Семь жизней

Слезы застилают глаза. Опираюсь на стену, чтобы не упасть. Ноги сводит, но я старательно следую по дорожке. Свечи заканчиваются и перед входом в комнату виднеются лепестки роз. Мои лепестки.
Врываюсь в комнату и вижу его. И ее. Та самая бестия, что самодовольно прогуливалась вдоль моих картин. Та самая, что сумела отнять его у меня.
Слезы катятся по щекам. Я встречаюсь с его взглядом и вижу безразличие. Словно он знал, что я окажусь в эту секунду в этой чертовой комнате. Медленно встает, вытирая губы руками. Его не смущает их обнаженность и мое присутствие. Смотрит с укором, чуть склонив голову. Но это не смогло ранить меня так сильно, как те слова, что вырвались из его грязного рта.
– Ты же знаешь, что больше всего на свете я люблю свободу.
Я буквально почувствовала, как холодный курок коснулся моего лба, а после прозвучал выстрел. Ему больше нечего было сказать, а мне больше не хотелось слушать. С огромной зияющей дырой в груди я ушла.
Мне бы хотелось с гордостью принять измену. Мне бы хотелось выплюнуть ему в лицо все накопленные чувства, и опустошенной вернуться домой, а завтра начать новый день. Но реальность была такова: я рыдала белугой, обнимая себя за плечи. Хотелось рухнуть на теплый асфальт, замотать свои раны грязными бинтами, а потом прочувствовать колеса фуры. Уж лучше физическая боль, чем та, что бушует во мне.
Этот пожар никто не потушит. Я буду сгорать дотла. Больше ничего не хочется: ни жить, ни любить.
Находясь в эмоциональном трансе, я сумела добраться до площади. Мой телефон разрывался от звонков Сары, но мне не хотелось слушать банальное «я же говорила». Не хотелось.
Темнеет. Город загорается радужными огоньками, но все они выглядят чересчур фальшиво. Я обвожу взглядом архитектуру и вижу мерзкий серый цвет. Все разом потускнело. Мир потерял краски. Я вновь повелась на яркую упаковку. Убедила себя в том, чего никогда не было. Он никогда не был моим. Он никогда меня не любил.
Истерика накрывала волнами и в те минуты, когда я думала, что меня отпускает, обрушивалось новое цунами. Я терпела крушение раз за разом. Бежала сама от себя, молила вселенную избавить от этого чувства. Если бы я могла никогда не любить.
Я клянусь себе не любить. Никого и никогда. Никто не услышит от меня этого слова. Никто не почувствует его, находясь рядом со мной. Никто не заслуживает.
Глупый котенок мечется по улицам. Его бы согреть да молочком угостить, но он не доверяет людям. Слишком много его обижали и били.
Боль достигла апогея. Я не могу хранить ее в себе. Все сливаются воедино. В огромном городе слишком душно. Бегу к дороге, в надежде поймать такси. Опрометчиво.
Ослепительный свет фар прожигал глаза. На меня несся огромный грузовик. Я слышала сигнал, видела испуганные глаза, но не могла сдвинуться с места.
Больше не больно.
Город заполонил звук сирен. Зеваки столпились возле дороги, спрашивая друг у друга детали аварии. Кто-то кричал, что девушка самолично бросилась под грузовик, а кто-то утверждал, что она выбежала поймать такси. Как бы то ни было, бездыханное тело с многочисленными переломами находилось в нескольких футах от машины. Полицейские оцепляли территорию, а скорая помощь грузила Наоми на носилки.
– Сэр, кажется, эта сумочка принадлежит ей, – медбрат поднял черный клатч и показал его полицейскому.
– Дай посмотрю, – темнокожий мужчина сунул руку в сумку и выудил оттуда телефон.
– Нужно связаться с родными, – к нему подошел напарник, взглядом указывая на телефон.
– Здесь сообщение от некого Френки: «Мадонна! Я придумал десерт! Как ты и просила: с шоколадом и апельсином».
– Звони ему, – кивнул напарник и вернулся к любопытным зевакам.
  
