Рыцарь без позывного (СИ)

Я, конечно, не врач, но уверен, что давить слезу отсутствующим глазом, как минимум, проблематично. А на пыльных щеках виднелось именно две дорожки. Все-таки, иногда девичьи слезы не врут.
Правда, отчего такая реакция? Зачем она так отчаянно здоровый глаз прятала? Очередное здешнее суеверие? Типа не диссинхрония или «разноглазие», а какой-нибудь «дурной глаз» или «дьяволово око»? Вполне возможно. Местные вообще любят названия по пафоснее да суеверия поглупее.
— Складно, складно... — кивнул головой рыжий и жестом велел своим загомонившим подчиненным заткнутся. — Токмо вот... А нам-то с того, что? Полоумная али нет, а ответ держать обязана! Тащем-то...
— Дурной знак, сотник. — подал голос «сержант». — Перед празднованиями блаженных увечить...
— Молчать!!!
Рев рыжего верзилы в очередной раз заставил мои колени непроизвольно дернуться. Ну и глотка у него!
Сотник самодовольно оглядел притихших зрителей и вновь повернулся ко мне:
— Ну что, «кукушонок», проиграл свой заклад? То-то же... Раньше ты как жил? Сам себе служил? А теперича простору службу сослужишь...
Ага, счаз-з-з... Зря я тут распинался про политическую обстановку?! Весь голос посадил.
— А своей головой когда думать начнем?! — уже откровенно борзея, перешел я в «решающий штурм». — Праздник на носу, а ты, любимой всем городом, дурочке ручонки укорачивать собрался?! За сраное яблочко?! Отличный план! Надежный как автомат Калашникова! Бунта захотел?! Толпы с вилами да факелами?! Поди, начальство оценит, да?
Про автоматы они, само-собой, не слышали, но вот с логикой кое-кто все же был знаком. Нервно поиграв рогатиной в руках, «сержант» вновь подал голос:
— Посадник, так-то рубака перехожий дело говорит... Князю верно не понравится ежели...
— Без тебя знаю, бестолочь! Рано тебе кушак всучили! Тебе еще под-десятником ходить не переходить... Тьфу! — вдруг вспыхнул сотник и зло плюнул себе под ноги.
Наградив меня очередным долгим холодным взглядом из под густых бровей, он наконец объявил:
— Пять розог в три пальца!!! — от громогласного рева зазвенело в ушах.
Возбужденный гомон толпы горожан перебивался проклятиями некоторых стражников и звоном железных монеток — проигравшие спор, нехотя расставались с поставленным закладом. Горестно вздохнув, парень отставил бердыш и приблизился к бочке с водой. Извлеченные мокрые прутья заставили меня непроизвольно поморщиться.
Свист розог, женский крик переходящий сперва стон, затем в мычание. На пятом ударе на деревянный помост грохнулось что-то пушистое и истекающее кровью. Оценив длину оторванного куска хвоста, я недоверчиво проводил взглядом паренька, убирающего розги обратно в бочку.
Мама родная... Хорошо, что я родился во времена, когда детей ремнем наказывали. А то точно бы без жопы остался!
Освобожденная из колодок «разноглазка» едва держалась на ногах, жалобно скуля при каждом движении. Короткие штанишки превратились в окровавленные лохмотья и если бы не поддерживающий ее «сержант» она бы грохнулась на месте. Спустив воровку с эшафота, он уложил ее на лавку у стены казармы и зачем-то снял с пояса флягу. А, уксусом задницу обрабатывать собрался...
— Доволен? — осведомился рыжий, забравшись по лестнице, и встав возле меня. — Или ты сейчас и ведьму в дурехи запишешь?
Поглядев в пустые серые глаза, я не смог удержать протяжного стона. Со всеми этими экзекуциями синевласая напрочь вылетела из головы. Ладно, раз уж начал...
— Сие хохма была, дубина! — сотник оборвал мою еще не начавшуюся речь. — То, что ушастая воровка оказалась головой простужена — никак не умасливает чужого колдовства! А теперича... Проваливай с глаз моих! И содомита своего уводи! — он презрительно плюнул под ноги «оруженосцу».
— Какие ваши доказательства!? — выпалил я и впервые в жизни пожалел, что рядом нет деда.
Его деревянная нога сейчас бы пригодилась. Впрочем, не думаю, что местные знакомы с «кокаинумом», да и я на Шварца не тяну.
