Лед Апокалипсиса 3 (СИ)

Кипп выцеливал боевика и в какой-то момент отшагнул от рюкзака ближе ко мне.
Мои слова, хотя и останавливали их, но в целом ситуация патовая.
— Климентий, — я громко обратился к середине комнаты, словно там стоял невидимка. — Ты это… Дай чуточку музыки своей, что ли?
Голос Климентия в моём ухе немедленно отозвался.
— Секунду.
В комнате была максимально напряжённая атмосфера. Шестеро, включая собственно Барса, выцеливали нас. Мы уравновешивали ситуацию угрозой применения тяжёлой артиллерии. И не было ничего более неподходящего в такой ситуации, чем телефоны, которые зазвонили одновременно у всех боевиков и Барса.
  
На все лады разрывались мобильники, смартфоны и аппараты попроще. Что характерно, хотя наши партнёры этого не заметили, звенели только их телефоны.
— Ну уже возьмите кто-нибудь трубку, твою мать, — прошипел центурион и…
Я знаю этот звук. Да и на самом деле никаких звонков Климентию не нужно, это просто его какой-то сложный ИИшный стёб над «кожаными мешками». Он мог включить свирель без всяких предварительных ласк. Но один из боевиков наконец-то взял трубку и все телефоны синхронно «выдали»…
Свирель. Чудесный, мать его, звук. Вообще-то применение свирели не было частью основного плана, предполагалось, что мы спокойно уйдём, разве что рюкзак было крайне желательно «случайно» забыть.
Воющий свист. Пульсирующий неравномерный писк, словно пищал комар размером со всю многокилометровую сетку московского метрополитена имени Ленина. Разрывающий сознание, самый раздражающий звук во вселенной. Звук был как великанский кованый сапог, который прижимает твой организм к грязному бетонному полу, чтобы раздавить как вонючего таракана. Сердце неистово зашлось в истеричной скачке, захотелось упасть.
Но… У меня ж опыта больше⁈
Я согнулся, оскалился и увидел, как боевики падают сбитыми кеглями. Кипп, этот злодей, даже потеряв остатки сознания, ухитрился выпустить очередь в боевика напротив. Выстрелы из АК были единственным доступным пониманию звуком.
Учитывая, что от того боевика отлетали куски плоти, было понятно, что мой штрафник попал.
Безусловно, Кипп — моральный урод и злодей. Но он злодей, стреляющий в моих врагов, а это что-то да значит.
У моего гранатомёта был скомканный ремешок, который я накинул на шею, распрямился и сцапал падающего Киппа за плечо.
Киппа трясло, он держал автомат и то приближал его к себе, от отдалял, причем происходило это со скоростью пару движений в секунду, его колотило как вибрационную платформу и автомат пару раз врезал ему по лбу.
Вместе с этой трясучкой я оттолкал его к двери и фактически выбил её его неосознанным телом, выкинув в столовую. После чего закрыл дверь, чтобы весёлая какофония осталась по эту её сторону, а Кипп пусть и на грязном бетонном полу, но зато вне зоны действия убивающего звука.
Теперь, когда мои руки были свободны, я потратил несколько секунд, чтобы достать из большого кармана броненагрудника свой старый верный Вальтер. На глазах наворачивались слёзы, причём не ностальгические, по временам когда я столкнулся с этим звуком впервые. Мне было физически больно.
Задрав голову Крысюна, я на секунду поймал его полубезумный взгляд. В следующую секунду негромкий ба-бах моего Вальтера вышиб ему мозги.
Я мельком глянул на рюкзак, брошенный Киппом. Мешок, что называется, «парил», то есть от него шёл дымок и это хорошо, это правильно. Хороший дымок.
Теперь я подошёл к Барсу, забрал из рук и с пояса два револьвера, висящие там как у ковбоя, сунул в карманы и, поймав его колено, на секунду зафиксировал чтобы, прижав пистолет, выпустить заряд ему в середину сустава. Потом повторил то же самое, прострелив второе. Пуля, выпущенная прямиком в коленный сустав, превращала его в месиво из разбитых сухожилий, костей, частей сустава… который никогда не срастётся, уж точно никогда в реалиях мира ледникового периода.
