Наши уже не придут 6 (СИ)

— По поводу Испании до конца дожать не удалось, — вздохнул Громыко. — Денацификацию одобрили, а репарации просто всучили мне в руки, но ни о какой оккупации не желают ничего слушать. Похоже, что Испания от нас ушла.
— Ну, ладно, — пожал плечами Аркадий. — О возврате пленных испанцев договорился?
— Договорился, — кивнул наркоминдел. — Мы вернём им «голубых» и остальных, а они передадут нам всех содержащихся в тюрьмах коммунистов.
  
«Голубая дивизия», сформированная из испанских добровольцев, сражалась в боях за Франкфурт-на-Одере и показала себя, как говорят, достойно.
«Но в „котёл“ попала», — подумал Аркадий и усмехнулся.
«Остальные» — это солдаты из подразделений регулярной армии Испании, попавшие в плен в разные периоды боевых действий. Мавров из Регуларес, как слышал Аркадий, по привычке, предавали военно-полевому суду — почти во всех случаях было за что. Они и в Германии, и в Югославии, выкраивали время на военные преступления…
— По поводу Дании всё неоднозначно, — продолжил Громыко. — Халл настаивает на том, что власть, установившаяся после госпереворота, является демократической и оккупация Дании Красной Армией — это явление нежелательное. Пришлось предложить им Гренландию и Шпицберген — Халлу это понравилось. Но он, в рамках этой тематики, поставил условие, что мы никак не трогаем Исландию — Рузвельт хочет, чтобы она имела нейтральный статус. Я на это согласился.
Изначально Аркадий думал, что Гренландия и Исландия — это очень хорошие непотопляемые авианосцы в будущей войне против США. Да, Исландия слишком далеко, вне зоны боевого радиуса Пе-11, зато Гренландия прямо рядом, но…
В итоге Верховный Совет решил, что если хотят, то пусть забирают — слишком уж это явная демонстрация враждебных намерений.
— С Албанией получается неоднозначно, — вздохнул Андрей Андреевич. — Американцы недовольны тем, что мы заняли пострадавшую от Муссолини страну и, фактически, оккупировали её. Ещё сильнее им не нравится то, что мы уже начали там «переходный период».
— Хм, когда там были итальянские войска, они, получается, были довольны, — задумчиво произнёс Немиров. — Были какие-то конкретные требования?
— Нет, — покачал головой Громыко. — Просто госсекретарь Халл подчеркнул, что это нехорошо и неправильно.
— Ну, раз он так считает… — произнёс Аркадий и развёл руками. — Американцы, и против того, чтобы принести в какую-то страну демократию — с ума сойти…
— Американская исключительность, — улыбнулся наркоминдел. — Это из основного. Также Халл хотел поговорить о начале переговоров об ограничении численности войск, для «безопасности в Европе», но я отказался это даже обсуждать.
— Боятся, — усмехнулся Немиров. — И правильно делают. Надо бояться. Если боишься, начинаешь думать, а это очень полезно — думать хоть иногда.
— Завершающий раунд переговоров состоится послезавтра, в Берлине, — сообщил Громыко. — Но договорённости по основным вопросам уже достигнуты и закреплены на бумаге. Остались мелочи и формальности.
Аркадий заметил для себя, что когда за тобой необоримая сила, доказанная на деле, европейские страны, даже такие, как Великобритания и Франция, начинают проявлять чудеса договороспособности.
Он хорошо помнил, как тяжело было Чичерину договариваться с французами и англичанами в 20-е годы — прозвище «мистер Нет» тогда больше подходило для дипломатов этих стран. С ними было очень тяжело прийти к какому-либо соглашению, потому что они считали, что СССР — это временное явление, с которым необязательно договариваться, ввиду его скоротечности.
Теперь же, когда большая часть Европы находится под оккупацией Красной Армии, испытывающей от этого некоторые проблемы организационного характера, внезапно оказалось, что надо договариваться.
Это выиграет для всех минимум несколько лет. СССР нужно «переварить» оккупированные страны, обеспечить их частичную интеграцию в экономику и заложить основы для перехода к социалистическому строю. Но главное — ему нужно как-то «переварить» Китай…
Это уже вызывает нетривиальные сложности, так как при планировании была недооценена возможная деструктивная роль местных социалистов и анархистов.
