Мой бывший бывший (СИ)

— Вика, тебе звонят, кажется, — мама возвращает задумчивую меня к действительности. И вправду — в прихожей, в кармане моего плаща забытой Беонсе надрывается телефон. И кто это не дает мне пожрать после трудного рабочего будня? Снова Николай? Нет ему прощения!
И все же я улыбаюсь и откладываю вилку. Трубку беру даже не глядя, кто там. Ну, не так уж много у меня вариантов, на самом деле.
— Ник, тебе настолько не терпится узнать, что я решила насчет кино? — хихикаю я, уже сама замечая, что флиртую даже тоном.
— Вообще-то ты обещала мне перезвонить и сообщить о встрече с Машей, — убийственно холодно откликается Ветров.
Ох, зря я на номер звонящего не посмотрела…
Первое, что ложится на мой язык — это матерный посыл. Заковыристый такой. Но у меня дома женщины и дети, поэтому я воровато и бочком отчаливаю в Маруськину комнату — она дальше от кухни, и только потом выдаю отцензуренный вариант ответа, вполовину убавив громкость голоса.
— Ветров, а не пошел бы ты на хутор, молочко прямо из-под коровы употреблять.
— Ты мне пообещала, — ядовито напоминает мне Ветров. Это я его так бешу или тут что-то другое? — Сегодня это было. У тебя настолько короткая память?
— У меня было слишком много ярких впечатлений в течение дня, — парирую я, — например, то, как мне устроили диверсию и попытались подставить перед Козырем… Кстати, ты не помнишь, кто мне обещал, что больше никаких подстав мне не будет? Не припомнишь?
Ветров с той стороны трубки пару раз шумно выдыхает, будто пытаясь выпустить пар.
— Что за подстава? — наконец тоном святого, обвиненного во всех смертных грехах разом, спрашивает Яр. Вроде как и не в курсе.
Ах, какая прелесть, Ветров, вот только я тебе не верю. Да и грех мне отказываться от такого повода послать моего бывшего куда подальше. Ведь слово-то он не сдержал. И кодлу своей красотки — тоже.
Я не торопясь обрисовываю и про выключенные камеры, и про то, что Козырю отбили мое задание выполненным, и убедили, что я нарушила регламент техбезопасности.
— Ты ведь мне обещал, что ты и твоя восхитительная пассия оставите меня в покое и не будете мешать мне работать? Или это ты уже забыл? — сладким голосочком напоминаю я. — Или у тебя тоже было много ярких впечатлений, и в головушку такие мелочи просто не поместились? Ну, я понимаю, не каждый день твоя мадемуазель тебя прилюдно умывает. Вы бы хоть свои предварительные ласки в менее публичное место унесли.
— Я обещал только насчет себя, — уклончиво откликается Яр, игнорируя подкол про сцену в ресторане. Хотя я, признаться, немного ему в тот момент посочувствовала. Истерила Кристина Сергеевна некрасиво.
Но вы посмотрите — он обещал только насчет себя.
Адвокат, одно слово, в любое время дня и ночи найдутся оправдания. Правда, приемчик на самом деле дурацкий и малоэффективный. Его цель не в том, чтоб меня убедить, а в том, чтоб выиграть Яру время. Он явно сбит с толку и пытается сообразить, какой именно путь для наступления ему выбрать.
Тем более, что я вполне резонно не могу удержаться от ответа.
— То есть, по-твоему, я позволю тебе встречаться с моей дочерью, пока милейшая Кристина Сергеевна выживает меня с работы? Ветров, ты серьезно думаешь, что я настолько дура? Поговорим после суда. Чао.
— Стоп, — Яр успевает поймать мое внимание до того, как я бросила трубку, — давай честно — я не был в курсе никакой диверсии. Я разберусь. Это было в последний раз. Кристина тоже тебя больше не тронет.
— Не Кристина, так какая-нибудь из её подруг, — фыркаю я насмешливо, — Анджела Леонидовна, например. Или еще кто, за кого ты не отвечаешь.
— Я разберусь со всем, — настырно давит Яр, — ты сама не налажай в работе, а все сторонние помехи я устраню.
— Ветров, это всего лишь твои обещания, — я чуть прикрываю глаза, — и ты снова мне будешь лепить, что не был в курсе, но я тебе при этом уже буду должна. Тем более, если я сейчас скажу Маруське про возвращение блудного папы…
— Какого папы? Моего папы? — раздается нерешительный писк из-за моей спины.
 