Ещё несколько движений — удары рукоятью в челюсть превратили красавчика Барса в беззубое изувеченное существо.
Мне было плохо, свирель доставала и меня, однако тот факт, что мои уши заткнуты гарнитурой, чуточку помогал. Да и мощность подана неполная.
Я потратил ещё три секунды, чтобы забрать три автомата, по секунде на ствол, у боевиков и рванул к спасительной двери.
Выскочив оттуда, я начал падать, ноги от свирели меня начали подводить, но тут уж меня поймал бледный как моль Кипп. По лицу его, несмотря на холод, обильно струился пот.
— Что это, блять, было??? — спросил он меня.
— Пора валить, крутить педали, — ответил я, стиснув зубы. За моей спиной захлопнулась дверь, там же остался и этот чудесный звук.
Я навалился на Киппа, и мы попёрли к двери, к выходу из столовой. Мы не дошли до неё каких-то пять шагов.
Время было выбрано неслучайно, в Орде почти все спали и даже хаотичные выстрелы не могли это поменять.
И всё же нам навстречу выскочило два автоматчика и прежде, чем я что-то предпринял, Кипп сделал длинную очередь и срубил обоих. Продолжая служить мне опорой, он перезарядил автомат, сняв магазин с одного из автоматов, которые я навесил на себя как на новогоднюю ёлку и потащил нас в коридор.
К счастью, коридор нам удалось пройти спокойно, а где-то на середине я уже смог идти самостоятельно, хотя гул в ушах стоял невероятный и здорово подташнивало.
Тогда же я сунул руку в карман и как полоумный дед на свадьбе, стал раскидывать конфеты, простые сосательные «леденцы», лихо кидал их вперёд и назад по коридору.
Кипп скользнул вперед, к двери, ведущей на лестницу и вниз, наружу.
Когда мы вышли на улицу, то, наверное, можно было бы просто идти и идти. Орда была слишком многочисленна, а также вооружена и одета, кто во что горазд, то есть мы запросто могли сойти за своих.
И когда из соседнего здания бодро вывалился десяток боевиков, они не посмотрели на нас, как на источник угрозы. Может быть, они бы вообще не обратили бы на нас внимание, они просто выскочили по тревоге.
Может быть.
Но я не стал проверять, что у них там за благие намерения, тем более что в руках у меня по-прежнему был гранатомёт. Три заряда в магазине, один в стволе. Вот этим одним я в них и шарахнул. Прямо в середину замершей на миг толпы.
Бахнуло знатно, по моим ощущениям взрыв был вообще двойным. Может быть, так и должен действовать термобарический заряд.
Враги горели. Нестройный вой людей, оглушённых, раненых, горящих заживо. Эта картинка мелькнула у меня перед глазами на долю секунду, потому что Кипп, скрипя зубами как колесами трамвая о рельсы, дёрнул и потащил меня вперёд.
— Найди бензовоз, — глухо попросил его я.
— Что? — выпалил он.
— Бензовоз. Клим говорит, их должно быть один или два, — я с трудом перезарядил гранатомёт.
— На кой они тебе… А, вот он! — он развернул меня по направлению к бензовозу и я, замерев на пару секунд, чуть подёрнув ствол вверх, со всей своей пролетарской ненавистью бахнул.
Не просто бахнул, но ещё и попал.
— Да как так-то⁈ — ошеломлённо просипел Кипп и мой горизонт начал заваливаться. Я успел упасть на грязный снег, а почти одновременно с этим рвануло.
Жирное пламя обуяло длинномер-грузовик, пару раз что-то взорвалось уже в процессе горения.
— Вот ведь жопа, соляра так детонировать не должна. Бодяжат, химики херовы, — некстати развеселился я.
Кипп, матюгаясь даже не через слово, а подряд, помог мне встать, причём я всё это время держался за свою палку-стрелялку.
— Побежали, Странник, пока зрители не собрались.
Я не стал спорить с очевидным. Были приятно посмотреть, как техника возле полыхающего бензовоза детонирует, вспыхивая от высокой температуры и как жирный поток дыма стремится вверх, украшая собой утро.
  
Но мы спешили к краю этой специфической парковки.
Когда прыгнули в кабину, я проверил по датчикам температуру в кожухе и сразу же завёл двигатель.
— Убери, пожалуйста, гранатомёт, и эти трофейные стволы. Потом распределим, — я скинул тяжёлое оружие на него.