Гермиона, первая леди Грейнджер (СИ)

Принимающий партию заключенных, надзиратель нашел номер и имя юной заключенной в конце списка и скривился с отвращением. Убийство двух магглов с особой жестокостью, применение Непростительного заклятья номер три. Жертвы — собственные родители. Воистину иногда магглорожденным от собственной магии сносит крышу больше, чем иным чистокровным от родословной.
Что удивительно приговор был очень жесток. Пятнадцать лет в Азкабане практически верная смерть. За убийство магглов обычно давали куда меньше. Хороший адвокат мог бы оспорить приговор, да видно у девчонки не нашлось золота на оплату услуг защитника. Впрочем, и десять лет выдержать удается лишь каждому двадцатому заключенному. Женщины обычно умирают на втором или третьем году, самые стойкие на шестом или седьмом.
Эта девчонка, да еще в предписанных «строгих» условиях не протянет и года. Ведь «строгие» условия — это камера без окна, вечный полумрак, запрет на получение мяса и овощей в пищевой пайке и каменный топчан вместо деревянной кровати. Верные шансы загнуться не от усилий дементоров, а от туберкулеза или воспаления легких.
На секунду надзирателю даже стало жалко девушку. Но он сумел справиться с недостойным чувством. Девчонка преступница и вполне заслуживает своей тяжелой участи. Как известно всему миру, невиновные волшебники в Азкабан не попадают.
Через час заключенным раздали тонкие одеяла, их единственную собственность в этом месте, и отвратительные полосатые балахоны, совершенно одинаковые для мужчин и женщин.
Когда узников расковали и начали разводить по камерам, девчонка вдруг вырвалась и побежала к воротам, которые вот-вот должны были закрыться. Видать нервы у неё оказались не из гоблинской стали.
Один из стражников лениво взмахнул волшебной палочкой, и ноги девчонки захлестнула железная цепь. На каменный пол узница рухнула с шумом — весь Азкабан слышал.
Поколотили её, конечно, немного. С узниками никогда особо не церемонились в Азкабане. От одного особо точного удара преступница потеряла сознание. В таком состоянии её и поволокли, как мешок с камнями, в самый отвратительный отдел Азкабана — в «Коридор Смертников», где как раз на днях освободили камеру. И где магглорожденной Гермионе Грейнджер предстояло провести следующие пятнадцать лет жизни.
  
Глава 1
 
Болело всё — разбитые колени, которыми она пересчитала все ступени в Азкабане, ладони с содранной кожей. Едва зажившие ребра тупо ныли — удары надзирателей пришлись в основном по ним. Гермиона свернулась в клубок на тонком одеяле, надеясь хоть как-то успокоить боль. Слой шерстяной ткани почти не спасал от холода, идущего от каменных плит. Холод Азкабана был такой же пыткой, как дементоры.
Смотрите-ка, кто здесь! — совсем близко раздалось издевательское шипение. — Грязнокровочка…  Маленькая, лохматенькая.
Белла! Сколько можно твоих истерик «Грязнокровки захватили мир»? — недовольно сказал какой-то мужчина. — Молчи!
Но, Люциус, — насмешливо протянула женщина. — Это в самом деле та мелкая грязнокровка! Гер… . Не помню фамилию этого маггродья.
Грейнджер, — хрипло каркнул второй мужчина. — Где?
Напротив меня, Тони. Эй, грязнокровочка! За что сидишь?
За кражу конфет? — засмеялись дальше по коридору.
Эй, ублюдочная тварь, что ты здесь делаешь? — крикнул кто-то издалека.
Голоса людей сливались в равномерный гул. Гермиона заснула бы под него как под музыку. Но женщина, находившаяся совсем рядом, не давала отключиться. У нее был очень противный голос и визгливый смех.
Наконец девушка открыла глаза и подняла голову. Место, куда ее запихнули, было нишей в каменной стене. Выдолбленная в черном камне низкая нора длиной восемь футов и шириной пять. В дальнем углу из позеленевшей медной трубки бежала тонкая водяная струйка. Капли падали на наклонный камень и стекали в круглое отверстие в каменном полу. Умывальник, душ и туалет в одной конструкции. Единственное удобство, положенное узникам.
Грязнокровка! — хрипло крикнул кто-то.
Гермиона вздрогнула и обернулась. Это было неправильно — оборачиваться на ненавистное оскорбление, но она ничего не могла с собой поделать. Кто-то знал, кто она такая.
 
