Черное в белом (СИ)

― Я сделал это не ради Лирель, ― плечи эльфа опустились, кулаки разжались. ― Она была позором светлого двора, никчемная королева, которая только мешала Рену. Я в библиотеке случайно наткнулся на рецепт, но я не успел ее отравить. Яд украли из лаборатории.
«Волшебная история», ― проворчала Тьма.
― На пузырьке стояло мое клеймо, так что найти похитителя было не сложно, ― Риарель опустил глаза и буквально вытолкнул из себя последние слова, ― я нашел его в комнате Лирель.
«Спутаться с оборотнями, отравить соперницу, если она сама до этого додумалась. Зуб даю, что к этой истории приложил руку наш синеволосый друг», ― Тьма извлекла из Бездны здоровущий бивень и водрузила его в центр клетки.
Маг тяжело вздохнул:
― Как Хранитель Света, я должен был унести эту тайну с собой в могилу, но как подданный Темной Империи, не вижу смысла ничего скрывать.
«Однако», ― Тьма пружиной закрутилась вокруг бивня.
― Я уверен, что безумие, которое несет с собой Лирель, в тысячу раз страшнее, чем победа Империи в войне. Дай мне слово, что сохранишь жизнь тем эльфам, что выживут, что они не умрут на алтарях, чтобы накормить темных магов и сидхе силой, и я принесу тебе любую клятву, которую ты попросишь. Жизнь моего народа важнее моей чести, ― маг опустился на одно колено.
«Опасный эльфеныш, верткий, как змей в банке, вроде и поймали, а рукой тронуть страшно, вдруг ядовитыми зубами вопьется», ― промурлыкала Тьма. «Тебе нужны такие слуги».
― А еще слуги, которые сунут руку в банку вместо меня, ― подумала я, но вслух сказала: ― Слово лорда, что те, кто выживут, смогут уйти невозбранно.
Риарель глубоко вздохнул и чуть расслабился, но тут же мои когти вошли в его плечо:
― Клянись кровью, плотью и волей своей служить, жить и убивать ради своей госпожи, ― кровь ручейками стекала на землю и тут же впитывалась.
― Клянусь, ― прохрипел эльф.
Тьма радостно взвыла и вцепилась в новую игрушку, прожигая себя путь сквозь тело мага, он не мог сопротивляться, полностью утратив контроль над телом, а Тьма перебирала кость за костью, мышцу за мышцей, напитывая ее силой и изменяя, цепляя управляющие нити. С остервенелым рыком она гасила в его душе Свет, убивая и создавая заново.
За два часа до рассвета Тьма успела закончить с первым этапом изменений, теперь потребуется несколько лет, чтобы молодой дайнор освоился с новой силой, потом можно будет повторить. К своим игрушкам Тьма относилась трепетно, а к смертоносным игрушкам моя пленница питала особую слабость, она годами могла собирать их, наделяя то одними способностями, то другими, неизменно получая превосходный результат.
Сидхе зашел как раз в тот момент, когда я укрывала обнаженное тело эльфа покрывалом, и замер, глядя в мои заполненные Тьмой глаза. Он мрачно посмотрел на спящего Риареля, но ничего не сказал.
― Я бы не отказалась сейчас от бокала хорошего вина, ― в горле действительно пересохло, и сидхе сжалился надо мной. Посреди шатра возник столик, бутылка вина, Лиор протянул мне наполненный бокал.
― За победу, ― тост прозвучал так себе, но сидхе сделал глоток.
Тьма осторожно потянулась к пузырьку с ядом.
― Лиор, ― я отобрала пузырек у черного щупальца и продемонстрировала его сидхе, ― это яд, он парализует тебя, а это, ― в моей руке возник покрытый инеем кинжал, ― клинок, который может тебя убить. Ты говорил, что готов позволить мне встать за твоим троном, ― он облизнул губы и медленно кивнул, ― тогда пей. Яд действует всего полчаса.
Содержимое пузырька вылилось и смешалось с вином в моем кубке. Лиор грустно улыбнулся, взял бокал, но внезапно подался вперед, прижимая меня к себе и впиваясь в губы поцелуем. Я ответила ему со всем жаром, на который была способна, впервые не сдерживаясь, разрушая все выстроенные стены, забывая все страхи и сомнения, сейчас, возможно впервые в жизни, я была честна с собой. Мне нравился этот мужчина, нравился до умопомрачения, его поцелуй кружил голову, но его губы могли лгать с той же легкостью, с какой и дарили ласку. Жизнь дороже разбитого сердца, сидхе оторвался от меня и залпом осушил бокал.
