, — Драко гладил ее по волосам, прижимая за затылок к себе, давая знать, что не отпустит, что будет рядом.
— Как ты догадался? — Гермиона расслабилась в кольце его рук и шмыгнула носом.
— Сложно было не понять по твоему лицу, — горько усмехнулся он.
Они молчали, дыша почти в унисон.
— Если бы я мог, я запер бы этот вечер в стеклянном шаре, таком, который потрясешь — и как будто внутри снег, — нарушил тишину Драко. — И мы навсегда остались бы там, без начала и без конца, просто один момент, который длится вечность.
День: 96, 06:00
Гарри, Рон и Гермиона переместились в «Ракушку».
Крюкохват ждал их в саду.
Гермиона переоделась в одежду, которую могла бы носить Беллатриса, и вздохнула.
Взгляды всех присутствующих были обращены на нее.
Гермиона набралась мужества, закрыла глаза и осушила пузырек с Оборотным зельем.
Через пару мгновений длинные черные волосы струились по спине, глаза с тяжелыми веками презрительно уставились в лицо Гарри, но стоило ей заговорить, и Гарри сразу услышал Гермиону в низком голосе Беллатрисы Лестрейндж.
— Она на вкус такая противная, хуже лирного корня! Так, Рон, иди сюда, я тебя обработаю…
========== Эпилог ==========
Гермиона потеряла счет времени.
Дни смешивались между собой, то непомерно долго тянулись, то стремительно мчались вперед.
Водоворот событий кружил ее.
Гринготтс. Чаша. Дракон.
Хогвартс. Диадема. Выручай-комната.
Малфой, которого она не видела уже она не помнила сколько — живой, живой, билось сердце, — успел выдернуть ее в последний момент из подступающих языков Адского пламени, и Гермиона вскрикнула от страха, прижимаясь к его спине, когда его метла ухнула вниз.
Гарри. Слезы.
Змея. Меч Гриффиндора.
Армия Волан-де-Морта.
Последняя битва.
Когда Драко бросил Гарри палочку, Гермиона возликовала.
Когда луч заклинания отразился от Гарри и ударил в Волан-де-Морта, все застыли, затаив дыхание.
Когда окружающие отмерли и осознание победы точками заполнило их разум, а облегчение расслабило плечи, послышались восхищенные возгласы.
До Гермионы доносились обрывки фраз, кто-то приобнял ее за плечи, хохоча, но она не обратила на это внимание.
Ее взгляд был устремлен на Малфоя.
Сквозь толпу, сквозь гомон, сквозь толкающихся людей, обессиленных, но ликовавших, — Гермиона нашла глаза Малфоя, жидкую ртуть, стальные, как тучи на небе.
Они двинулись друг к другу одновременно.
Лицо Драко было перепачкано грязью, и Гермиона знала, что выглядит не лучше.
Ее одежда была местами изорвана, как и его защитная мантия.
Драко прихрамывал, и Гермиона знала, что сможет это исправить.
Она шла все быстрее и быстрее навстречу Драко, и он ускорял темп, локтями расталкивая встречающихся на пути.
Гермиона рвано дышала, на лице расцветала дурацкая улыбка вместе со слезами, и она никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас, когда руки Драко плотно обхватили ее, не давая даже глубоко вздохнуть.
Они стояли посреди толпы, и им было все равно, что на них смотрели.
Гермиона целовала Малфоя, а он — ее, и это было самым правильным, самым лучшим, самым теплым ощущением в мире.
— Если бы я могла, я заперла бы этот момент в стеклянном шаре, — прошептала она, гладя Драко по щеке, — просто один момент, который длится вечность.