Изгои. Часть вторая (СИ)
— Ничего.
— В смысле?
— В прямом. Рассказала священнику о своих грехах, он возложил край епитрахили на мою голову, прочитал разрешительную молитву. Потом я пошла на причастие. Все.
— И что, вот совершенно ничего-ничего не было?
— Чего ничего?
— Ну, ничего сверхъестественного?
— Абсолютно!
— Хм-м, а я-то думал…
— Короче, хорош базарить, пойдем попробуем, чем там народ угощают.
— Пойдем. Только чашки возьму.
Уже темнело. Люди вынесли из домов масляные лампы, всюду зажглось множество рыжих огоньков.
Варево отведали почти все взрослые. Детям причащаться было строго запрещено. На вид причастный настой напоминал гороховый суп, а по вкусу походил на прокисший компот. Все употребляли ровно по глотку. Перед тем как выпить, полагалось произнести: «Слава Дарьяне!». Левша отказался от употребления этой бурды, пробурчав что-то типа: «мало ли что они туда подмешали», а остальная компания не стала пренебрегать обычаями поселения.
Ансамбль заиграл подвижный вальсок. Сразу же Джей пригласил на танец чернокожий кудряш, и они закружились в танце.
— Ну как, слышал голос Вселенной? — спросил Луцык Кабана.
— Не-а, — ответил тот, глядя в пустую чашку. — Гадость какая-то.
— Зато я знаю, с кем у тебя будет сегодня связь… С Ведой-Миланой! Вы так романтично танцевали, я чуть слезу не пустил от умиления.
— Кстати, она меня даже поцеловала.
— В лобик?
— В губик! Тьфу, то есть в губы.
Луцык загоготал и потер руки.
— Значит, перепихону быть!
— Скажешь тоже, она мне в бабушки годится.
— Возраст любви не помеха!
— Я все-таки предпочитаю женщин помоложе.
— Между прочим, а где она сейчас?
— Веда-Милана? Не знаю. Сказала, что сама меня найдет.
— Как миленько.
— Слушай, а ты реально думаешь, что она того?
— Чего?
— Ну это… втрескалась в меня…
— Насчет «втрескалась» не знаю, но склонен предположить, что бабуля не прочь поизучать с тобой «Камасутру».
— Не, ну ее на фиг.
— А помнишь, как ты запал на пожилую актрису, которая снималась в фильме «Спектр», ну который про Джеймса Бонда?
— На Джуди Денч?
— Точно, на нее.
— Да она там вроде не шибко старая.
— Ей там 75 лет, тютелька в тютельку.
— Неужели? А с виду не скажешь.
— Скажешь. Просто с возрастом ты, видать, стал угорать по старушкам.
— Не неси чушь, Луцык.
— Твоя последняя девушка была старше тебя на четыре года.
— И что?
— Ничего. Просто факты.
— Да иди ты! — Кабан задумался и невольно напрягся. Шутки шутками, но кто ж знает, что на уме у настоятельницы. — Слушай, а что мне делать, если… ну сам понимаешь…
— Как что? Вперед, и с песней!
— С какой такой песней?
— А ты много их знаешь, чтоб в тему подходили? Кончено же… «Бабушки, бабушки, бабушки-старушки, бабушки, бабушки, ушки на макушке»!
— Сволочь ты!
— Да ладно, расслабься, дружище, я просто пошутил.
— Нашел повод! А мне сейчас не до шуток. Что делать-то?
— Я не понимаю, в чем проблема? Будет приставать, скажи «нет», делов-то.
— Ага, «скажи 'нет»… Ты забыл, где мы находимся? Это же логово долбаных сектантов.
— Долбанных, но дружелюбных сектантов, заметь.
— Еще не вечер. Я уверен, что они еще покажут свои зубки.
— Да ладно тебе!
— Короче, я боюсь, что если откажусь с ней переспать, это может повлиять на отношение к нам местных.
— И что дарьянцы сделают? Выгонят?
— Да мало ли что у них на уме!
— Если ты так паришься из-за этого, переспи с Ведой-Миланой. И все проблемы будут решены!
— Но она же старуха!
— На нашей планете это называется эйджизмом.
— Но мы не на Земле, а на Карфагене…
Тут Луцык почувствовал, как внутри у него разливается какое-то странное тепло. В голове приятно зашумело. На душе стало радостно и весело. Он сомкнул глаза и вдохнул полной грудью. Ноздри щекотал какой-то сладкий аромат…
— Эй, очнись!
