Как становятся предателями (СИ)

Площадь возле Мужского дома заполнена до краев – добрая сотня жителей Топу решила составить компанию мне компанию, и, похоже, подтянулся народ из Хима-Кане и Тосо-Поу – если, конечно, мне память не изменяет, и я действительно в толпе встречающих засёк знакомые лица из соседних деревень.
Здесь встреча не в пример более бурная, нежели в Топу: я в Тено-Кане, можно считать, родной, а родившиеся и выросшие тут Комани, Согохи и Патумуй – тем паче. Если «у соседей» приём был на уровне «пришли чуваки, с которыми ссориться чревато, среди них знакомые, принесли много интересного, новостей три короба притащили», то «дома» выглядело как «свой парень Сонаваралингатаки явился, давненько его не было, а это братья-племянники-дядья: вон как заматерели, прибарахлились, большими людьми в Тенуке стали, жаль Гоку и Кано с ними нет, те, по слухам, и вовсе в немалых чинах ходят в столице».
  
А вот и дед Темануй, с трудом переставляющий ноги, ведомый под руки двумя парнишками. Правнуки, кажется. При виде старого вояки в глазах предательски защипало: сильно сдал он за прошедшие годы. Целую череду походов, битв, потерянных соратников и утраченных иллюзий назад, в Бон-Хо, ничего ещё не знающего о мире, в который попал, Ралингу-Соная, тогда ещё без намертво приклеившегося к имени дополнения «таки», украшал татуировками крепкий старикан. Теперь же передо мною стоял ветхий дед, одной ногой стоящий на Тропе Духов.
Впрочем, Темануй, при всей своей дряхлости, пребывал в здравом уме, да и зрение, хоть и потеряло прежнюю остроту, полностью старому хрычу не отказывало, в отличие от большинства его сверстников.
«Ралинга, мальчик мой» – прошамкал дед – «Как я рад вновь тебя видеть». Присутствующие деликатно сделали вид, что не заметил грубого обрезания имени Великого и Ужасного Сонаваралинги-таки до исходного подросткового. Мне же сейчас было вообще по барабану столь вопиющее нарушение папуасского этикета. Темануй, хлюпая носом, приобнял меня за плечи…. В общем, ближайшие минут десять прошли в пускании скупых мужских слёз дуэтом, коему аккомпанировало немало присутствующих. Когда мы с дедом Темануем прорыдались, я принялся украдкой оглядываться: не слишком ли нелепо всё это выглядит в глазах собравшегося народа. Но жители Тено-Кане и гости выражали полное понимание и одобрение столь бурному проявлению чувств.
В начавшейся гулянке, увы, мой «крёстный» участия не принимал: посидел для порядку, проглотил немного растёртого в кашу коя, да и удалился в сторону своего дома, поддерживаемый с двух сторон правнуками. Проводив Темануя взглядом, Кутинумуй, самый старший из сыновей старика, сам уже весь седой, с высушенным горным солнцем до морщин лицом, промолвил философски: «Не протянет долго отец. Совсем плох стал. Последний дождь всё талдычит, что скоро к предкам уходить надо будет. Это сегодня он при тебе молодцом держался. Отец частенько про тебя, Сонаваралингатаки, вспоминал – дескать, как ты там, в Тенуке». После речи Кутинумуя повисла неловкая тишина. И сын славного Темануя добавил: «Давайте веселиться друзья! Давно наш родич Сонаваралингатаки не гостил в Тено-Кане!»
«Кумо-По…» – повторяю за Патумуем. «Говоришь, отсюда до Тенука дневной переход остался?» «Ага, пану олени» – согласился сонай.
Со вчерашнего дня наш отряд с примкнувшими по дороге попутчиками шёл по текокской земле. И уже вторые сутки под ногами был утоптанный грунт дороги, прокладываемой от столицы острова к административному центру Кехета. Вот ещё одно дело, которое я сделал в нынешнем вояже – собственными пятками проверил качество полотна. Вроде бы ничего – относительно ровная поверхность, усыпанная мелкой щебёнкой или гравием. Конечно, босым папуасским ногам второй вариант дорожного покрытия куда приятнее первого, но окатанных природой камней на всю длину трассы не хватало, потому частенько в ход шла дроблёная порода подходящих для этого кондиций. Да по большему счёту, дальше нескольких километров