— Никак не разумею, — тебе за нахальство розг всыпать, али дочь за храбрость выдать? А пес с тобой... Пусть хоть одна теплая тварь посмеет обвинить меня в пустомельстве! — великан еще раз звучно сплюнул под ноги Гене и щелкнул пальцами, жестом приказывая одному из стражников.
 
Тот спешно приволок витиеватую резную палку. Ту самую, которой волшебница напоила огромную крысу до отказа. Молча приняв посох из рук, сотник размашисто швырнул его в мое лицо:
— Насытишься этим или продолжишь судьбинушку испытывать? — стальным тоном осведомился он, пока я морщил ушибленный лоб и сжимал в руке резной посох.
Судя по всему, терпение северян на исходе. Если я немедленно не извинюсь и не уйду — темница будет самой завидной участью. Честно говоря, мне и самому вся эта магия-шмагия не по душе, но не казнить же за это?
Оглядев хмурые северные рожи перед эшафотом, я уже хотел сдаться, но вдруг встретился взглядом с «сержантом» в кушаке. Немолодой бородач как-то двусмысленно поглядывал на магнитный жезл, воткнутый за мой пояс.
В голове появилась очередная идиотская идея.
— Да это же просто палка! Причем тут колдовство?! Я что по вашему, тоже кудесник дофига?! — я вытащил из-за пояса трофейный жезл и бесцеремонно ткнул им в рогатину «сержанта».
То ли из-за неожиданности, то ли, наоборот, из-за смекалистости, — бородач не удержал древко и под недоуменные взгляды толпы, здоровенный наконечник тут же «присосался» к жезлу. Причем намертво.
Где только те жулики такой магнит раздобыли? Такие в природе, кажись, не встречаются...
— Колдун! Мороку наводит! — раздался голос паренька с бердышом.
Ага, бабка-поведуха, блин.
— Фокус это, а никакое колдовство! Трюк! Ну, обман! Детишек смешить, зевак развлекать да деньгу зашибать! Артисты мы с ней! — я кое-как отцепил магнит и вернул оружие бородачу.
— Так ты заявляешь, будто вы... — сотник кивнул на притихшую синевласку. — Скоморохи?
Я усиленно закивал головой, говоря, что являюсь потомственным клоуном, комиком, да и вообще, всю жизнь в «Аншлаге» выступал. Когда я подошел к тесному родству с Петросяном, у помоста собралась здоровенная толпа из местных. Бредущие через ворота караванщики, крестьяне да грибники с дровосеками присоединись к зевакам, усиленно интересуясь, что митинг устроили северяне.
— Она этой палкой воду пускала! — вклинился сопляк с секирой. — Я ее у ворот видал! Деревянной палкой колдовала!
Пацан, похоже, начал переживать, что может лишиться возможности отрубить кому-нибудь башку и принялся активно опровергать мою наспех состряпанную версию:
— Брешет он все! Он тоже колдун и заодно с этой... — молодой стражник заткнулся от звонкой затрещины «сержанта».
Не теряя времени даром, я быстро пресек любые поползновения на сомнения:
— Ну?! Вот о чем и талдычу! Артистами мы подрабатываем! — воскликнул я и резко сломал посох об колено. — Вот! Видали?! Вот тут желобок, а тут пузырек с водой! Просто фокус и никакого колдовства! — помахав обломками перед носом у недовольного сотника, я быстро отшвырнул сломанную палку куда подальше.
Никаких желобков с мешочками там, ясный пень, не было.
— Вона оно как? — быстро нашелся громила. — Стало быть, ты задумал упрашивать отпустить скоморошку свою?
Ага, только этого ты и ждешь, придурок рыжий! Мол, не за колдовство, так за шарлатанство ей башку снести. Да только хрен тебе! Попал ты дядя крепко! Блин, никогда бы не подумал, что вся эта дурь из методичек по допросам может пригодиться...
— А я ничего не предлагаю... — развел я руками, отчего парнишка с бердышом болезненно ойкнул.
Блин, про рапиру в руке забыл...
— Всего лишь констатирую... То есть, заявляю — есть два стула... — я показал два пальца. — На одном гнев народный, а на другом кошель полный!
Приблизившись к Гене, я одним махом сорвал у него мешочек с пояса и многозначительно потряс им в воздухе. Звон увесистого кошелька отозвался жадным блеском в глазах горожан, что глядели на эшафот из-за широких спин стражников.