Луцык открыл глаза и увидел перед собой Левшу.
— Ты тут уже минут десять тут стоишь как вкопанный. И не реагируешь ни на что.
— Неужели? А я думал, что прошло несколько секунд, я всего лишь закрыл глаза.
— Ты под кайфом. Вы все тут под кайфом.
— Чего?
— Варево, что вы пили. Это какая-то наркота!
— Неужели?
Луцык лениво оглянулся по сторонам. Кругом были люди. Некоторые сидели на земле, кто-то танцевал, другие, обнявшись, целовались. Кто-то лежал на спине и созерцал небо, бурча что-то себе под нос.
Взгляд Луцыка упал на его ладонь. Пальцы неестественно вытянулись, ногти горели зеленым светом, словно в них вкрутили маленькие лампочки.
— Круто! — оценил он.
— Что круто? — спросил Левша.
— Мои пальцы светятся!
— Ты что, не слышишь? Ты под кайфом!
— Да понял я все… Но как же круто…— Луцык снова уставился на свои ладони, но вдруг спохватился. — А ты часом Кабана не видел?
— Нет, не видал.
— А Джей и Гюрзу?
Левша что-то сказал, но слов было не разобрать, его голос, словно под воздействием акустических эффектов, лишился четкости и превратился в один сплошной звенящий гул. А потом Левша просто исчез. Растворился в воздухе. Растаял за одно мгновение.
Луцык понял, что и окружающая действительность поменялась. Теперь он находился в какой-то пустыне. Вокруг было много кратеров. Но не вулканов. Так выглядели следы от падения метеоритов. В голубом небе светило яркое солнышко.
«Похоже не Луну», — подумал Луцык.
Мимо шел двухметровый гуманоид с двумя головами и тремя носами.
— Привет! — сказал Луцык. — Ты местный?
Гуманоид притормозил. Теперь его можно было рассмотреть получше. Одна голова спала, а вторая, надув губы, ответила:
— Нет, я с Дельта-Гамма-Просима-Плазма. Бывал там?
— Не доводилось.
— Рекомендую. Роскошная планета. Прекрасный климат. Круглый год солнце, теплый океан, на деревьях растут экзотические фрукты. А уж про девочек молчу. Их у нас просто завались. Черные, белые, красные… Какие угодно.
— И все такие же, как ты, двухголовые?
— Ты что-то имеешь против?
— Нет, не имею… Просто как-то необычно.
— Слышь, Федот, этот урод говорит, что мы ему не нравимся! — крикнула говорящая часть тела спящей прямо в ухо.
Вторая голова, не открывая глаз, причмокнула:
— Мне по барабану. Не мешай спать, Пашка.
— Да проснись ты! Тут задеты честь и достоинство!
— Отстань!
— И вот так всегда, — переведя взгляд на Луцыка, вздохнул Пашка.
— Не ладите?
— В последнее время не очень. Хотя Федот мне кровный брат вообще-то. Поддерживать друг друга должны, помогать. А стали как чужие.
— Так бывает. Время идет. Все мы меняемся.
— А ведь раньше были не разлей вода. А сейчас одна только видимость осталась.
— Жаль.
— Еще как! Ну мне пора. Будь здоров! — и пришелец исчез, словно его и не было.
Рядом нарисовался какой-то субъект. Присмотревшись, Луцык обнаружил, что это динозавр, похожий на тираннозавра, только размером с человека. Вместо коротких когтистых лапок у него имелись руки, мускулистые и обильно покрытые аспидно-черной шерстью, как у гориллы. Существо было прямоходящим, носило кожаный коричневый плащ, весьма потертый и старый.
— Ты кто? — обратился к нему писатель.
— Улугбекзавр узбекистанис, — низким бархатным голосом представился неожиданный собеседник. — Переводится как ящер Улугбека из Узбекистана.
— Как же, слыхал. Мне про улугбекзавра Кабан рассказывал. Только что-то ты как-то размером не вышел. Я слыхал, что улугбекзавр был в два раза больше тираннозавра.
— Я много болел в детстве.
— Сочувствую. Меня, кстати, Луцык зовут.
— А меня можешь назвать просто Улугбек.
— Скажи мне, дружище, а где мы находимся?
— У тебя в голове.
Луцык нисколько не удивился и констатировал:
— Тоскливо тут.
— И не говори, — согласился его собеседник.