С коммунистами всё было и так понятно. Коминтерн не спал, коммунистическое подполье получало не только материальную, но и теоретическую поддержку, поэтому всегда чувствовало за своей спиной гигантскую фигуру СССР, а вот остальные — это проблема.
— А что, кстати, Папа Римский? — спросил Аркадий.
— Насколько я знаю, он всё ещё в Ватикане, — ответил на это Андрей Андреевич. — Честно говоря, я упустил этот момент. Это ведь, если уж признавать Латеранские соглашения, отдельное государство. Но дипломатических отношений с Ватиканом мы не имеем и это следует исправить.
— Папа в войне против нас не участвовал, — припомнил Немиров. — Да, это проблема. Ах, да — Сан-Марино. Заодно нужно наладить дипломатические отношения и уладить все вопросы с этой страной. Она, конечно, карликовая, но юридически — это полноценное международно признанное государство.
— Ещё и старейшее, — усмехнулся Громыко.
— Наверное, — пожал плечами Аркадий. — Так или иначе, но с дипломатической стороны всё должно блестеть, как у кота сам знаешь что. Договоритесь с Сан-Марино, сделайте предложение присоединиться к Италии или оставьте, как есть — всё равно.
СССР, по итогам этой скоротечной войны, официально стал сверхдержавой. Теперь ему нужно удержать все эти территории и плавно интегрировать их. Порядок интеграции добровольно-принудительный, это понравится далеко не всем, но таковы уж реалии — подавляющее большинство оккупированных территорий принадлежат странам-агрессорам, поэтому это можно считать ценой за опрометчивые шаги…
*11 марта 1941 года*
— Что подарил своей? — поинтересовался Аркадий.
— Путёвку, — усмехнулся Ванечкин. — Полетим в Тебриз через восемь дней.
— М-м-м, — кивнул Немиров. — Ну, удачно отдохнуть.
— Спасибо, — поблагодарил его секретарь.
Сам он подарил Людмиле автомобиль — за успешное завершение войны Верховный Совет СССР поощрил его автомобилем ВАЗ-2200.
Это новая модель легкового автомобиля представительского класса. Чтобы купить такой, среднестатистическому заводскому рабочему нужно откладывать половину зарплаты примерно восемь с половиной лет. Или, если повезло с заводом, продержаться в отличниках производства два года подряд. Вообще, на разных заводах применяются разные системы поощрения, поэтому возможность получить представительский автомобиль есть, пусть и не у каждого.
В конце концов, с выпуском ВАЗ-2200 автомобили ВАЗ-1100 просели в цене вдвое, что тоже дорого, но уже не так дорого…
«Автомобилизация, конечно, беспокоит», — подумал Аркадий.
Красноармейцы, вернувшиеся с фронта, привезли с собой не только медали «За победу над Нацистской Германией» и те, что заслужили подвигами, но ещё и хорошие деньги — кто-то закупил себе бытовую технику, а кто-то реализовал мечту и приобрёл автомобиль.
Госплан предвидел, поэтому почти сумел предотвратить стихийное опустение прилавков — «почти», потому что система ещё несовершенна и точно предсказать возможный объём скупки продукции попросту невозможно.
Но чего он точно не сумел предсказать, так это того, что очень многие захотят прикупить себе внедорожники ВАЗ-38 — машина показала себя выше всяких похвал, поэтому много кто не захотел с нею расставаться, и начались многочисленные запросы.
Решилось всё с помощью армейских резервов, которые было решено распродать гражданскому населению. Всё равно скоро конкурс на военный внедорожник — несмотря на хорошие качества ВАЗ-38, можно сделать гораздо лучше и конструкторы поняли это именно в ходе боевой эксплуатации.
Например, решено ставить более мощный двигатель, усиливать основное бронирование и устанавливать бронированные окна. Также решено предусмотреть место для станка под ДШК — на фронте изворачивались, как могли, поэтому в рембатах на свет иногда рождались весьма замысловатые чудовища.