Измена. (не) истинная для Дракона (СИ)

Сухо отвечает, крутя в руках склянку с зеленой жижей. Ему все равно, что происходит за пределами защиты, пока не нужно выйти самому.
- Меня заперли, собирались судить! – кидаю в его сторону и нервно размахивая руками.
Как можно быть таким спокойным, когда меня разрывает от всего происходящего? Из него словно жизнь выкачали. Иногда кажется, что в нем нет души, а тело лишь оболочка, вместилище тьмы, которой запечатан путь в наш мир. Но спокоен он лишь пока не слышит имя нахалки, которая спутала нам все карты.
- Но ты сбежал. С моей помощью.
- Мне помогли, но это была служанка, не ты. Не приписывай себе чужие заслуги, - устало падаю на стул рядом с ним, и продолжаю наблюдать, как на моих глазах готовится какое-то зелье.
Терпеть в академии не мог занятия по варке этих жиж цветных. Зеленые это что-то целебное? Или восстанавливающее. Не помню. Да и не знал никогда. Вот заклинания меня тяготили, и то, недостаточно сильно, чтобы уделять им должное внимание.
В целом, вся учеба в академии была для меня в тягость. Как же я радовался, когда прошел выпуск и мне не пришлось больше ходить на лекции и лицезреть о постылые рожи драконов, которые превосходили меня во всем, проявлять учтивость к высшим магам и заклинателям.
Стоит только вспомнить те дни, как резко передергивает.
- Ха, - усмехается, добавляя в пробирку очередную жидкость, от чего из узкого голышка выходит пламя, но быстро гаснет. – Думаешь у меня нет никого в твоем замке? Ошибаешься. В сердце города, помимо тебя есть еще люди, которые мне обязаны, или которым еще что-то меня нужно. Ты не списан со счетов, Селет Бофорт. Прекрати включать истеричную барышню. Утомляешь, и мешаешь.
- Что дальше? Я не смог достать ее кровь. Твои люди смогут сделать это за меня? Если появлюсь в замке, этот Ардан скрутит меня и лично запрет на все магические замки, какие только есть и добьется высшего наказания, которое только возможно за подделку метки. Да и другие грехи вскроет и приплетет к делу.
Кулаки невольно сжимаются. Ненавижу его всеми фибрами души. Всегда лучший, во всем. Наследный принц. Он не достоин трона! За что такие существа получают все? Почему этих до жути правильных и слащавых парнишек благословляют Великие Драконы?
Вон, даже жрицу в жены даровали. Просто невыносимо видеть, как они собирают лавры, ничего для этого не делая, а тут из кожи вон лезешь, крутишься, суетишься, выживаешь, и недостоин благодати. Только в душу плюют великие мира сего.
Это мне должна была достаться жрица, это я ее вытерпел, выстрадал за все унижения и презрения от наследных и благородных сынов, которые обходили меня по всем фронтам. Но ничего, они все пожалеют еще. Они в ужасе будут вспоминать те дни, когда смели унижать меня.
- Выпей, - маг протягивает мне ту самую склянку.
Беру ее в сомнении изгибая бровь. А чего он ждал? Слепой веры? Не будет ее. Маги никогда не были верными союзниками, а этот тем более.
- Хочешь мучиться от болей, можешь вылить. А я пока подготовлю все для нужного зелья. Совсем скоро в моих руках будет кровь Эйлины и каждый из нас получит то, что желает. Не захотела по-хорошему, теперь будет по-плохому. Мое проклятье уже подействовала. Совсем немного и она истечет кровью, а мой человек возьмет то, что нужно. И как только это случится, пощажу ее. Она еще нужна мне.
Мужчина кривит губы в усмешке, а через мгновение, смеется страшным смехом, запрокинув голову. Даже у меня от подобного мурашки по коже. Больной, одержимый властью и женщиной человек самый слабый и уязвимый. Придет час, и не станет мага. Не нужен мне такой человек в городе. Хаос посеет. Но сейчас он мне нужен.
- Что? – смех прерывается, когда черный котелок бьет в потолок красным пламенем. – Не может этого быть. Они не могли! Нет!
Секунда, вторая и столб гаснет, маг начинает истошно кричать, а потом и вовсе скидывает со стола все склянки с жидкостями. Понимаю, что что-то пошло не по плану и крови ему не видать, а значит планы снова меняют. Как же все это надоело.
- Нет! Ненавижу. Они заплатят. За все.
 
