Привкус мака в темноте (СИ)

Причина недовольства парня крылась в глубокой детской фобии. Он боялся врачей. Самих людей в белых халатах. Просто подойти к ним — уже испытание, а позволить себя осмотреть — настоящая пытка, которую по шкале ужасов он поставил бы на второе место, после ночи с Августом.
И главное, никаких серьёзных причин для страха не было. Ян даже не понимал, откуда он взялся. Единственное воспоминание из детства на эту тему начиналось с того, как его бабушка силой тащила в поликлинику. А потом полполиклиники пыталось запихнуть упирающегося всеми конечностями и пронзительно орущего ребёнка в кабинет к двухметровому доктору с бородой. В конце концов, этот самый доктор схватил маленького Яна за плечи, прижимая руки к туловищу, в таком положении поднял над полом, тряхнул и громким басом проинформировал, что он отшлёпает непослушного мальчишку, если тот не успокоится. Естественно, тогда Яна никто и пальцем не тронул, даже несмотря на то, что после такого обещания он заорал ещё громче, умудрился укусить врача за запястье, вылететь как ракета из кабинета и спрятаться под лестницей среди пустых вёдер и швабр. И умом-то Ян понимал, что врачи ничего плохого ему не сделают. Он им вообще не нужен, как будто людям без него заняться нечем. Но фобию потому и называют иррациональным страхом, совершенно не поддающимся логике. Юноша ничего не мог с собой поделать. Он даже лекарства принимал с неохотой, а уж вид человека в белом халате или медицинских инструментов вызывал у него панику.
  
