Император Пограничья 9 (СИ)

— Зачем нам в оранжерею?.. — спросила Полина, поспевая за нашим быстрым шагом.
— Увидишь, — просто ответил я.
Тимур тоже выглядел озадаченным, но промолчал, изучая витражные окна и фрески на стенах. Дворец поражал роскошью — золочёная лепнина, хрустальные люстры, картины в тяжёлых рамах. Всё здесь дышало властью и богатством.
Василиса вела нас уверенно, явно зная каждый поворот. Мы спустились на первый этаж, прошли через анфиладу парадных залов и оказались у массивных стеклянных дверей.
  
— Вот и оранжерея, — сказала геомантка, толкая створки.
Влажный тёплый воздух ударил в лицо. Помещение напоминало огромный стеклянный купол, сквозь который лился дневной свет. По периметру расставлены магические артефакты — светящиеся кристаллы поддерживали нужную температуру, а хитроумная система труб обеспечивала полив. В центре журчал небольшой фонтан.
Но главное — апельсиновые деревья. Десятки деревьев в огромных кадках, усыпанные оранжевыми плодами. Воздух был пропитан цитрусовым ароматом.
— Красиво, — выдохнула Полина, — но я всё ещё не понимаю…
— Твой отец обожает цитрусовые, — обратился я к Василисе. — Ты сама мне об этом говорила.
— Да, но… — княжна осеклась, и в её зелёных глазах мелькнуло понимание. — Ты думаешь…
— Почему это важно? — Белозёрова переводила взгляд с меня на Василису.
Я подошёл к ближайшему дереву, разглядывая спелые плоды.
— Зачем рисковать каждый день, подсыпая яд в тарелку? Проще один раз отравить продукт, который жертва сама будет охотно потреблять изо дня в день.
— Думаешь, апельсины?.. — Тимур присвистнул.
— Возможно. Стоит это проверить.
Полина подошла к дереву и осторожно коснулась одного из плодов. Её глаза на мгновение расфокусировались — гидромантка использовала свой дар целительства.
— Странно… — пробормотала она, переходя от одного апельсина к другому. — В них действительно есть следы чужеродной магии. И какие-то инородные вещества. Но…
Девушка нахмурилась, продолжая изучать плоды. Её пальцы скользили по оранжевой кожуре, а в карих глазах плескалось недоумение.
— Что-то меня смущает, — призналась Полина. — Не могу понять что именно.
В этот момент двери оранжереи распахнулись. В помещение вошла женщина, держа за руку маленького мальчика. Я невольно замер, разглядывая княгиню Строганову. А никем другим эта дама быть не могла.
Елена оказалась невероятной красавицей. Ей было около тридцати, длинные чёрные волосы струились по плечам шёлковым водопадом. Голубые глаза сияли на бледном лице с тонкими аристократическими чертами. Стройная фигура в тёмно-синем платье двигалась с врождённой грацией. Однако её красоту портило выражение лица — надменное, высокомерное, словно перед нами шагал не человек, а королева всей планеты, снизошедшая до того, чтобы дышать одним воздухом с низшими существами.
Я перевёл взгляд на Василису, потом снова на Елену. Сходство было… поразительным. Длинные чёрные волосы, форма носа, разве что цвет глаз отличался. Дмитрий Голицын явно был неравнодушен к определённому типу женщин. Я вспомнил видение из Стихийного погружения Василисы — её мать выглядела похоже.
— Иса! — радостно воскликнул Мирон, вырываясь из материнской руки.
Мальчик лет пяти-шести бросился к сестре. У него были тёмные волосы отца и голубые глаза матери, круглое детское личико светилось от счастья.
Василиса присела на корточки и подхватила братишку на руки, закружив в воздухе.
— Миронушка! Как ты вырос!
— Я теперь большой! — гордо заявил мальчик. — Смотри, у меня есть новые камешки!
Он полез в карман и достал горсть разноцветной гальки. Василиса улыбнулась — видимо, страсть к камням передалась и младшему Голицыну.
Елена наблюдала за этой сценой с плохо скрываемым недовольством. Её прекрасное лицо исказила гримаса раздражения.
— Василиса, — холодно произнесла она. — Какая… неожиданность.
