Наши уже не придут 6 (СИ)

Он приложился к чашке чёрного кофе и с наслаждением выдохнул.
Генералы, неформально возглавленные де Голлем, лучшим французским теоретиком манёвренной войны, представляют серьёзную опасность новому режиму, но Филипп может избавиться от них по одному ленивому мановению руки.
Шарль начинал при маршале Фоше, уже после Великой войны, поэтому у него ещё нет политического веса, чтобы напрямую перечить Петену, но он это понимает и собирает неформальную коалицию из разных генералов.
  
Они договариваются, ругаются, ведь между ними достаточно противоречий, но доводить их до достижения какой-то осмысленной позиции Филиппу очень не хотелось. Он вызвал секретаря.
— Полковник Риве уже пришёл? — спросил маршал Петен.
— Да, Ваше Превосходительство, — подтвердил Гюстав.
— Зови, — приказал глава Французского государства.
— Приветствую вас, Ваше Превосходительство! — вошёл полковник.
Луи Риве — начальник Второго Бюро. Бюро отвечает за разведку и контрразведку, как часть службы разведки Генерального штаба Армии Франции.
— Что ты хочешь мне сообщить? — осведомился Филипп Петен.
— Сформирован требуемый вами список, — показал Риве папку. — Здесь указаны все персоны, которые могут представлять угрозу национальной безопасности. Я составил его на основе данных моего ведомства и полиции.
— Меня не интересуют все, — вздохнул маршал Франции, оценив толщину папки. — Меня интересуют только те из них, кто имеет политическое и военное влияние и представляет наибольшую опасность.
Луи Риве поспешно раскрыл папку и без лишних колебаний извлёк из неё несколько десятков листов, а затем передал изрядно похудевшую папку маршалу.
— Де Голль… Это было очевидно, — пробурчал Петен. — Жорж, Жиро… Но Жиро ведь…
С генералом Анри Жиро у него были достигнуты предварительные договорённости о будущем Франции.
— К сожалению, генерал Жиро был замечен на заседаниях тайного собрания офицеров, организованного генералом де Голлем, — ответил на это полковник Риве. — Тайные агенты сообщают, что Жиро ярчайший, после де Голля, противник ваших взглядов.
Маршал Петен вернулся к изучению папки.
— Блюм, Мандель, Рейно, — читал он фамилии и краткие описания последних политических действий их носителей. — Рейно… С этим всё понятно. Антуан Бетуар… Это несколько разочаровывает…
Он рассчитывал, что дивизионный генерал Бетуар, видный патриот Франции, займёт его сторону, но де Голль запудрил ему мозги своими антигерманскими настроениями.
Дочитав содержимое папки, маршал кивнул своим мыслям.
— Это все? — спросил он.
— Из значимых — все, — кивнул полковник Риве. — Но, возможно, в ближайшие месяцы к ним присоединятся сомневающиеся. Если мы ничего не сделаем, разумеется.
— А что мы можем сделать? — поинтересовался Филипп.
У него уже есть мысли, что они могут сделать и что сделают, но ему хотелось удостовериться, что перед ним компетентный разведчик, на которого можно будет положиться.
— С военными всё просто — мы можем отправить их в Индокитай, налаживать оборону и готовиться к возможному вторжению, — заговорил полковник. — А с гражданскими посложнее. Здесь я предлагаю задействовать Министерство Внутренних Дел. У меня там есть хорошие знакомые, которых я могу охарактеризовать как надёжных и верных патриотов Франции. Они с удовольствием помогут нам.
— Я буду им очень признателен, — улыбнулся маршал Петен. — Но я бы хотел, чтобы обошлось без лишних скандалов и эксцессов. Мне не нужны мученики в тюрьмах — мне нужна дискредитированная оппозиция.
— Будет сделано, Ваше Превосходительство, — кивнул полковник Риве.
— Что ж, тогда более не задерживаю вас, — произнёс Филипп. — В конце следующей недели я жду подробный план. Можете идти, полковник.
— До встречи, Ваше Превосходительство, — изобразил полупоклон полковник Риве.
Маршал Петен нажал на кнопку селектора и вызвал секретаря.