Дверь в камере заменяла железная решетка с прутьями в руку толщиной. Замков и засовов предусмотрено не было — концы прутьев были вплавлены в камень с помощью волшебства.
Широкий коридор был слабо освещен чадящими факелами. В неверном свете можно было разглядеть камеры напротив и узников, прильнувших к решеткам.
Гермиона судорожно сглотнула, узнав обитательницу камеры напротив, окликнувшую её. Изможденное тело, желтоватая как пергамент кожа, спутанные полуседые космы и пронзительные черные глаза. Беллатрикс Лестранж, печально известная Пожирательница Смерти. Та, чьей смерти Гарри желал так же сильно, как и смерти Волдеморта. Позади неё виднелся сгорбленный силуэт. Скорее всего, это был муж колдуньи — Родольфус Лестранж. В Азкабане, Гермиона читала когда-то, подобное часто практиковалось: супруги, близнецы — в одной камере.
В камере слева был виден стоящий на коленях мужчина с пепельными волосами и шрамом через всю левую щеку. Гермиона помнила это обезображенное лицо по фотографиям из апрельского «Ежедневного пророка» — Рабастан Лестранж, деверь Беллатрикс. А правее, в камере видной лишь наполовину, к решетке прижался тот, кто мог быть только Люциусом Малфоем. Надменный аристократ осунулся до состояния скелета. Волосы неаккуратно острижены — слипшиеся от грязи прядки торчат в разные стороны. Но на Гермиону он смотрел с цепким вниманием.
Ой, да она нас узнала! — растянула серые губы в оскале Беллатрикс. — Где твои дружки, грязнокровка? Их скоро приведут или они уровнем ниже? Я хочу посмотреть на Поттера в кандалах!
Новая ищейка Дамблдора, — в голосе говорившего отчетливо слышались звериные рычащие нотки. — Рассчитывает, что мы расскажем все секреты за лишнюю миску похлебки. Посмотрим, как ты будешь орать, когда дементоры придут ночью.
Ты сам орешь, Сивый, — меланхолично заметил младший Лестранж. — Уже сороковая ночь, а ты все вопишь.
Мы все кричим, Басти. Но будет интересно, как грязнокровка начнет визжать, когда дементоры, — Беллатрикс даже глаза прикрыла в предвкушении. — Сыграют свою любимую шутку.
Дементоры в коридоре появились не скоро. Гермионе казалось, что прошло не меньше десяти часов, и за стенами Азкабана уже глубокая ночь. Но заснуть не удавалось из-за Пожирателей смерти, которые «населяли» камеры. Волшебники обсуждали всякие безделицы, обменивались репликами и вообще, по мнению Гермионы, вели себя как на светском рауте. К чему ироничные расшаркивания с людьми, которых даже не видишь?
Но голоса в миг смолкли, когда пламя в факелах внезапно затрещало, а стены покрылись инеем — верные признаки приближения дементоров. Смертельных стражей Азкабана было не менее пятидесяти. Огромное количество для тридцати узников. Дементоры плыли по коридору, распространяя вокруг волны холода, от которого коченело тело.
На середине коридора дементоры замерли на несколько секунд, словно давая максимальному количеству узников возможность «насладиться» зрелищем, и неспешно разлетелись. По двое, по трое они «посещали» каждую камеру. Не залетали внутрь, но прижимались к решеткам, пытаясь урвать от сжавшихся у дальней стены людей кусочек того, что составляет суть человека.
«Коридор Смертников» наполнился криками узников. В своем ужасе Пожиратели смерти были равны и едины.
Первый поцелуй, победа любимой квиддичной команды, сладкое томление в день собственной свадьбы, сдержанное, но такое желанное, одобрение Темного лорда, гордые улыбки родителей, триумф при виде поверженного врага, азарт сражения, вкус старого вина из семейного погреба, ощущение вседозволенности после первой Авада Кедавра, теплые солнечные лучи на лице, запах крови и дыма, шум морского прибоя — дементоры отбирали все, что могло бы приносить узникам радость и хоть как-то отгонять холод Азкабана.