Тысяча лет в долг (СИ)

Так или иначе, Самаэль предупредил: «Держись тропы, пока не доберешься до Черного ручья». Оставалось надеяться на то, что под ногами все-таки та самая тропа. Семен ускорил шаги. В тусклом сумеречном свете он заметил, что поросшее кустарниками Вдовье предгорье («Ну и названьице, бр-р...») впереди раздваивалось, раздавалось в сторону — словно тропа в том месте становилась шире, превращаясь в настоящую дорогу.
Одновременно он напряженно ожидал: не дойдет ли до его слуха какой-нибудь звук вроде всплеска, могущий подсказать, что впереди действительно есть река.
О том, что делать после того, как появится река — Черный ручей («Тоже ничего имечко — под стать Вдовьему предгорью. Интересно, кто давал местностям все эти названия? Сам Теомиэль, что ли? Мог бы проявить чуть больше фантазии и чуть меньше пошлости...»), — Семен тоже не знал. Как не очень понял и слова Самаэля о том, что дальше дорогу подскажет его часть скрижали.
Пройдя еще метров двести, Семен остановился. Сердце колотилось так, будто ему только что довелось сделать десятикилометровый марш-бросок с полной выкладкой. Между тем, обернувшись, он все еще мог видеть стены Ашмодеева дворца.
Семен вытер пот, обильно выступивший на лбу. Душный, словно постепенно сгущающийся воздух окутывал его тело плотным одеялом. Из зенита, из самого центра туманного купола, к земле прокатывалась невидимая волна горячего воздуха — где-то там, по ту сторону Туманной стены, находился пульсирующий источник жара.
Усилившаяся духота была причиной быстрой усталости. Семен ослабевшей рукой потянул за шнурок, стягивавший кетонет у шеи. Это не очень помогло. По-прежнему не хватало воздуха. Теперь стало казаться, что полной грудью мешает вдохнуть ремешок на шее — к этому ремешку, на манер амулета, прикреплен был небольшой кожаный чехол. В чехле покоилась полированная пластина с первым стихом. Семен развязал ремешок, спрятал обломок скрижали в сумку.
Немного полегчало. Он несколько раз глубоко вдохнул разогревшийся стоячий воздух. Сейчас жаркий Гееном представился ему чуть ли не Гренландией.
Семен доковылял до ближайших кустов и плюхнулся на землю. Посидев несколько минут с закрытыми глазами, он почувствовал, что вот-вот задохнется. Голова кружилась, сердце готово было вырваться из грудной клетки, причем каждый его удар отзывался острой болью в ребрах.
Семен вскочил и отскочил от кустарника, толстые губчатые ветки которого, казалось, впитывали кислород из воздуха. Теперь стало заметно, что воздух вокруг кустов был не совсем прозрачным, молочно-мутным.
Немного придя в себя, Семен зашагал дальше по тропе. Но уже через несколько шагов с ужасом почувствовал, что земля под ногами круто уходит вниз, и он, кувыркаясь, летит куда-то в пустоту.
Лихорадочно хватаясь за какие-то камни и неровности, Семен сумел приостановить падение. Удачно сгруппировавшись в последний момент, он немного смягчил удар и, во всяком случае, не свернул себе шею. Тем не менее от мгновенной боли в левой руке и плече Семен едва не потерял сознание.
Кое-как поднявшись, он осмотрелся. Обрыв, с которого Семен слетел, был не так уж высок — метров пять или шесть. Трудно сказать, произошел ли здесь относительно недавно оползень или же таким был рельеф всегда. Примерно на высоте полутора метров от земли на поверхность выходила мощная — до метра в диаметре — жила неизвестного материала, черного, тускло сверкавшего. Семен машинально провел ладонью по ровной, словно полированной, поверхности почти правильной окружности.
Обрыв переходил в песчаный берег узкой реки — или скорее широкого ручья. Течение было быстрым, но почти беззвучным. Присмотревшись, Семен убедился, что именно об этом ручье говорил Сатан: вода — или какая-то другая жидкость, заполнявшая трехметровое русло, — не имела ни малейшего, даже самого слабого оттенка какого-нибудь иного цвета. Абсолютно черная. Словно здесь, между двумя полосами красноватого песка, разверзлась глубокая бездна. Семен присел на корточки, осторожно зачерпнул рукой воды и тут же заплясал на месте от жгучей боли: вода оказалась настоящим крутым кипятком. «Вот сволочь...» Он изо всех сил дул на обожженное место, но это мало помогло: рука мгновенно покрылась волдырями.
