Хет-трик

Но я держусь.
Уже три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут. Двести пятьдесят девять тысяч двести секунд. Без алкоголя. И без секса.
Хотелось бы еще сказать, что и без Элизабет. Но…
Если не пить и не снимать девиц оказалось не так уж и сложно, то вот тут нарисовались проблемы под названием «гребаные-соцсети-чтоб-вас».
Как перестать обновлять новостную ленту и пересматривать наши с Элизабет фотографии?
  
Я так жалок.
Блевать от самого себя хочется.
Но если раньше я мог залить алкоголем отвращение к самому себе, то сейчас я могу выпустить пар лишь на поле, по которому ношусь вот уже сорок минут.
На улице промозгло, прям как в Манчестере. Небо заволокло темными тучами, и с него летит моросящий противный дождь, пока я делаю ускорения от боковой до боковой, а затем обратно – скрестным шагом. Ветер хлещет по лицу, но кого это волнует, когда речь идет о футболе.
Футбол – единственная постоянная вещь в моей жизни. Сегодня я могу любить миниатюрную Ариану Гранде, а завтра вдруг решу, что мне все же по душе модель вроде Кендалл Дженнер. Утром мне захочется провести отпуск в Монако, а уже в обед я вдруг надумаю, что хочу покорять Эверест. Но я никогда не перестану хотеть играть в футбол.
Даже если я лишусь ног, рук, половины тела, я буду играть в футбол. Понятия не имею как, но буду.
Единственная причина, по которой, возможно, я все же завяжу с футболом, – моя смерть. Но и то спорно. Вполне вероятно, к тому времени будет что-то вроде симуляции жизни после смерти. Ну, или до каких технологий еще дойдут в будущем. И что дальше? Правильно, в симуляции будем только я, мяч и ворота.
Штормовое предупреждение? Плевать, я буду нестись с мячом по ветру.
Наводнение? К черту, задержу дыхание, но продолжу чеканить мяч над уровнем воды.
Землетрясение или пожар? В первую очередь я схвачу свои счастливые бутсы.
Кто-то назовет меня психопатом, кто-то – больным придурком, и я даже не буду пытаться доказывать обратное. Для меня футбол – не просто игра. Футбол – то, чем насыщаются мои легкие, стоит мне сделать вдох.
И за то, что из-за Элизабет я оказался здесь, в самой второсортной команде Бундеслиги. Я себя ненавижу.
Хотя что значит – из-за Элизабет? Я могу сколько угодно винить ее, но правда в том, что я не так уж и глуп и прекрасно осознаю, что она не заставляла меня совершать те поступки, из-за которых я, собственно, здесь и оказался.
А вообще, формально я здесь из-за отца. Он, конечно, классный, но за что-то меня недолюбливает. Возможно, за то, что я переспал с его последней секретаршей. В его офисе. На его столе. На глазах у его подчиненных…
Скорее всего, именно это стало последней каплей.
Стыдно ли мне?
Да. Это была ужасная провокация с моей стороны. Я хотел вывести его из себя, словно был подростком, а не взрослым мужчиной. И я даже не подумал о том, каково будет этой девушке. И что она лишится работы. Я не принуждал ее, никогда бы не сделал подобного. Она сама опустилась передо мной на колени, а дальше… Черт, я был так пьян, что не помню и половины того, что происходило. А если быть предельно честным, то не помню девяносто девять процентов.
Мне от самого себя тошно.
И вот эти тупые оправдания, что все это из-за Элизабет, должны прекратиться.
В детстве я всегда мечтал стать футболистом, сейчас я мечтаю стать хорошим человеком. И если для этого необходимо пожить какое-то время в этой дыре… То я готов. Готов на все. Лишь бы избавиться от гребаной одержимости бывшей.
Отбрасываю в сторону мысли, стоит нам закончить с бегом и растяжкой. Делимся на квадраты: четыре – два. Сначала я в четверке. В два касания передаем друг другу мяч, пока двое других игроков пытаются его перехватить. Затем во время паузы мы меняемся, и я оказываюсь в числе двоих. Это гораздо интереснее. Еще некоторое время спустя упражнение заканчивается, и вратарь занимает свою позицию, чтобы каждый игрок несколько раз ударил по воротам.