доставлять материал для отсыпки полотна при доступных нам технологиях было весьма накладно, так что строители обходились подручным, точнее подножным сырьём, активно выковыривая из земли в радиусе нескольких «перестрелов» все булыжники и обломки, пригодные для укрепления дорожного полотна. Добываемый на месте камень был крайне неоднородным и по составу и размеру. Да и трудящаяся на строительстве трассы публика весьма разношёрстная: тут и дорабатывающие свои срока «улагу» по политическим делам минувших дней, и приговорённые на год-полгода мелкие воришки с дебоширами, и бунса-тинса, набираемые в рамках возложенных на них обязательных работ, и местные жители. Участие последних, правда, было сугубо добровольным. И общины сами определяли на сходах: отряжать народ для работ на проходящей мимо них трассе общегосударственного значения или нет. Самое забавное, не всегда решение «за» обуславливалось тем, что они считали данное начинание центральной власти полезным для себя – обитатели иных деревень помогали в строительстве дороги ради того, чтобы быстрее избавиться от соседства с оравой чужаков не самого спокойного и благочинного нрава. Впрочем, мне всё равно, что побуждало папуасов добровольно и с песнями да плясками долбить грунт, кидать землю и таскать камни – осознание грядущих выгод от шоссе или же желание поскорее вытолкать строительный табор к соседям. Главное – результат. А он был таков: на данный момент добрая треть трассы Тенук – Кехе-Хопо была проложена силами обитателей окрестных селений.
А вашему покорному слуге только и оставалось в очередной раз размышлять над причудами человеческого сознания: суеверия помогают внедрять гигиену и охранять частную собственность, милитаризм толкает вперёд распространение грамотности, неприязнь к чужакам побуждает бесплатно работать на государственной стройке.
Тенук встретил нас лёгким дождиком – очень лёгким для переходного от сухого сезона к дождливому…. И слишком быстро закончившимся…. И сонная тишина середины дня…. Стража, впрочем, худо-бедно бдела: пара караульных на Восточной заставе наличествовала и даже не спала. Про себя отмечаю, что дрессировка папуасов начинает давать плоды: лет пять назад на посту в лучшем случае дрыхли бы без задних ног, а в худшем – при отсутствии явной угрозы нападения, вообще расползлись бы по домам.
При виде Великого и Ужасного Сонаварлинги-таки дремотно-расслабленное состояние с текокских регоев как рукой сняло: стражник, что постарше, чего-то негромко шепнул молодому напарнику, и тот припустил куда-то в сторону королевской резиденции; а сам старшой принялся тарабанить: дескать так и растак, регои Кинуми и Толоху несут караульную службу, за время дежурства происшествий не было.
-Типулу-таками в столице? – спрашиваю, дождавшись завершения рапорта.
-А где ей ещё быть? – удивился регой – Ты, Сонаваралинга-таки, на восток отправился, а Солнцеликая и Духами Хранимая типулу-таками осталась дома. Вот если бы ты в Мар-Хоне был, то она, за тобой туда последовала. Тут недалеко же. А по всему востоку Пеу странствовать, это же страну без присмотра бросить….
-Молодого послал оповестить правительницу о нашем возвращении?
-Ага – пожал плечами Кинуми.
-Вольно – командую ему – Неси службу дальше.
А наша компания топает в центр столицы.
Толоху успел поставить весь королевский квартал на уши, и меня встречал весёлый бардак: куда-то тащили визжащих свиней, женщины и дети лихорадочно убирали мусор с площади, отделяющей резиденцию типулу от хижин рядовых обитателей Тенука. И только Рами с детьми и выглядывающая из-за её спины дамская свита выглядели островком спокойствия во всём этом хаосе. При этом моя дражайшая вторая половина ухитрялась отдавать распоряжения, внося толику упорядоченности в происходящее.
  
Виснуть на моей шее, как бывало прежде, тэми не стала: затруднительно это сделать, когда на руках годовалая Касумаринива, а с боков к ней льнут Каноку с Комадаринивой. Так что я сам приобнимаю Рами.