Месть, которую ты ищешь (ЛП)

Несколько парней, которые знают, кто я такой, вздыхают, один из них, в частности, за плечами Луки, выглядит готовым убить меня прямо здесь, на месте — что вполне справедливо после того дерьма, через которое я заставил пройти его сестру.
— Ты лжёшь, — бормочет сквозь зубы Лука, когда его закадычный друг и брат-близнец встает рядом с ним.
Улыбаюсь Леону, хотя это совершенно неискренне. Я не собираюсь дружить ни с одним из этих придурков.
Я здесь по одной единственной причине.
Чтобы играть в гребаный футбол.
Меня заметили во время моей первой попытки в выпускном классе. Наша команда, возможно, была за гранью ужаса, но я нет. Я был лучшим, что видели «Харроу-Крикские Разрушители» за очень долгое время, но даже при том, насколько хорош, моё мастерство вряд ли сможет заменить целую команду.
Я старался изо всех сил, и игра стала лучше, когда Кайл, мой младший брат, присоединился к нам. Но все равно мы не смогли превратить оставшийся похмельный мусор, который окружал нас на каждой тренировке, в настоящую команду победителей.
Но без достаточного количества баллов для выпуска я не смог принять свое место в «Пантерах» в прошлом году. Так что пересдал год и был готов переехать в Мэддисон, пока мой младший гребаный брат не оказался за решеткой.
Но, думаю, как говорится, всё происходит по какой-то причине, потому что здесь я собираюсь претендовать на свое законное место рядом с близнецами Данн в качестве основного принимающего команды. Уверен, что многие парни, которые сейчас смотрят на меня, отдали бы за это свое левое яичко.
— Разве? — спрашиваю я, бросая сумку на скамейку передо мной и расстегивая толстовку, чтобы показать свою майку «Пантер» под ней.
— Т-ты не можешь просто так появиться. Это так не работает.
— Возможно, не в твоем мире. Но в своём я нахожусь именно там, где и должен быть.
Повернувшись к нему, я обнаруживаю, что губы Луки сжаты в тонкую линию, мышцы на шее и плечах напряглись до такой степени, что я задаюсь вопросом, могут ли они лопнуть, и его кулак сжат, готовый нанести удар, который, знаю, он отчаянно хочет нанести уже несколько лет.
Моя улыбка становится шире, когда я смотрю ему в глаза.
Делаю шаг ближе и клянусь, что все вокруг нас делают глубокий вдох, готовясь к тому, что мы столкнёмся друг с другом.
— Ты случайно не знаешь, какой шкафчик мой? — невинно спрашиваю я.
— Этого, бл*дь, не случится… — Его слова обрываются, когда дверь в другом конце длинной комнаты распахивается и ударяется о стену.
В то время как некоторые другие парни вокруг нас возвращаются к тому, что они делали до того, как я вошел и прервал их, Лука и Леон не двигаются, и я тоже. Скорее ад замёрзнет, прежде чем я спасую перед гребаными близнецами Данн. Ну и что, что их папочка — бывший игрок НФЛ. Ну и что, что у них больше денег, чем я могу представить.
— Отлично, вижу, вы познакомились с новым принимающим.
Глаза Луки сужаются до щелочек, прежде чем он поворачивается к тренеру.
— Да, насчет этого… — Лука направляется к нему. — Вы знаете, кто он?
В раздевалке снова воцаряется тишина, большинство из парней, вероятно, хотят знать ответ на этот вопрос.
— Да, лучший принимающий в штате. Без обид, Данн, — говорит он, бросая быстрый взгляд на Леона.
— Мне плевать, насколько он хорош, он не должен быть здесь, — рявкает Лука, следуя за тренером, когда тот поворачивается к своему офису.
— Не тебе решать, Данн, — отчитывает он. — Тащите свои задницы в спортзал, дамы. Ваши мышцы не укрепятся сами по себе. — По его слову все бросаются в бой. — Ледженд, — зовёт тренер, приподнимая подбородок в знак приветствия. — Рад видеть, что ты чувствуешь себя лучше. Добро пожаловать в команду, сынок.
Я улыбаюсь ему, это самая искренняя улыбка, которую кому-либо показывал за довольно долгое время.
Может, многие и не хотят меня здесь видеть, но, чёрт возьми, я уже чувствую себя здесь как дома, как никогда за последние годы, даже с ненавистными взглядами, которые всё ещё бросают на меня некоторые, в основном Зейн Хантер.
 