— Гюстав, — обратился он к Лакосту. — Мсье Лаваль уже прибыл?
— Да, Ваше Превосходительство, — ответил секретарь. — Ожидает уже почти пять минут.
— Зови его, — разрешил маршал.
Пьер Лаваль доброжелательно улыбнулся, когда вошёл в кабинет.
— Ваше Превосходительство, это была великолепная речь! — воскликнул он. — Депутаты и сенаторы до сих пор находятся под сильным впечатлением! Пресса рукоплещет вам — завтра с утра мы увидим восторженные заголовки на страницах газет!
— Нам нужно обсудить назначения в будущий кабинет министров, — произнёс Петен, равнодушно отнёсшийся к выражению верноподданничества. — Кое-что придётся пересмотреть.
— Но заседание через пятнадцать минут… — начал Пьер Лаваль.
— Мы успеем, — отрезал глава Французского государства. — Антуан Бетуар больше не годится на роль министра обороны. Нам придётся найти более подходящего человека.
— Но почему? — удивился Лаваль. — Мы ведь достигли…
— Предварительные договорённости с Бетуаром, с этого момента, аннулированы, — перебил его маршал Петен. — Он не прошёл проверку на лояльность и полностью себя дискредитировал. Я рассматриваю генерала Шарля Хюнтцигера.
— Я не возражаю против его кандидатуры, — ответил Лаваль. — Но мне жаль, что так вышло с генералом Бетуаром.
— Далее — Пейрутон должен занять кресло министра внутренних дел, — продолжил Филипп.
Марсель Пейрутон — один из самых верных его сподвижников, который служит сейчас послом Франции в Аргентине. Его нужно срочно вернуть, так как Петен испытывал острую нехватку верных людей в своём окружении.
— Следующий — Анатоль де Монзи, — произнёс маршал. — Он станет министром иностранных дел. И это не обсуждается. Всех предыдущих кандидатов перевести на другие должности. Но главное — не должно остаться людей Лебрена. Впредь им запрещено занимать какие-либо политические должности во Франции.
Де Монзи ещё несколько лет назад выражал мнение, что гражданские политики не справляются со своими обязанностями и требуются реформы, а также «крепкая рука».
Теперь его ждёт напряжённая работа по налаживанию отношений со странами «Оси» и Великобританией.
Англичане настроены к Германскому рейху совсем не так, как говорят на публике. Они очень заинтересованы в том, чтобы СССР был, хотя бы, ослаблен нынешней войной. Идеальный сценарий для них, это, конечно, поражение большевиков, но и закономерное ослабление Германии вследствие тяжёлой и кровавой войны.
— А может быть, вы рассмотрите кандидатуру Франсуа Понсе? — предложил Пьер Лаваль. — Он имеет богатый опыт взаимодействия с Германским рейхом и Королевством Италия — это очень ценное качество для дипломата.
— Нет, — покачал головой маршал Петен. — Мы начинаем с чистого листа. Мне не нужны сейчас связи и контакты, привычные для кого-либо послы и удобные дипломаты — мы будем диктовать свою волю, а не пытаться приластиться и договориться. Франция никогда не будет удобной для кого-либо.
— Я понимаю, Ваше Превосходительство, — склонил голову Лаваль.
— Займись внутренней политикой, — велел ему маршал. — По остальным кандидатам в кабинет у меня нет вопросов. Но имей в виду, что спрашивать потом я буду с тебя и только тебя.
— Хорошо, — кивнул Пьер.
— А внешнюю политику оставь мне — я знаю, что делать, — задумчиво произнёс Филипп.
 Глава девятая 
 Фракталы политики 
*30 июля 1940 года*
«Охренеть…» — подумал Аркадий, глядя на Литвинова.
— Этот договор не предусматривает прямого военного участия Франции, но гарантирует, что Германский рейх будет получать от неё ценные ресурсы для промышленности, — продолжил наркоминдел. — В основном, конечно же, железную руду, уголь и бокситы. Также они намерены полностью удовлетворить германскую потребность в продовольствии.
Теперь французы и немцы — друзья навек, поэтому ресурсы будут поступать в Германию добровольно, с танцами и музыкой.