Император Пограничья 9 (СИ)

Диверсия против человеческого города во время Гона — это конец. Когда правда всплывёт, а она всплывёт, Владимир станет изгоем. Все княжества Содружества объединятся против них. А безумец продолжит жечь и убивать, пока не уничтожит всё… Война, разруха, смерть — и всё из-за одного юродивого.
Рука графа почти помимо его воли скользнула к поясу.
— Ваша Светлость, — услышал он собственный голос, удивительно спокойный. — Как я и говорил, у меня есть отчёт о Платонове. Весьма любопытные сведения. Ознакомьтесь, будьте добры.
  
«Что я делаю?» — мелькнула паническая мысль, но тело уже действовал будто само по себе.
— Давай! — князь жадно протянул ладонь.
Сабуров вытащил из кармана сложенный лист с каким-то бессмысленным отчётом по движению денежных средств за второй квартал. Веретинский наклонился, чтобы взять бумагу. В этот момент левая рука графа метнулась вперёд. Цепочка из аркалия, вырванная в спешке из кармана, обвилась вокруг запястья князя.
Граф и сам не знал, зачем носил её всё это время с собой. Точнее, знал, но гнал эти мысли от себя прочь.
Пламя вокруг Веретинского мгновенно погасло. Он вскрикнул от неожиданности, попытался отдёрнуть руку, но Сабуров уже выхватил другой рукой кинжал из внутреннего кармана.
Время словно замедлилось. Граф видел расширяющиеся от ужаса глаза князя, видел, как тот открывает рот для крика. Кинжал вошёл снизу, под подбородком, с мокрым хрустом пробив мягкие ткани. Лезвие прошло сквозь язык, расщепив его надвое, пронзило нёбо и вонзилось в основание черепа.
Веретинский дёрнулся всем телом. Вместо крика из его рта вырвался влажный булькающий звук. Кровь хлынула не струёй — фонтаном, заливая подбородок, грудь, руки Сабурова. Князь попытался что-то сказать, но разрубленный язык лишь хлюпал, выталкивая алые пузыри.
Свободной рукой правитель вцепился в запястье Сабурова, царапая кожу ногтями. Его глаза выкатились от боли и ужаса, в них плескалось животное непонимание — как посмел⁈ Как смог⁈ Почему⁈
Граф провернул кинжал, чувствуя, как лезвие скребёт по костям. Веретинский забился в конвульсиях, из носа потекла кровь, смешиваясь с той, что фонтанировала из разорванного горла. Его ноги подкосились и он осел на пол, увлекая за собой убийцу. Ещё несколько судорожных вздохов — и всё. Тело обмякло.
Михаил Фёдорович медленно поднялся. Его руки дрожали, камзол был залит кровью. Он смотрел на мёртвого князя и чувствовал странную пустоту.
«Импульсивно. Непродуманно. Но… открывает интересные возможности».
Сабуров прислушался. Из коридора не доносилось ни звука — массивные двери и расстояние до стражи сыграли свою роль. Но долго это не продлится. Вскоре кто-нибудь обязательно попытается войти — принести документы, доложить о делах, просто проверить князя. Нужно было решить, что делать дальше. Признаться? Бежать? Или…
Взгляд упал на мёртвое лицо Веретинского. Безумие ушло из его глаз, оставив только пустоту.
«Владимиру нужен новый правитель. Здравомыслящий. И нужно как-то замять эту чудовищную диверсию, пока не поздно. У меня есть союзники. Есть влияние, пусть и подорванное. Есть знание всех тайных пружин власти. Если действовать быстро и решительно…».
Сабуров глубоко вздохнул. У него было очень мало времени и очень много дел.
  
