Странница

Антон замолчал. Он теперь рылся в одной из полиэтиленовых папок. Добыв три сколотые странички, поднес их к глазам, потом показал издалека Корнею:
— Вот случай с Викой Кочновой. Линько, мой помощник, составил кратенький отчет. Про наш визит к наркоманам. Ну, так, для порядка. Я, знаете, как-то решил документировать наши действия в рамках того дела… Не припомните, не вызывала ли эта Вика у вашей жены какой-то вспышки раздражения? А?
  
Корней пару секунд молчал, пристально глядя на сыщика. Потом поднял плечи.
— Вы что это? Серьезно?
Сыщик прищурился.
— Это у меня бред.
— Бред, — тускло согласился Корней, — не помню я. Вроде не было ничего такого. Не помню… Что я, следил, что ли, за ее реакциями? Она как раз обычно весьма спокойна. Это, я бы сказал, Ингина черта — уравновешенность.
Немного помедлив, спросил:
— Так что получается: вот этот энурез, который у Майи вдруг проявился, он что, тоже результат… Ну, какой-то их ссоры?
— Не знаю. Вам виднее.
— Не помню ничего такого. — Корней горестно потер переносицу. — Наверное, у нее могли возникать опасения… или даже раздражение по поводу некоторых Майиных знакомств. Как и у любой матери. Но я не помню, чтобы она из-за этого устраивала скандалы… Чтобы она вообще как-то выражала чувства.
— Чувствами она со временем научилась владеть, если верить ее бывшему мужу, — веско сказал сыщик, — но последствиями по-прежнему не овладела.
— Ну-ну… И потом лечила дочь от этих последствий? Послушайте, звучит все это просто дико. Или глупо. Бредово.
— Бредово, — подхватил сыщик, — особенно если вы узнаете, что бывший муж Уразов подозревает Ингу в еще одном бессознательном злодеянии.
— Так…
— В том, что именно она стала еще в детстве причиной смерти своего отца. Когда уж точно была несдержанна и непосредственна… И поэтому не любит об отце вспоминать.
— Мне она говорила, что ей четыре года было, когда он умер.
— Ну, об этом мы не можем судить точно… Уразов хоть и был в Хороге, установить точную дату смерти ее отца не смог. Там ведь война шла, никаких концов теперь не найдешь. Правда, мать ее там кое-кто помнит…
— А, да… Значит, он думает, что Ираида — это сестра, а мать… где-то, где-то живет?
Сыщик выудил еще один лист — из другой папки. К листу оказалась приколота фотография.
— Нам действительно удалось нащупать кое-что новое за эти две недели. Этот доктор Акиньшин — вот он, место, где находится его дом, было выбрано не случайно. Есть десятки известных психоневрологов. Почему она выбрала именно его? Акиньшин подтвердил, что во время сеансов Инга несколько раз отлучалась. Он давал ей свою вторую машину — у него там есть еще «жигули». Она говорила, что ей нужно в Истру, рядом, в магазин. Странновато, да? Линько, мой помощник, однажды отследил одну ее такую поездку. Она ездила километров за пять, в крохотное село Никольское, в глуши, в лесах. Мы трижды пытались доехать туда. Он вспоминал маршрут. Посмотрите. Это план местности и ее путь…
— Ну и что?
— Ну и то. — Антон повертел в руках фотографию, бросил ее на стол. — Думаю, где-то там живет ее мать. Она ездила к ней — то ли за помощью, то ли советоваться… Пока не знаю. Может, ей вообще нельзя среди людей. Уразов вот пишет, что она не может без помощи матери. «…Они поддерживают связь… Могут по телефону. И как-то еще… С телефонной связью вообще не совсем понятно. Проверить…» Так.
Он отщипнул еще несколько страниц.
— Тут у него еще рассуждения. Я их так до конца и не понял. Вот… «Образ Праматери может проступать. Но редко. Эти штуки с зеркалом. Проверить!! Зеркала…» Тут у него подчеркнуто. «Она им напоминает о себе…» Так. Теперь у него тут снова о мужьях. Вот, чуть ниже: «…я уверен: мать ей подбирает мужей. И у каждого какая-то роль. Какая у меня, а?»
Корней качнул головой:
