Королевство грешников (ЛП)

Я провожу кончиками пальцев по рукоятке и спусковому крючку, ощущая шероховатость пистолета. Он определенно заряжен, учитывая его вес.
Как легко на самом деле лишить кого-то жизни одним нажатием на спусковой крючок.
Я бы хотела, чтобы жизнь была такой же легкой, как сама смерть.
— В последнее время ты становишься очень хитрой.
Я подпрыгиваю, услышав внезапный грубый голос Максвелла. Он стоит в дверях в одном полотенце, обернутом вокруг талии. Его волосы сухие, а это значит, что он, должно быть, принял ванну.
Почему я его не слышала? Как долго он там стоял?
— Это невежливо рыться в чужих вещах, ты знаешь?
Волна жара пробегает по моему телу от смущения.
Он подходит ко мне, и я не могу удержаться, чтобы не окинуть взглядом его влажное, мускулистое тело. Капельки воды стекают по твердым поверхностям его тела вниз к V-образной впадине живота. Его покрытая чернилами кожа выглядит более рельефной.
Он возвышается надо мной, скрестив руки на груди, пока я прислоняюсь спиной к шкафу.
Мое сердце сжимается от смеси желания и тревоги, когда я смотрю в его темнеющий взгляд.
— Что? Сегодня никаких возражений? — спрашивает он, и я не упускаю из виду легкую усмешливую усмешку на его губах.
— Я просто выходила прогуляться, а твоя дверь была открыта… Я увидела твой пистолет, и мне стало любопытно. — Я говорю честно.
— Что насчет пистолета вызвало у тебя любопытство?
— Я хотела знать, как им пользоваться.
Он хихикает.
— Думаешь использовать его на мне?
Я закатываю глаза.
— Как будто я когда-нибудь смогу выиграть у тебя в честном бою.
Он наклоняется ближе, так что я чувствую его дыхание на своей щеке.
— Кто сказал, что я вообще дрался честно? — Он ухмыляется и забирает пистолет у меня из рук. — Его нос касается моего уха, заставляя меня поежиться. — А навыки обращения с оружием, которые ты продемонстрировала моим людям в ту ночь, когда я встретил тебя, говорят совсем о другом. Ты знаешь, как целиться и стрелять.
— Я… я просто хочу научиться пользоваться этим, потому что он кажется немного продвинутым. И я не хочу просто знать, я хочу быть такой же умелой, как ты, на случай, если мне когда-нибудь грозит опасность.
Его рука ласкает мою руку, и моя кожа покрывается мурашками, мое естество напрягается, когда кончики его пальцев скользят вверх, едва касаясь боковых сторон моей груди.
Его губы нежно покусывают мочку моего уха, заставляя меня всхлипывать, каждый дюйм моего тела умолял его прикоснуться к нему.
Максвелл отстраняется, обхватывает ладонями мой затылок и смотрит прямо в глаза мрачным собственническим взглядом.
— Я всегда защищаю то, что принадлежит мне. Тебе не нужно беспокоиться о том, что кто-то придет за тобой, потому что я буду рядом, чтобы защитить тебя даже от их теней.
Тогда почему ты не пришел спасти меня? Почему ты не вернулся?
Я чуть не спрашиваю, но сдерживаюсь, чувствуя себя слишком потерянной в его захватывающих прикосновениях.
— Но если ты хочешь учиться, я могу научить тебя, — шепчет он. — Но поскольку я буду учить тебя, разве я не заслуживаю платы за это? — спрашивает он с самодовольной ухмылкой, от которой моя киска становится влажной.
Его глаза расширяются от желания. Я чувствую, как кончик пистолета проводит по моей щеке, словно это его пальцы.
— Например? — Спрашиваю я, подыгрывая ему.
Он опускает пистолет ниже.
— Есть так много вещей, которые я могу забрать у тебя, малышка.
На мне платье длиной до колен. Под ним трусики, которые уже промокли от возбуждения. Его свободная рука обвивается вокруг моей талии, притягивая меня ближе к нему.
Он прижимается ко мне, его горячее дыхание на моих губах.
— Но видеть это темное желание в твоих глазах — это, блядь, лучше всего.
— Это правда? — Шепчу я сексуальным голосом, который заставляет его застонать. — Даже когда ты знаешь, что я ненавижу тебя, ты все еще желаешь меня? — спрашиваю я.
Он улыбается так, что я почти тут же кончаю. Пистолет опускается ниже, пока не задирает мое платье и не касается трусиков.