Твою ма-а-ать…
Моя торопыжка как всегда поела за пять минут…
У меня в ушах свистит так, будто я ухаю в какую-то бездонную пропасть.
Господи, почему я в подъезд не вышла разговаривать? А еще лучше к подъезду. А в идеале — вообще было не брать трубку, и поговорить с Ветровым, только когда Маруська упадет спать. А теперь…
— Вика, — Ветров еще не в курсе, как я влетела, у него там новые убедительные доводы сформировались. Только я сейчас вообще не о нем думаю.
— Я перезвоню, — тихо выдыхаю я, сбрасываю и тут же вырубаю телефон к чертовой матери. Если и начнет перезванивать — мне не помешает. А самому Ветрову побиться об стену «Абонент временно недоступен» даже полезно.
Самое обидное в этой ситуации даже не то, что он меня обставил, нет.
Я сама себя подставила…
Могла бы еще потянуть время, а нифига, обратного пути уже нету.
Моя козявка стоит за моей спиной и таращится на меня глазами, что те плошки. Она даже не покачивается, она замерла, будто боится спугнуть что-то эфемерное, что еще даже не осознала толком, но не так уж далека от этого.

А в глазах такая надежда, что мне уже хочется пустить себе пулю в висок.
Я стекаю на её софу и, не находя никаких слов, хлопаю себя по коленям, приглашая Маруську на них усесться. Может, не по возрасту, но это нужно мне. Гораздо больше мне, чем моей малявке.
Маруська доверчиво устраивается на моих коленях, а я обнимаю её худенькие плечики. Убираю с мордашки прядь волос, выбившуюся из растрепавшейся косички. Понимаю, что у меня трясутся пальцы.
Я боюсь.
Я настолько боюсь, что меня трясет как в лихорадке.
Но она ведь ждет ответа на свой вопрос, моих исчерпывающих объяснений. И она… Она имеет на них все права, я не могу вцепиться в неё как Скрудж МакДак в золото. Она не моя вещь — а живая малявка, и просто хочет познакомиться с папой…
Но какой из Ветрова вообще может быть отец?
Я даже «воскресным папой» его не представляю…
Вот только это не представляю я.
Я ведь понятия не имею, каким он может быть в отношении Маруськи. Он видел её один раз и хочет познакомиться. Хочет установления отцовства, встреч, прочей фигни, кажется, что-то даже про алименты заговаривал. Ну, не я о них заговаривала, точно. Я к его деньгам добровольно бы не прикоснулась. И не заговорила бы о них. Нет, он сам о них заговаривал сегодня. И о встречах — тоже сам. Это…
Это ведь чего-то стоит, да?
— Солнышко, помнишь дядю, который приходил ко мне вчера? — неловко начинаю я. Ох, не предполагала я, что мне придется вести такие разговоры.
Маруська — человечек «сто тысяч вопросов» — кивает, слушает мои сбивчивые объяснения и атакует меня сначала одним сомнительным вопросом, потом другим.
И приходится находить ответы, такие, чтобы она мне поверила, такими, чтобы она поняла, и… Не возненавидела меня. Ни сейчас. Ни потом. Ни в принципе.
Ветрову я перезваниваю через сорок минут. Для надежности — все-таки выхожу в подъезд, а то есть у меня подозрение, что моя лиса все-таки будет подслушивать.
— Встреча завтра в час, — говорю тоном «официальных уведомлений», не терпящим никаких споров. Для начала — просто пообедаем. Место можешь выбрать сам, но не рекомендую никаких ресторанов. У Маруськи шило… Везде у неё шило, где только можно. Посочувствуй себе и официантам, вам её не поймать. А я дам Маруське вас хорошенько помучить, я слишком на тебя злая, Ветров, чтобы спасать тебя от трудной доли.
— Может быть, тогда встретимся в воскресенье? — судя по тону, Ветров не ожидал, что я возьму и сдамся вот так просто. — Ты успокоишься заодно. Или безнадежно, без двадцати уколов в живот тебе не полегчает?
 
— В воскресенье у Маруськиной подруги день рожденья, и я в гробу видела после такого стресса еще и наблюдать твою физиономию, — устало отрезаю я, — или завтра, или можешь подождать до суда.
— В час так в час. За вами заехать? — мой тон Яр понимает верно и тут же вцепляется в то, что дают.