— Ну, тут, наверное, нужно сделать поправку на его зацикленность. Вы ж сами говорили… Лично меня никто не подбирал! Это уж я точно помню. Я помню очень хорошо, как я с ней познакомился… Кстати, подождите. Так, выходит, те разговоры, которые вы записали, — разговоры с матерью? Ну, с настоящей?
— Похоже… Теперь тут есть еще одна неясность. Уразов часто упоминает про ее «предназначение». Похоже, какой-то разговор записал. Мне до конца не ясно. Кажется, он и сам в этом до конца не разобрался. Возможно, хотел разобраться с вашей помощью. Хоть он давно развелся, что-то ему не давало успокоиться… Хотя… почему что-то? Он сам сказал мне, что в смерти своей матери винит Ингу… Да и падчерицу свою — Майю, он, похоже, жалел.
— Интересно, а ее он — отделял от них? Никаких странностей за ней не числил?
— Ничего не могу сказать. — Сыщик пожал плечами. — Ничего на этот счет у него не нашел. Хотя… может, и у нее что-то есть… Но функция у нее явно другая, неглавная.
— Почему он не мог со мной нормально поговорить? — перебил следователя Корней.
— О чем поговорить? Что бы он вам сказал? Вы вспомните, о каких вещах мы сейчас тут с вами вели речь! Представьте, что бы вы о нем подумали!
Корней усмехнулся. Сыщик стукнул досадливо костяшками пальцев по столу.
— Он ведь пытался. Я так понимаю, он хотел вас подтолкнуть к поискам. Просил найти альбом с фотографиями, но на самом деле надеялся, что вы отыщете что-то другое. Он ведь вам называл места, где искать?
— Вроде бы, — кивнул Корней. Его мобильный телефон издал мелодичную трель — новый звуковой сигнал. От «Турецкого марша» было решено отказаться.
Велес взглянул на экранчик:
— Майя звонит. С мобильного.
— Ну, ответьте ей.
Корней взял аппарат в руку, еще раз вгляделся в экран, в это время трели смолкли.
— Передумала. Ладно, Антон. Давайте так решим. Мы все же с вами чересчур углубились… Со стороны кто-нибудь послушал бы… Я готов еще раз встретиться с Уразовым. Ну, послушаю его…
Телефон Корнея вновь ожил. На сей раз с дочкой соединили.
— Не понял, — произнес Корней, сидя в кресле с трубкой у уха, — что ты сказала? Постой, как? А ты вызвала скорую?.. Так, а почему туда?
Он встал и сделал несколько шагов по комнате, все еще слушая падчерицу. В лице проявилась тягостная сосредоточенность. Отрывисто сказал:
— Адрес диктуй… Хорошо. Все, жди.
Потом повернулся к сыщику:
— Инге стало плохо. Потеряла дома сознание. Майя вызвала скорую… Бог ты мой… Они увезли ее. Майю брать отказались, она плачет.
— С ней бывало раньше что-нибудь такое?
— Нет… Но сегодня она с утра неважно себя чувствовала. Может быть, отравилась… Не знаю.
Велес подошел к окну, нервно потер лицо. Взглянув в блокнот, медленно прочитал адрес.
— Далеко от вас, — удивился сыщик.
Корней обернулся от окна:
— Майя сказала, что мама оставляла ей адрес. У Инги есть знакомства… Ну, не знаю… Ладно, Антон, я поехал. Непонятно, она пришла в сознание или нет…
В прихожей, сняв куртку с вешалки, обернулся:
— Уразову сами позвоните, раз уж есть контакт. Договоритесь о встрече. Я подъеду.
Антон пристально посмотрел на него.
— А вот это уже никак не получится.
— Почему?
— Потому что Арсен Уразов пять дней назад умер… Скоропостижно, как говорится.
Молчание длилось несколько секунд. Велес смотрел в сторону все с тем же выражением болезненной сосредоточенности. Потом перевел взгляд на Антона, сглотнул слюну и спросил:
— А… что с ним случилось?
— Причина смерти? Да банальнейшая. Ну, если верить заключению, я его читал. Асфиксия рвотными массами во сне… Ну, выпил вечером, уснул. И задохнулся. У него подруга была. Она его на второй день нашла. Это четвертого ноября произошло, в выходной.
Помедлив, добавил:
  
— Знаете, если б не это, я бы вас сегодня тревожить не стал. Не стал бы торопиться.
— Почему сразу не сказали?
Детектив усмехнулся невесело:
— У вас сразу изменилось бы восприятие. Стало бы более пристрастным. Я хотел, чтобы вы воспринимали всю информацию, как я пару недель назад.