Адмирал Империи – 49
Дмитрий Коровников
Адмирал Империи – 49
Глава 1
Место действия: столичная звездная система HD 32752, созвездие «Орион».
Национальное название: «Южный Урал» – сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: не определен.
Борт легкого крейсера «2525».
Дата: 30 июля 2215 года.
Кубрик «морской» пехоты на крейсере «2525» встретил меня знакомым шумом – гулом голосов, звяканьем кружек и лёгким скрежетом металла, что доносился откуда-то из глубины корабельных недр. Я шагнул внутрь, вдохнув тяжёлый воздух, пропитанный запахом пота, оружейной смазки и того синтетического пойла, что тут называли чаем. Мои штурмовики – крепкие ребята в потёртых комбинезонах – сидели кто где: одни на койках, другие за столом, разговаривая или каждый занимаясь своим делом.
– Ну что, орлы, – начал я, скрестив руки на груди и слегка прищурившись, – опять бездельничаете? Или полковник Дорохов вас так вымотал, что сил только языками чесать осталось?
Кубрик взорвался хохотом – грубым, раскатистым, как залп из бортовых орудий. Увидев адмирала, штурмовики повскакивали со своих мест, переглядываясь. Бритва – худощавый высокий как жердь с острыми скулами и вечно каким-то злым взглядом, улыбнулся мне и подмигнул как старому знакомому. Рядом с ним Иван Небаба, темнокожий здоровяк с плечами шире дверного проёма, смущённо потёр затылок, будто хотел провалиться сквозь палубу.
– Как вы оба после тренировки? – подначил я своих бравых товарищей.
– Да мы, господин контр-адмирал, – протянул Бритва, растягивая слова с лукавой ухмылкой, – просто не ожидали, что Таисия Константиновна с этой своей саблей такая… шустрая. Лихая дамочка оказалась, загнала нас под стеллажи, как куропаток. Но, вы сами понимаете, мы её пожалели, не стали руки распускать.
– Пожалели? – я хмыкнул, шагнув ближе и уперев кулак в столешницу. – А я слышал, вы там перед ней языками мололи, намёки всякие отпускали. Мол, не княжна, а картинка, да и фигурка что надо. Вот она вам и показала, где место таким острякам.
Смех снова прокатился по кубрику, будто эхо от выстрела в пустом трюме. Кто-то хлопнул ладонью по койке, кто-то присвистнул. Иван Небаба, покраснев до кончиков ушей – что на его тёмной коже выглядело почти комично, буркнул, уставившись в пол:
– Мы ж не со зла, Александр Иванович. Просто… ну, красивая она, княжна-то. А саблей действительно управляться умеет – чисто бестия… Я уж думал, она мне башку снесёт, когда я сдуру за стеллаж полез.
– Да, мужик, – подхватил Бритва, ткнув локтем товарища, – ты там так ловко прыгал, что я чуть со смеху не помер. А она стоит, глазами сверкает, как лазерный прицел, и орёт: «Вы, говорит, два болвана, ещё раз рот раскроете – на куски порежу и моргала выклюю, ни или в реактор засуну!»
Я покачал головой, сдерживая улыбку. Перед глазами встала недавняя картина: Таисия Константиновна, сама тонкая, точно стальной клинок, в своём тренировочном костюме, с тёмными волосами, что разлетались от резких движений, размахивает плазменной саблей перед двумя ошарашенными штурмовиками в броне. Её голос, резкий, как выстрел, тогда эхом отскакивал от стен зала, а эти двое – здоровенные лбы ползали под стеллажами, бормоча что-то невнятное. Потом она, отдышавшись, бросила мне с насмешкой: «Ваши бравые космопехи, контр-адмирал Васильков, только языком воевать горазды»…
– Ладно, герои, – сказал я, выпрямляясь и обводя взглядом кубрик, – считайте, что легко отделались. Княжна, конечно, девчонка горячая, но справедливая. А вы, – я ткнул пальцем в Бритву и Небабу, в следующий раз думайте, прежде чем языками молоть. А то она вас не просто под стеллажи загонит – в шлюз выбросит, и я не шучу.