 
Странно, но стоило ему зачерпнуть коварной жидкости, как она мгновенно утратила пугающую окраску и стала бесцветной, как обычная вода.
Он сорвал с себя широкий красный пояс и перевязал руку. «Ладно-ладно, потерпим, — подумал он, — вот вернусь, съезжу к Эгуду на остров, подлечимся...»
Рассиживаться было некогда. Беззвучно постанывая сквозь стиснутые зубы, он осторожно выпрямился.
С противоположного берега донесся громкий низкий смешок. Семен глянул в ту сторону и моментально забыл о боли.
Существо, сидевшее (или стоявшее, с первого взгляда понять было трудно) на том берегу, было, наверное, самым большим из всех пока встреченных Семеном в Тхом. Выглядело оно так, как мог бы выглядеть гиппопотам, вставший (или севший) на задние лапы. Шарообразное вздутое брюхо походило на дирижабль, готовящийся взлететь. Передние лапы казались крохотными, но когти при этом выглядели весьма устрашающе. Странное впечатление производил костный гребень, заострявшийся круто вверх на манер клоунского колпака.
Не отрывая взгляда от этой странной помеси гиппопотама с тираннозавром (сходство с последним придавали относительно тонкая шея и крупные треугольные зубы, которыми были усажены обе челюсти), Семен медленно пятился, пока не уперся спиной в скалу. Дальше отступать было некуда.
Он прикинул: сколько прыжков понадобится зверюге, чтобы перемахнуть через речку-ручей и полакомиться незваным пришельцем?
Но тут тираннопотам (как его мысленно назвал Семен) распахнул пасть еще шире и произнес вполне человеческим, хотя и несколько сдавленным голосом:
— Ты как сюда попал, коротышка? — При этом его морда, покрытая гладкой темной шерстью, приобрела чрезвычайно подозрительное выражение. — Что-то я таких в наших местах не помню. Откуда взялся?
«Вот дубина, — сердито подумал Семен, — будто не знает, что у людей здесь речь отнята...» Тем не менее он с кривой улыбкой сожаления развел руками и огорченно показал на собственный рог.
— А-а, — разочарованно протянул тираннопотам. — Понятно. Ты, значит, из этих. И что же ты тут делаешь?
Семен вновь развел руками. Тираннопотам досадливо качнул уродливой головой.
— В кои-то веки кто-то появится — и на тебе: даже поговорить не получается, — вздохнул гигант. — Ладно, ступай себе. — Он махнул короткой лапой и, тяжело отдуваясь, погрузил пасть в ручей. Всякий интерес к пришельцу демон утратил — к вящему облегчению Семена, все-таки демон выглядел устрашающе.
Чудовище вдруг оторвалось от воды и окинуло Семена нехорошим оценивающим взглядом.
— Все-таки непонятно... — задумчиво прохрипел тираннопотам. — Что же тебе здесь понадобилось? Насколько я знаю, люди отсюда бегут. А ты почему-то медлишь...
Семен был вполне согласен с тем, что медлить не следует. Он уже собрался покинуть жаждущего гиганта. Но тут же сообразил, что понятия не имеет, в какую сторону теперь идти.
Семен посмотрел вправо, потом влево. По обе стороны расстилался один и тот же вполне однообразный пейзаж. Или, вернее сказать, полное отсутствие оного. Поскольку Туманная стена находилась в относительной близости отсюда, густеющие туманные клочья скрывали от глаз сколько-нибудь заметные детали местности.
Вдруг он услышал поблизости негромкое гудение. Звук шел откуда-то снизу. Обернувшись, Семен увидел лежащий на сером песке кожаный футляр с ремешком. Видимо, при падении амулет вылетел из сумки.
Низкое гудение шло от пластины. Он бросил осторожный взгляд на чудовище. Но разочарованный демон повесил устрашающую голову на грудь, так что глазам Семена предстало лишь острие костяного гребня.
Семен поспешно наклонился, извлек пластину. Она светилась ровным голубоватым светом — правда, на этот раз поверхность была абсолютно ровной, без малейшего следа букв.