  
4
 
ЛЕТТИ
 
Все кажется другим, когда я просыпаюсь на следующее утро. Я чувствую себя легче, стеснение в груди, к которому я слишком привыкла, немного уменьшилось.
Ребята отвели меня в гриль-бар за пределами кампуса, и мы провели вечер, смеясь и болтая. Это был самый нормальный вечер за очень долгое время.
Каждый раз, когда один из них заставлял меня смеяться, я чувствовала, как стресс от моего прошлого начинал таять. Это было такое освобождающее чувство после того, как я так долго тонула под тяжестью груза.
Включив прикроватную лампу, оглядываю свою комнату. Обстановка напоминает мою комнату в общежитии в Колумбийском университете, и это немного успокаивает. Стены грязно-белые, с отметинами там, где предыдущий жилец, должно быть, вешал плакаты. Помимо двуспальной кровати, на которой я свернулась калачиком, есть единственный шкаф, комод и письменный стол. Плюс, и я понятия не имею, как маме удалось заполучить её в последнюю минуту, еще и с отдельной ванной комнатой.
Снова сворачиваюсь калачиком и думаю о том, каким невероятным был вчерашний день. От встречи с Лукой и Леоном, моих занятий, моих соседей по комнате, до возможности действительно быть счастливой здесь.
Я не могу стереть улыбку с лица, когда, наконец, сбрасываю простыни и бреду в ванную. Кафельный пол словно лед под моими босыми ногами, и я подпрыгиваю на месте, пока чищу зубы и жду, пока душ согреется.
В ту секунду, когда готова к новому дню, я без колебаний открываю дверь и присоединяюсь к тому, кто уже хлопочет на кухне за завтраком. Запах жареного бекона слишком силен, чтобы устоять.
— Доброе утро, — напевает Вайолет со своего места у плиты.
— Доброе утро.
— Надеюсь, ты голодна. — Мой желудок урчит как по команде.
— Ты даже не представляешь.
Паника вспыхивает во мне, когда я осматриваю себя, но я быстро успокаиваюсь, потому что никто здесь не знает, что я на два размера меньше, чем всегда, из-за стресса прошлого года.
— Возьми себе кофе, завтрак будет готов через несколько минут.
— Я могу помочь, — предлагаю я, направляясь к кофеварке.
— У нас есть график готовки. Ты завтра и в пятницу. Ребятам везет в течение сезона, но мы заботимся о том, чтобы они наверстали упущенное, как только все закончится.
— Ты предполагаешь, что я умею готовить?
— Тебе не обязательно готовить. Купи коробку хлопьев, если хочешь, закажи что-нибудь. Просто ты отвечаешь за завтрак в эти дни.
Я улыбаюсь ей, наслаждаясь тем, что шестеро ребят взаимодействуют как хорошо смазанная машина. Если бы знала об этом до того, как переехала, я, возможно, испугалась бы присоединиться к ним, но они приветствовали меня так, будто я всегда была здесь, и я не могу быть более благодарной за это.
Они — семья, в которой я не знала, что нуждаюсь, и это всего лишь второй день.
Я потягиваю кофе, когда к нам присоединяются Элла и Мика, и Вайолет начинает накрывать на стол.
— Значит, все еще здесь? — шутит Мика.
— Да, вы не так уж сильно напугали меня вчера вечером.
— А я-то думал, что шутки Уэста и Брэкса могли бы тебя прикончить.
Я смеюсь, вспоминая некоторые из их худших фраз прошлым вечером.
— Они безвредны.
— Есть несколько разбитых сердец, гуляющих по кампусу, которые, вероятно, не согласятся с тобой.
Я закатываю глаза.
— Футболисты. Я знаю о них все. — Я думаю о Луке и его отношениях с женщинами за те несколько лет, что мы знакомы.
— О, так… — Элла умолкает. — Ты так и не объяснила, откуда ты их знаешь, — настаивает она.
— Тебе нужно прийти в себя. Они тебя не хотят, — стонет Вайолет, садясь с нами за стол. — Она уже два года гоняется за ними, как потерявшийся щенок. Это становится невыносимым.
— Я ни за кем не гоняюсь. И… — добавляет Элла, тыча ножом в сторону Вайолет, — как тебе хорошо известно, я была с Сойером большую часть первого года обучения.