Я стону. Рот Максвелла захватывает мой, пока он продолжает потирать стволом взад-вперед мою ноющую киску.
— Твоя ненависть и гнев — вот что заводит меня больше всего на свете, малышка. У каждого есть долбанутая зависимость. Для меня это твоя ненависть, потому что, когда я вижу ее в твоих глазах, смешанную с желанием, все, что я хочу сделать, это схватить тебя и трахать до тех пор, пока ты не перестанешь чувствовать свое тело.
Это, конечно, пиздец, но что еще более пиздец, так это то, что я наслаждаюсь его зависимостью. Это безумие, что он целует меня, одновременно потирая свой пистолет о мою мокрую киску. Но в глубине души я хочу этого. Я жажду этого.
Я прижимаюсь к нему, отчаянно желая большего трения. Он сжимает меня крепче, в то время как его губы начинают пожирать мою шею, посасывая и целуя точку, где пульсирует жилка.
— Ты чувствуешь то же самое, не так ли, малышка? — хрипло произносит он, пока его язык продолжает свое извилистое путешествие.
— Боже, да, — шепчу я, запрокидывая голову.
Максвелл наблюдает за мной, тяжело дыша, как и я. Медленно он отодвигает мои трусики пистолетом и трется прохладным металлом о мою влажную киску.
Мое дыхание вырывается сквозь стиснутые зубы, когда я закрываю глаза от перегрузки ощущениями.
— Скажи мне, Элиша. Тебя возбуждает такой трепет?
Я смотрю на него сонными глазами.
— Обычно меня пугал такой трепет. Но с тобой опасность ощущается так страстно, что я хочу этого еще больше.
Он мрачно хихикает себе под нос и увеличивает темп своего оружия, сводя меня с ума от желания, которое ведет меня к пику оргазма.
— Кончай со мной, Элиша. Я чувствую твой запах отсюда. Ты так близко.
Я притягиваю его лицо ближе к своему, чувствуя жажду ощутить его губы на себе. Мой разум сходит с ума от его прикосновений.
Вскоре я теряю контроль, когда оргазм охватывает мое содрогающееся тело. Я чувствую, как у меня подгибаются колени. Но Максвелл крепко прижимает меня к себе, заглушая мои стоны и крики своим поцелуем.
Мои сонные глаза встречаются с его темнеющим взглядом, вызывая очередную волну желания, пробегающую по моим нервам.
Он медленно отводит свой пистолет и держит его между нами. Он покрыт моими соками.
Я не знаю, что на меня нашло, но то, что я делаю дальше, застает врасплох даже Максвелла. Я хватаю его за руку, удерживая его взгляд, и подношу пистолет близко к своему лицу. Высунув язык, я облизываю гладкую металлическую поверхность, пробуя себя на ней.
Он стонет и хватается за мою голову, прежде чем положить оружие обратно в ящик. Держа меня за ноги, он отходит назад и садится на пуфик, а я сажусь к нему на колени.
Я быстро ослабляю его полотенце, перемещая руку между нами и начиная поглаживать его уже твердый член.
— Blyad'. YA budu dumat' o tebe kazhdyy raz, kogda ispol'zuyu etot pistolet, — хрипит он по-русски.
— Я не знаю, как насчет обучения стрельбе, но тебе лучше научить меня русскому, — шепчу я, скользя большим пальцем по его кончику, чувствуя, как сочится преякулят. Его глубокий русский акцент всегда заводит меня, даже несмотря на то, что я не понимаю, о чем он говорит. Но я никогда не упускаю из виду темные эмоции, скрывающиеся за его словами. — Каждый раз, когда ты говоришь по-русски, я чувствую это всем своим существом.
Он захватывает мои губы в крепком поцелуе.
— Я говорил тебе, что буду думать о тебе каждый раз, когда буду пользоваться этим пистолетом. И я могу научить тебя русскому, потому что я хотел бы трахнуть тебя и услышать, как ты кричишь от удовольствия по-русски.
Я продолжаю гладить его, пока он наклоняется одной рукой и срывает с меня трусики. Он заводит обе мои руки за поясницу, прежде чем одним толчком войти в меня. Его свободная рука зарывается в мои волосы, прижимая мой лоб к его. Выгибая спину, я принимаю больше его в себя, чувствуя, как мои стенки сжимаются от его глубоких толчков, когда он достигает моего сладкого местечка. Мои губы приоткрываются, и я покачиваю тазом, когда он издает низкое горловое рычание.