Но делать нечего. Полежав ещё немного, чтобы не будить людей слишком рано, парень начал свой обзвон с напарника как с самого рано встающего. Светослав новости не удивился, он уже вчера догадывался, чем закончатся прогулки под дождём в одной рубашке. Впрочем, мальчик не изменил себе, даже понимая, что ему предстоит работать в очень тяжёлой атмосфере. Сам, заверив коллегу, что справится, попросил ему написать, как сходит в поликлинику, и информировать о дальнейшем самочувствии. Разбуженное начальство отреагировало менее заботливо, но тоже попросило держать его в курсе. Соседский дедушка, которому юноша позвонил в последнюю очередь, как оказалось, уже не спал. Довести парня до поликлиники и обратно он согласился без раздумий.
Яну пришлось вытерпеть очень неприятный час. Около кабинета врача выстроилась небольшая очередь, которая, по мнению юноши, проходила слишком быстро — настолько ему не хотелось попасть внутрь. Если бы не гуляющие по коридору люди в белых халатах, больной вполне мог начать пропускать вперёд себя старушек под предлогом благородства. Минуты самого осмотра он провел, мысленно сжавшись в комочек. К счастью, высокая температура немного туманила сознание, притупляя страх. Усталая женщина, видя, что пациент сидит дергано и зажато, не желая идти на контакт, не стала мучить ни себя, ни его. Бегло осмотрев, она навыписывала кучу лекарств, открыла больничный лист, назначила повторный приём на вторник и предупредила, что если за эти дни температура не спадёт, то придётся сдавать анализы.
Получив разрешение идти, Ян настолько поспешил убраться оттуда, что покинул кабинет, забыв попрощаться. Посещение аптеки, находившейся сбоку от поликлиники, ему далось немного легче. Пусть лекарства он и не любил, но лучше самостоятельно поглотать таблетки, чем впоследствии позволить тыкать себя иголками и выкачивать кровь.
Несмотря на плохое самочувствие, парень не преминул заглянуть в соседний магазин, раз уж оказался тут, понимая, что потом больным за продуктами не поедет. Заодно купил дорогую бутылку водки в качестве благодарности для соседа, зная, что тот иногда не против пропустить рюмашку. К слову, вручил он её с трудом. Чуть ли не с силой впихнул. Дедушка ни в какую не хотел принимать благодарность, мол, он же от чистого сердца помогал.
Домой Ян вернулся полностью измученным, в ужасном самочувствии, еле волоча ноги. Температура поднялась ещё на одно деление. Тошнота и головная боль, притихшие из-за стресса, вернулись с новой силой. Есть совершенно не хотелось. Даже вид купленных продуктов мутил. Пришлось бросить пакет прямо в прихожей. Единственное, что юноша всё-таки заставил себя сделать, это выпить жаропонижающее. Всё остальное: витамины, капли, полоскание — он отложил на потом.
Абсолютно не понимая, что ему делать и чем заняться, Ян решил вернуться в свою постель. В комнате уже нагрелось. Нет, спать он ни в коем случае не собирался. Ещё не хватало из-за болезни попасть к Августу днём! Пусть люди говорят, что сон — лучшее лекарство, но в его положении спать вообще нельзя! Но можно полежать, посмотреть какой-нибудь фильм на телефоне с кружкой горячего чая с мёдом и лимоном. Да, общеизвестно, что мёд нельзя класть в горячее, но он всегда на это плевал. Такое питьё ему помогало лучше. Смягчало горло, облегчало боль.
Аромат мака, пропитавший спальню, Ян почувствовал, едва зашёл внутрь, даже несмотря на заложенный нос. Нельзя оставлять три цветка на столе, но сейчас парню было почти всё равно. Открывать окно и проветривать он не собирался. Снова лежать в гостиной не хотел, капризничая как ребёнок. Ему было плохо и тянуло в собственную постель. Если не задумываться, кто подкинул эти цветы, и стараться не вспоминать всю боль, причинённую Августом, то запах можно назвать даже приятным.
Ян включил телефон, уютно устроившись на подушке. Даже слишком уютно. Сразу начало клонить в сон. Но юноша не собирался потворствовать слабости. Слишком высока цена за неё.
Кружка чая опустела быстро и была поставлена на пол. А вот фильм для просмотра он ещё не нашёл. Сколько ни пытался заставить себя отвлечься, мысли всё равно возвращались к итальянцу, точнее, к жалости к себе и обдумыванию последствий ночных издевательств.
Странно, Август вёл себя даже более жестоко, чем в первое изнасилование, но переживал Ян меньше. Его больше злил вынужденный, неимоверно сильный оргазм, который буквально поглотил всю боль и унижение, предшествующие ему. Ну, может, кроме минета. Уж подобную мерзость ни один вырванный оргазм не перебьёт. Интересно, переживаний меньше из-за болезни?
— Нет! Думай о чём-нибудь другом! — в который раз приказал себе Ян, фокусируясь на экране телефона, но снова возвращался к итальянцу, представляя себе его обычным человеком, которого можно отпинать.
Фантазии разгулялись настолько, что парень уже видел себя повелителем снов, который может сделать с Августом что угодно. Правда, его месть не заходила в сексуальные дебри, ограничиваясь банальным отрыванием головы, надуванием её воздухом и использованием вместо футбольного мяча. Из-за температуры образы к юноше приходили расплывчатыми, Ян даже закрыл глаза в попытках их улучшить.
Пинание головы Августа оказалось невероятно увлекательным занятием. Только с каждым пинком она становилась всё более похожей на мяч с нарисованным на нём лицом. Помещение, в котором всё это происходило, тоже изменилось, внезапно превратившись в лесную поляну с зелёной короткой травой, а после сменилось тёмной комнатой. Ощущения стали слишком реальными. Ян уже не просто думал, что пинает голову-мяч — он действительно её пинал. Сам. Не чувствуя болезни или усталости, зато наслаждаясь процессом от души.
— Какие интересные у тебя мечты…
Голос, прозвучавший за спиной, заставил юношу застыть на месте. Подброшенный в воздух мяч несколько раз одиноко ударился об пол, словно отсчитывая оставшиеся секунды жизни Яна, а после укатился прочь. Парень медленно обернулся.
Август сидел в своём любимом мягком кресле, закинув ногу на ногу, облокотившись на высокий подлокотник, опираясь подбородком на руку и внимательно наблюдая за жертвой.
  
— И ведь не побоялся ложиться спать с такими мыслями… — с притворным вздохом протянул мужчина, видя, что отвечать ему никто не собирается.
— Я… не хотел спать… — Ян совсем перетрусил, понимая, что сейчас с ним сотворят очередное непотребство, и ляпнул первое пришедшее в голову.
— Больше совсем никогда? — усмехнулся итальянец, меняя ноги.
— Нет… Днём…