«Ей явно уже доложили о возвращении падчерицы», — подумал я, отмечая полное отсутствие удивления в голосе княгини.
— Слуги доложили, что ты направилась сюда со своими… друзьями, — княгиня окинула нас подозрительным взглядом. — Решила проверить, что вы тут делаете. Оранжерея — личное пространство князя.
— Елена, — Василиса поставила брата на пол, но продолжала держать за руку. — Надеюсь, ты хорошо заботишься об отце.
— В отличие от некоторых, я всегда рядом с мужем, — парировала Строганова. — А не сбегаю при первой возможности, доставляя всем беспокойство своим эгоистичным поведением.
Зелёные глаза Василисы опасно сверкнули.
— Эгоистичным? Это ты называешь желание учиться и развивать свой дар эгоизмом?
— Я называю эгоизмом побег из дома как избалованной девчонки, — Елена скрестила руки на груди. — Твой отец места себе не находил. А что получил взамен? Дочь, которая появляется только когда ей что-то нужно.
— Не смей говорить о том, чего не понимаешь! — вспылила княжна. — Ты понятия не имеешь, каково это — когда твою жизнь расписывают по минутам, когда тебя хотят превратить в красивую куклу для выгодного брака!
— О да, какая трагедия — быть княжной! — Елена театрально всплеснула руками. — Жить во дворце, ни в чём не нуждаться, иметь лучших учителей…
Я воспользовался разгорающимся скандалом, чтобы сорвать один из апельсинов — тот самый, который проверяла Полина. Начал неторопливо чистить его, наблюдая за перепалкой.
— Лучших учителей? — Василиса шагнула вперёд. — Ты хоть знаешь, что такое иметь дар и не иметь возможности его развивать? Когда внутри тебя сила, а тебе велят вышивать и танцевать на балах?
— Твоя покойная мать тоже танцевала на балах, — ядовито заметила Елена. — И прекрасно справлялась со своими обязанностями княгини.
Лицо Василисы побелело от ярости.
— Не смей… Не смей говорить о моей матери!
Глядя на ругающихся женщин, я медленно разломил апельсин пополам и закинул себе в рот несколько долек. Фрукт оказался превосходным — сочным, с идеальным балансом сладости и кислинки. Мякоть буквально взрывалась на языке освежающим соком, а тонкая горчинка цедры добавляла благородную терпкость. Неудивительно, что князь так ценил плоды из своей оранжереи — такого качества цитрусовые стоили целое состояние.
Мирон, испуганный криками, отошёл от спорящих родичей и, привлечённый моими действиями, подошёл ближе. Я присел на корточки рядом с ним и протянул дольку очищенного апельсина.
— Хочешь?
Мальчик неуверенно посмотрел на меня, потом на апельсин. Детская рука потянулась к угощению.
— Мирон! — резкий крик Елены заставил всех вздрогнуть.
Княгиня в два прыжка оказалась рядом, выхватила дольку из детских пальчиков и отшвырнула в сторону.
— Сколько раз я говорила не брать еду у незнакомых людей! — она встряхнула сына за плечи.
Потом развернулась ко мне, и в голубых глазах полыхнул гнев.
— А вы кто вообще такой⁈ Как вы смеете предлагать еду моему сыну своими грязными руками⁈
Я медленно поднялся, глядя ей прямо в глаза.
— Маркграф Угрюмский, — мой голос звучал ровно. — Гость вашего супруга. Не стоит так переживать. Апельсины из княжеской оранжереи должны быть безопасны, не так ли? Понимаю, материнская забота иногда принимает… чрезмерные формы.
Елена побледнела, но тут же взяла себя в руки.
— Как вы смеете! Да я прикажу…
Я уже готовился применить Императорскую волю, чтобы заставить её говорить правду, но в этот момент в оранжерею вошла целая процессия. Несколько слуг в ливреях, четверо охранников в парадной форме и знакомый мне советник Назар.
— Ваша Светлость, — поклонился он княгине. — Прошу прощения за вторжение, но требуется ваша подпись на документах по перераспределению бюджета на предстоящий приём.
  
Елена выпрямилась, мгновенно преобразившись. Гнев сменился холодным достоинством.
— Конечно, Назар. Я сейчас подойду.
Она повернулась к нам, окинув всю компанию презрительным взглядом.
— Надеюсь, вы найдёте выход сами. Мирон, идём.