 
― Прости, ― кинжал сам лег мне в руку, ― но для тебя я слишком легкая добыча.
Клинок вошел в сердце.
«Зря не добила», ― недовольно ворчала Тьма. ― «Яд продержит его еще минут двадцать, а потом он ринется за тобой вдогонку, размахивая трофейным кинжалом».
― По крайней мере, он не вонзит его мне в спину, пока я буду сражаться, ― прошипела я, на ходу расправляя крылья.
«Ты нажила себе опасного врага. Сидхе не прощают предательства», ― мрачно изрекла клякса.
― Он дал слово, что поможет мне уйти.
«Но не дал слово, что живой», ― проворчала Тьма, развесила щупальца по клетке, на манер паутины и добавила: ― «Не то, чтобы меня очень тянуло в Бездну, но вдруг вы с ним действительно смогли бы…»
― А если бы не смогли?
«Теперь ты этого никогда не узнаешь», ― Тьма стекла на пол грязной кляксой. ― «А я все равно рискую снова оказаться в Бездне. И веками, в полной тишине ждать рождения Лорда, способного меня услышать, как за соломинку, хватаясь за любого, кто стремится к силе, и говорить, говорить, даже если мой голос сведет его с ума, чтобы только прогнать треклятую тишину».
Клякса замолчала, в глазах стояли злые слезы, лучи восходящего солнца били в спину, глубокий мелодичный звук рога поплыл над лесом, темное воинство готовилось к сражению, времени на сожаление не было. Монета брошена, я не могу и не хочу ничего менять.
Ветер с запада принес с собой шорох доспехов, стук копыт и хлопанье тысяч крыльев. Светлые вышли из-под крон деревьев. На поляне стало светлее, трава пустилась в рост, под ногами эльфийской армии распускались цветы, лесные зверьки сновали между суровыми лучниками, а во главе воинства, верхом на единороге ехала хрупкая эльфийка. Лесная тень расступалась перед окутанной сиянием фигурой.
Имперцы сомкнули щиты, стараясь отгородиться тонкой стальной стеной от шагнувший на их землю силы. Тьма поправила беретку, вставила отмычку в замок и в одно касание открыла дверь. Черный холодный туман потек от подножия холма, он, словно хищник, крался, опутывая темных непроницаемой сетью, отгораживая от лучей утреннего солнца, от обманчиво безопасного мерцания Света за спиной эльфов.
Лицо Лирель исказила гримаса отвращения. Она соскочила с коня, жестом отсылая всех назад. Эльфы беззвучно повиновались. Почуявшие неладное дроу начали перегонять силу в заранее заготовленные плетения защиты. Эльфийка подняла руку, по земле пошла дрожь, лес, переступая узловатыми корнями, сомкнулся вокруг эльфийской армии, оставляя носительницу Света один на один с темной ордой.
Лирель замерла; воздев руки к небу, она чуть раскачивалась из стороны в сторону и что-то напевала. С каждой новой нотой воздух тяжелел, напитывался силой. Голос оборвался на самой высокой ноте, яркая белая вспышка заставила на мгновение зажмуриться. Лес вокруг вспыхнул, чтобы в туже секунду сгореть дотла, там, где только что шумел лес, теперь остался только тлеющие головни. Защитное плетение выдержало, прогнулось, подминая под себя своих создателей, превращая тела магов в мешанину из плоти и костей, но армия осталась цела. Глядя на истекающих кровью магов, эльфийка улыбнулась и снова запела.
Темные не шевелились, ожидая сигнала к атаке. Я коротко кивнула адъютанту, горгулья сорвалась с места, на вершине Холма вспыхнул костер. В ту же секунду воздух наполнился свистом арбалетных болтов, черная смертоносная стая понеслась к эльфийке, и, словно волна о скалу, разбилась о крылья белого дракона. Ящер яростно заревел и выдохнул пламя, напрочь снесшее остатки защиты.
«Первый из дайноров», ― сказала Тьма, прихлопывая вооруженного отравленной иголкой пикси.
― Не смей ввязываться в бой, пока не выманим остальных, ― я сцепила крылья на груди, стальной плащ надежно прикрывал мою спину. ― Я чувствую троих высших. Все трое водники, хоть и плюются огнем. Будет непросто.
«А время поджимает», ― заметила Тьма, проводила взглядом бегущую к лагерю Шиен, и, заломив голубой берет на правую сторону, лихо прихлопнула очередную бабочку-пикси.