Глава 5
 
Зачистка Сергиева Посада шла медленно, но методично. Я стоял на южной стене, наблюдая, как артиллерийские расчёты занимают позиции. Тяжёлые орудия, перемещённые с восточного и западного участков, выстраивались полукругом у пролома. Бойцы деловито суетились вокруг гаубиц, проверяя оптические прицелы и подносили снаряды из штабелей ящиков.
— Огонь! — скомандовал офицер.
Грохот первого залпа оглушил. Осколочно-фугасные снаряды разорвались в гуще Трухляков, превратив их в кровавое месиво. Следующий залп накрыл группу Стриг, пытавшихся прорваться через завалы. Монстры буквально разлетались на куски под градом раскалённых осколков.
Внизу, на улицах города, отряды гвардейцев при поддержке магов академии прочёсывали каждый дом. Время от времени доносились выстрелы и вспышки заклинаний — зачистка шла полным ходом. Мои люди тоже участвовали в операции, разбившись на небольшие группы.
Взгляд невольно метнулся к той части города, где находилась усадьба Бутурлиных. Илья и Елизавета всё ещё находились там, под охраной моих бойцов. Я распорядился дать им время прийти в себя — потеря обоих родителей за один день способна сломать кого угодно. Горчаковы остались с ними, оказывая посильную поддержку.
К вечеру основная часть прорвавшихся тварей была уничтожена. Я спустился с стены, чувствуя свинцовую усталость во всём теле. Эликсир давно перестал действовать, оставив после себя только ноющую боль в перенапряжённых мышцах.
У ворот меня поджидал Владимир Трофимов. Помощник князя выглядел измотанным — его обычно безупречный костюм был забрызган кровью и грязью, на лице имелись покрытые коркой царапины.
— Боярин Платонов, — кивнул он. — Нам нужно поговорить. Наедине.
Я проследовал за ним в небольшое помещение стражи у ворот. Трофимов плотно закрыл дверь и, достав небольшой артефакт, активировал защитные чары на стенах — разговор явно предстоял серьёзный.
— То, что я сейчас скажу, известно лишь узкому кругу лиц, — начал он без предисловий. — Нападение на город не было случайностью. Это диверсия.
— Что? — я почувствовал, как внутри поднимается холодная ярость.
— Взрыв на складе боеприпасов, который проломил стену, — не несчастный случай. Кто-то заложил взрывчатку заранее, рассчитав время так, чтобы детонация произошла в самый разгар штурма.
Кулаки сжались сами собой. Значит, смерть графа и графини Бутурлиных, сотни погибших горожан — всё это результат чьего-то предательства?
— Есть ещё, — продолжил Трофимов. — Персонал полицейского участка из южного района был отравлен. Не смертельно, но достаточно, чтобы ослабить бдительность. А генерал Карагин отдал приказ о переброске Стрельцов на северные рубежи буквально за час до атаки. Якобы получил донесение о движении крупной орды с севера.
— Донесение оказалось ложным? — мой голос звучал обманчиво спокойно.
— Разумеется. Никакой орды там не было.
Холодная ярость клокотала где-то под рёбрами. В моём прошлом мире враги тоже бывали жестоки, но использовать Бездушных как оружие против мирного населения… Это выходило за все мыслимые границы.
— Кто стоит за этим? — спросил я прямо.
Трофимов помедлил.
— У нас есть подозрения, но пока нет доказательств. Князь поручил мне возглавить расследование. И я… хотел бы заручиться вашей помощью.
— Моей?
— Вы продемонстрировали сегодня выдающиеся способности. К тому же, как человек со стороны, не вовлечённый в местные интриги, вы можете заметить то, что упустим мы. К тому же, сказать по правде, мы просто не знаем, кому сейчас можно доверять. Вся система власти оказалась скомпрометированной. Вспомнить хотя бы род Уваровых…
О них думать не хотелось совершенно, зато я вспомнил про Коршунова. Мой начальник разведки давно мечтал отомстить генералу Карагину. Тот когда-то странным образом усомнился в виновности предателя полковника Рубцова, по вине которого Родион потерял ногу, а после и вовсе уволил Коршунова со службы. Теперь личная вендетта совпадала с государственными интересами.
— Я согласен помочь, — кивнул я. — У меня есть человек, который может оказаться полезным в расследовании. И действовать воистину нужно по горячим следам.
Трофимов поднял бровь, но промолчал. Получив его молчаливое согласие, я отправился к торговому представительству, где укрывались Савельев и Листратова. Коршунов, как и Левинсон, должен был находиться там же — я приказал доставить всех в единое безопасное место.
  
Нашёл я Родиона в подвале, где он отчитывал какого-то молодого охранника за плохо организованную оборону.
— … мозги набекрень и глаза в кучу! — гремел голос бывшего капитана. — Ты что, в армии не служил? Сектора обстрела перекрывать надо, а не по углам ящики расставлять! Эх, молодёжь зелена…