Когда тренировка подходит к концу, я выжат как лимон. В раздевалке звучит громкая музыка, которая слышна даже под сильным напором душа. Холодная вода хлещет мне в лицо, пока по телу разливается приятное ощущение усталости. Обматываю полотенце вокруг бедер и возвращаюсь к команде, чтобы переодеться.
Вчера я успел познакомиться с мужиками, пока мы были в баре, но сейчас мне не хочется поддерживать беседу, тем более что они обсуждают предстоящую игру с командой, которая держится на третьем месте турнирной таблицы. Очевидно, здесь нам ничего не светит. Что тут скажешь?
Молча одеваюсь и сажусь на скамейку, чтобы завязать шнурки, как вдруг звонит мой телефон.
– Привет, – удивленно произношу, приняв вызов отца.
Прощаюсь с мужиками, хватаю сумку и покидаю раздевалку, потому что здесь очень шумно.
– Как Ротенбург?
– Я трезв.
– Я спрашивал не об этом.
– Но интересует тебя именно это.
На другом конце линии слышится тяжелый вздох.
– Я должен был это сделать, Джейк.
– И, спешу заметить, я даже не пытался оспорить твое решение. Ты ведь владелец «Манчестерских дьяволов».
– Сейчас я твой отец.
Хмыкаю.
– Джейк.
– Что?
– Ты зол, я понимаю.
– Нет, пап, ты не понимаешь. Речь ведь о моей карьере.
– Да. Ты бы хотел, чтобы тебя выгнали с позором после доггинга на стадионе, прости господи?
Делаю глубокий вдох и выдыхаю облако на прохладном воздухе, едва выхожу из здания.
– Ну, меня, по сути, и выгнали.
– Нет. Я замял все. К журналистам это не просочилось. Парочка их бесполезных статеек без единых доказательств. И на этом все. Джейк, я знаю, как для тебя важен футбол. И я хочу, чтобы ты перестал тратить время на подобные выходки. Потому что я тебя не узнаю.
Я и сам себя не узнаю.
– Так как первая тренировка? – так и не дождавшись моего комментария, продолжает отец.
– Думал, будет хуже. Тренер нормальный мужик. Команда средний возраст тридцать плюс, ну… сам понимаешь.
– Половина сезона. Всего четыре месяца, даже меньше уже.
Молчу.
– Джейк. Это для твоего же блага.
– Ты представляешь, как на моей статистике отразится пребывание здесь?
– Лучше так, чем если бы тебя выгнали.
– За что? За секс?
– Черт возьми, да! Ты нарушил все пункты контракта. Его бы просто разорвали.
Устало прикрываю веки и устраиваюсь на переднем сиденье своего нового «Мерседеса».
– Это единственное, что я мог сделать.
– Ты правильно поступил, пап. Я просто… – зарываюсь рукой в волосах. – Это все непривычно. Другой уровень. Никаких перспектив.
– Зато никаких соблазнов.
Фыркаю.
– Пап, тут вместо кофе на завтрак «Гиннесс».
– Шутишь?
– Не-а. – С губ срывается смешок.
– То есть я отправил сына-алкоголика прямиком в Чистилище.
– Читаешь мои мысли.
– Ты справишься, – выдыхает он.
– Это вопрос или утверждение?
– Утверждение, Джейк.
Тяжело сглатываю.
– И еще кое-что, – вдруг добавляет папа.
– Удиви меня.
– Ты должен будешь тренировать школьников в рамках своего наказания.
– Что, прости? – теряю дар речи.
– Раз в неделю. У тебя завтра в двенадцать встреча с тренером футбольной команды школы Всех Святых. Он тебе обо всем расскажет.
Ну просто великолепно.
– Всегда знал, что ты меня не любишь, пап.
– Правда? А мне казалось, я тщательно это от тебя скрывал.
– Тебе только казалось.
Отец фыркает:
– Звони, если что-то будет нужно, ладно?
– Ладно.
– Я тобой горжусь, Джейк.
– Не подмазывайся. Я рассекретил тебя.
Из трубки вновь доносится фырканье.
– Рад, что ты не злишься.
Устало выдыхаю:
– Рад, что не злишься ты. Учитывая, что я занимался сексом на твоем столе.
– Ну, не ты один. С той секретаршей я тоже успел позажигать.
Морщусь:
– Фу, папа.
– Но я хотя бы делал это не на глазах у всех сотрудников стадиона.