Элеонора
 
Бессонница убивала. Резала без анестезии, не оставляя на мне живого места. Я мечтала просто уснуть, а не пристальным взглядом осматривать комнату. Меня не пугали монстры под кроватью, носки, что принимали форму ядовитой змеи, ни даже шорохи. Я не боялась скидывать одеяло или ходить в туалет без света. Не боялась случайных звуков или топота соседей. Больший страх на меня наводил день и свет. И люди.
 
Я пересчитала всех овец, переслушала все убаюкивающие песни, представляя себя лежащей на верхней полке в поезде, но ни один из этих способов не помогал. Сна не было ни в одном глазу. Словно вселенная наказывала меня за что-то, чего я не знала.
Захотелось пересмотреть детский альбом. Окунуться в то время, когда я засыпала по щелчку пальцев. Или по грозному взгляду мамы, когда она была жива.
Мама. Она покинула этот мир слишком рано. Оставила меня гнить по ночам, в поисках ответа на вопрос: за что?
Воспоминаний с ней было слишком мало. Я была глупой малышкой, которая отчаянно боролась за ее любовь. Но мама любила алкоголь. Именно ему она доверяла все свои секреты и эмоции. Именно с ним она проводила все свое свободное время. Именно он отнял ее у меня.
А еще мама не любила меня фотографировать. За нее это делала тетя. Любила наряжать в смешные костюмы и делать по пять снимков за раз. Благодаря тетушке у меня есть возможность взглянуть на себя маленькую. Была ли я ей благодарна? Да. Любила ли я ее? Нет.
Тетя вырвала меня из рук матери и забрала себе. Эмма относилась ко мне, как к своей дочери, но я никогда не была ею. И никогда не хотела ей быть.
Улыбки на фотографиях – фальшь. Просьба. Подкуп. Тетя пыталась навязать мне счастье, но я-то знала правду. Кого она пыталась обмануть, непонятно. Ко мне в гости не приходили парни, которым можно было бы показать альбом. Ко мне домой никто не приходил.
Альбом наскучил. Он не вызывает во мне теплые воспоминания, лишь напоминает о боли. О том, что мне пришлось пережить в детстве. Нет. Если я начну об этом думать, то сон точно не придет. А он и так не приходит.
Телефон – мое «спасение». Захожу в социальные сети и смотрю на чужую «счастливую» жизнь. Эти яркие фотографии, припудренные люксом и шиком. Разукрашенные лица, прикрытые дорогими очками. Дорогущая обертка в виде модной одежды. Жизнь этих людей манит. Если они не спят, то только потому, что тусуются на вечеринках. Но никто из них не показывает реалий. Никто из них не говорит о тонне оскорблений, что прилетают каждый день. Никто из них не говорит о сумасшедших графиках. Никто из них не говорит о недостатке сна. Их цель – транслировать в массы вымышленное счастье. Приукрасить там, где недостает, и скрыть то, что очевидно.
Перелистываю картинку за картинкой и злюсь. Злюсь на них, на себя, на мир. Злюсь на то, чего сама не могу сделать. Злюсь на то, что не такая, как они. Злюсь на весь мир.
Мне бы просто поспать. Лечь в десять вечера и открыть глаза в девять утра. Неужели это так много? Неужели сон приходится заслужить? Мои глаза постоянно красные, словно я разъяренный вампир, что обнаружил жертву. И они так контрастируют с бледной кожей, что люди при виде меня пугаются. Я давно привыкла к ярлыку «Наркоманка». Проще судить, чем узнать правду, ведь для того, чтобы узнать, нужно спросить.
Не люблю разговоры, не люблю общение, не люблю тупо проводить время в компании с людьми. Меня приводит в бешенство одна лишь мысль – открыть свою душу другим.
Надоел этот сумбур. Этот бесконечный поток бреда. Так, как там говорил тот мужчина из YouTube? Руки по швам, расслабить плечи и закрыть глаза. Хорошо, попробуем еще раз. Главное дыхание: спокойное, размеренное. Глубокий вдох и выдох.
За окном светлеет. Луна сдает смену солнцу. Слышу урчание мотора и клацанье зажигалок. Рабочий класс проснулся. Скидываю одеяло и иду заварить себе кофе. Через минут десять захочется спать, но будет слишком поздно. И так каждый день.