  
Глава 19. Зайчик
 
Эйлина 
Где я? Мне не знаком этот лес. Колючие голубые ели заставляют поежиться от холода, хотя вокруг не так уж прохладно. Туман наводит панику. Серая дымка играет с воспаленным сознанием, заставляя обнять себя руками, чтобы согреться.
Звенящую тишину лишь изредка разбавляет шум ветра и хищный клекот. Кто знает, что за звери и птицы сокрыты в дымке. Мне страшно. Сухие ветки неприятно колют босые стопы. Низ ночной сорочки изорван, его словно когтями рвали, но я ничего не помню.
Стараюсь двигаться максимально бесшумно, чтобы не привлекать внимание здешних обитателей. Пытаюсь вспомнить, в какой из империй есть подобные леса, и не могу. То ли это игра больного воображения, и сейчас я в бреду, потому что последнее, что помню.
Стоп. Я вообще ничего не помню. Останавливаюсь среди деревьев и пытаюсь хоть за что-то зацепиться затуманенным сознанием. Ни детства, ни зрелости, ни того, что происходило со мной всего несколько минут назад. Ничего не помню. Даже собственного имени.
Сознание окутывает животная паника. Уже не прохладный воздух, а ужас заставляет дрожать холода и покрываться кожу мурашками. Обнимаю себя руками и нервно осматриваюсь по сторонам, надеясь выцепить хоть что-то знакомое или важное, отчего вернутся воспоминания.
Ничего. Вокруг пустота, внутри тоже. Бреду по лесу, где похоже уже давно никто не бродил. Даже дикий зверь. Кажется, что я попала в лапы самой смерти. Иначе не могу объяснить это гадкое чувство в душе. Брожу, как неприкаянная, стараюсь запомнить, какой дорогой шла, но в густом тумане это невозможно. Дальше чем на пару метров, ничего не видно, поэтому, когда выхожу на открытую поляну, даже охаю от удивления.
Оборачиваюсь, лес, холод. Снова на поляну – тепло, солнце, в центре упавшее много лет назад дерево, вокруг которого разрослись цветы. Мой выбор очевиден. Переступаю черту двух таких разных мест, и сразу ощущаю свежесть, легкость.
Как маленькая, бегаю по поляне, вдыхаю полной грудью ароматы цветов. Мне так хорошо и спокойно.
- Зайчик, - удивленно и радостно одновременно, шепчу в сторону белого пушистика.
Так и хочется зарыться в его мягкую шубку, провести пальцами по шелковой шерстке, которая, я уверена, очень мягкая. Делаю пару осторожных шагов в его сторону. Зверек напрягается, сильнее прижимает ушки к тельцу, явно готовый в любую секунду пуститься наутек.
- Не бойся, я не обижу. Только поглажу, - ласковым голосом обращаюсь к нему, делая очередной шаг, и еще один.
И вот между нами нет расстояния, опускаюсь на колени, и ловко хватаю его, прижимая к груди. Белый малыш начинает брыкаться лапками, дергать недовольно носиком. Как же, потревожили его покой.
- Маленький лапушка. Ну как пройти мимо тебя? – воркую зайчиком, трусь щекой о мягкую шерстку. – Почему я помню все, кроме своей жизни? А?
- Потому что я так хочу, - зайчишка падает из моих рук, потому что грубый голос, которым были сказаны эти слова исходил от него.
- Зайцы не разговаривают. Что. Ты. Такое?
Отступаю назад, потому что не понимаю, чего ждать от зверька, который уже не кажется милым и пушистым.
- То, что ты увидишь последним, в своей жалкой жизни, - хрипит с диким рыком зайчишка, и прямо на моих глазах начинает раздуваться.
Уго вздувает в разные стороны, шубка начинает превращаться в страшные пакли, с которых капает алая жидкость. Цветущая поляна превращается в пустырь. Вместо сочной зелени, выжженная земля. Где-то у кромки леса, гонимый порывами ветра, катится клубок пересохшей травы.
Вместо голубого неба с пушистыми белыми облаками, над нами простирается красное зарево, нагоняющее ужас, еще больший, чем потеря памяти. Вместо зеленых деревьев, стоят уродливые голые стволы, больше похожие на угольки.
Пока я отступаю, зверь превращается в огромного черного монстра. Неуклюжего, массивного. Его глаза красные, словно насквозь пропитаны кровью. Чудовище похоже на грузного человека с длинными руками, почти волочащимися по земле. Ни когтей, ни острых клыков. В нем нет ничего пугающего, кроме жутких глаз, и стекающей с тела алой жидкости.