Штурмовики вокруг загудели, кто-то крикнул с дальнего конца: «Да мы за Их Высочество в огонь и в воду, господин контр-адмирал!» Я кивнул, довольный. Эти парни, грубые и прямолинейные, были моей опорой – стальной хребет, на котором держался весь экипаж «2525». Я довольный речами моих людей уже собирался добавить пару слов для поднятия общего духа, как дверь кубрика с шипением отъехала в сторону, и в проёме показалась знакомая фигура.
Полковник Кузьма Кузьмич Дорохов шагнул внутрь, чуть сутулясь под низким потолком. Его правая половина тела – от плеча до лица – блестела металлом: стальная пластина, вживлённая ещё после старого ранения, закрывала щеку и висок, а искусственная рука, покрытая потёртым покрытием, немного, так сказать, «отставала» от остального тела при каждом движении. Но левый глаз – живой, пронзительно-карий – обвёл помещение с привычной цепкостью. На нём был тот же китель, что и на «Одиноком», местами выцветший и потрёпанный, но сидевший как литой на этой огромной мускулистой фигуре.
– Здравия желаю, Александр Иванович, – голос Дорохова прозвучал ровно, без малейшего намёка на то заикание, что так долго было его визитной карточкой и одновременно проклятьем. – Решил вот на своих взглянуть, а то что-то залежался в медблоке. Слишком часто я там в последнее время появляюсь. А тут вы…
Я замер, будто меня током ударило. Смотрел на старого товарища, с которым прошёл огонь и воду ещё на «Одиноком», и не верил своим ушам и глазам. Буквально ещё вчера Кузьма Кузьмич, с трудом выдавливая из себя слова, а теперь – чистая, чёткая речь, словно и не было тех лет, когда он мучился, спотыкаясь на каждом слоге. Штурмовики тоже притихли, уставившись на полковника с удивлением и уважением.
– Кузьма Кузьмич, – выдохнул я, шагнув к нему и хлопнув по здоровому плечу, – да ты… Ты будто родился заново? Это что ж за чудо такое наш профессор придумал?
– Чудо, говорите? – Дорохов усмехнулся, и шрам на живой половине лица дрогнул, придавая ему что-то хищное. – Похоже, на то, господин контр-адмирал… Густава Адольфович Гинце настоящий гений и чародей, с этим своим имплантом. Только вчера мне эту штуку в башку засунули, вторую операцию за неделю сделали. Сказал, что теперь я не только говорить буду, как человек, но и думать быстрее. И ведь не соврал, чертяка.
– Да вы посмотрите на себя, господин полковник! – я отступил на шаг, оглядывая Дорохова с ног до головы. – Был киборг-тугодум, без обид Кузьма Кузьмич… А стал… ну, прямо оратор! Скоро на мостике мне речи толкать будешь, а я за тобой записывать.
Дорохов довольно хмыкнул, потирая висок, где под кожей угадывался контур импланта – тонкая работа Гинце, что и сам носил такую же штуку, только за ухом. Штурмовики одобрительно зашумели, Небаба крикнул: «Полковник, теперь с вами в карты играть – себе дороже!» Кузьма Кузьмич показал ему кулак, мол, я вам покажу карты, но в его глазу мелькнула искренняя радость.
– А я ведь, Александр Иванович, до последнего думал, что Гинце меня на тот свет отправит, – признался он, понизив голос. – Лежу я вчера на столе, а он мне говорит: «Не дёргайтесь, Кузьма Кузьмич, хуже не будет». И вот… Голова теперь ясная, как после трёх литров воды в пустыне.
– Ну, что поздравляю, – я улыбнулся шире, хлопнув его ещё раз по плечу. – Теперь вы у нас не просто главный штурмовик, а штурмовик с мозгами.
– Сам в шоке! – хмыкнул здоровяк и зарделся от удовольствия ощущать себя таким свежим и обновленным.
Нет, молодец все–таки наш Гинце, такого воина чуть ли не воскресил и снова нормальным сделал!
– А где же твоя сиделка? – я понизил голос, наклонившись ближе к полковнику, чтобы Бритва и Небаба уши свои не грели, – есть у меня подозрение, что не только Гинце тут постарался. Знаешь, что Полина от твоей капсулы все это время буквально не отходила, пока ты там разлеживался. Всё носилась, как наседка, то воды принесёт, то врача потребует.
Дорохов кашлянул, отвернувшись к стене, и его живая щека слегка покраснела. Штурмовики, что сидели поблизости, навострили уши, но виду не подали – знали, что полковник таких разговоров не любит.