Две руки потентата (СИ)
— «Император Александр» начал стрельбу по «Сикисиме», «Петропавловск» с «Полтавой» по «Фудзи», «Сисой» по «Ясиме»!
Флагманский сигнальщик удивительно точно опознал русские корабли — за десять месяцев боев он выучил чуть ли не наизусть их малейшие детали. А вот сам Хейхатиро того мысленно поморщился, когда прозвучало название доблестно погибшего броненосца, разрушенный корпус которого захватили русские в Кунсане. Но на новой реинкарнации прежний экипаж практически в полном составе, и яростно рвется в бой. «Хатцусе» ничем ему не уступает — экипаж после торпедирования в ту злосчастную весеннюю ночь удалось спасти большей частью, почти две трети, и моряки тоже жаждут отплатить русским за то невольное «купание». И момент для этого подходящий — необстреливаемый корабль будет бить по самому слабейшему русскому броненосцу. Как и «Ясима» — а это будет страшно — 22 ствола калибром в 10 и 7,5 дюймов обрушаться на «Сисой», в то время как по «императору» будут бить пусть 12-ти дюймовые пушки, но меньшим числом — их всего шестнадцать.
— Главное, чтобы Камимура выдержал обстрел, — беззвучно произнес Того, пристально рассматривая попавшие под страшный удар японские броненосные крейсера. Главную цель русский командующий рассмотрел быстро — кто бы сомневался — этот адмирал самый коварный, у него чутье бить по тем, кто самый слабый. А таким был специально поставленный последним в колонне бывший чилийский крейсер. Новая «Асама», даром, что явилась для «старой», погибшей в первый день войны, прототипом, имела короткий и узкий броневой пояс, который в английском флоте называется «набедренной повязкой». Но почему-то этот хитрец Вирениус перестраивать свой отряд не стал, оставив впереди три своих броненосца.
Если ты не понимаешь действий противника, то ожидай от него искусного смертельного удара — это правило Того запомнил накрепко, и много раз убеждался в его горькой правоте.
И сейчас стал приглядываться, и удивление возросло. По идущей второй «Токиве» стали стрелять все три броненосца — это ожидалось, корабль имел худшее среди четверки бронирование, а потому русские часто избирали его своей целью. И оставалось только надеяться, что корабль долго продержится в строю. А вот вражеские броненосные крейсера, как и заранее предвидел Хейхатиро Того, начали стрелять по «Асаме», вот только высоких водяных гейзеров стало куда больше, чем прежде.
Хейхатиро быстро пересчитал самые большие всплески, их было восемь — это означало, что русским привезли новые восьмидюймовые пушки, и они поставили их на баке и юте «Громобоя». Да еще с русских крейсеров стреляло по десятку шестидюймовых пушек, почти не опасных для неплохо защищенной «Адзумы». Однако способных быстро изрешетить практически не прикрытый броней весь борт «Асамы». Лучше было бы поставить в линию «Касугу», но не стоило, памятуя, что у «гэйдзинов» скоро пойдут в бой большие бронепалубные крейсера, среди которых затесался «Баян». А угроза от последнего исходила явственная…
Флагманский броненосец «Цесаревич» в бою — Желтое море, желтое небо, желтые взрывы шимозы…
Глава 37
— Все правильно, Александр Михайлович — не следует пугать японцев, выставляя против них сразу все наши корабли. Да и выставлять по большому счету можно только «Наварин», и то под вопросом остается эффективность его артиллерии — старые пушки на дымном порохе. А «императоры» с их девятидюймовой артиллерией против броненосцев Того как-то «не катят» — не больше, чем мальчики для битья. А за крейсерами Камимуры не угонятся, не та у них скорость. И учтите — японцы могут легко поднять ход на два-три узла, и тогда «ходоки» Ухтомского сразу отстанут. А нам не стоит выходить с восемью вымпелами против одиннадцати вражеских — попахивает серьезными потерями у нас, а не у врага.
— Я так понимаю, что броненосцы вице-адмирала Скрыдлова будут полезны, когда придется добивать любой поврежденный корабль противника, раз Степан Осипович приказал находиться им поблизости.
— Совершенно верно — по опыту боев мы сделали вывод, что нужно выделить несколько кораблей в резерв, самых тихоходных. А теперь нас крепко сдерживают транспорты — и то радость, что Того в драку полез, и дает нам прекрасную возможность разбить его по… Япона ты моя канадзава! Это что такое происходит, твою мать⁈
«Сисой Великий» выкатывался из строя через четверть часа после начала обмена полноценными залпами. Зрелище было страшное — центральный каземат запылал как доменная печь, из амбразур вылетали длинные языки пламени, и в бинокль было видно, как выбираются канониры, пытаясь покинуть пылающую батарею.
И тут Андрей Андреевич вспомнил, что точно такое же случилось с этим броненосцем в Цусимском бою. Видимо, у истории слишком сильная инерция — ведь недаром говорят, что кому суждено быть повешенным, тот не утонет. А горели пороховые заряды, которые канониры, торопясь стрелять, складывали у пушек. Казематные орудия, в отличие от «Наварина», не имели броневых перегородок. А ход, помноженный на ветер, стал разносить пламя от одного загоревшегося заряда на другие, и можно вычеркнуть всю полудюжину шестидюймовых пушек со счетов. Почему такое случилось в самом начале боя, имеет простое объяснение — впечатляющий набор крупнокалиберных орудий на каждом из «чилийцев», а при таком числе выстрелов один из снарядов имеет много шансов влететь в амбразуру.
— Надеюсь, пламя не перекинется на погреба…
Договорить великий князь не успел, как в центральном каземате горящего броненосца что-то сильно рвануло — оправдалось самое черное предположение, ведь слова беду могут притягивать. Видимо, если чего-то сильно боятся, то оно зачастую и случается.
— Капец броненосцу — надо снимать команду, пока еще не поздно, это же Везувий какой-то…
Отняв бинокль от округлившихся глаз, еле слышно пробормотал ошарашенный таким началом Андрей Андреевич. У него мгновенно возникло болезненное ощущение, что судьба стала решительно подыгрывать японцам своими «случайностями». Но промолчал, только грязно ругался сквозь зубы. Затем, осознав, что выдержка отказала, закурил папиросу, и табачный дым немного стал успокаивать нервы разгорячившегося адмирала. Очень хотелось выпить, но в бою он себе не позволял ни капли. А это делало восприятие острее — по тому как вздрагивал всем корпусом «Ослябя» он понял, что по броненосцу сосредоточили огонь не менее трех броненосных крейсеров Камимуры. Успеха они вряд ли добьются, тонкая броня даже верхнего пояса и казематов не пробивается восьмидюймовыми пушками даже с такого относительно близкого расстояния — чуть больше тридцати кабельтовых.
Зато вокруг идущей второй «Токивы» всплески стояли колонами какого-нибудь языческого храма — сразу три его броненосца вели согласованный огонь по «слабому звену». А концевая реинкарнация «Асамы» нещадно избивалась «рюриковичами», крейсер было трудно разглядеть среди множества всплесков. На то и был расчет — самый маленький среди крейсеров, которых он был меньше на тысячу двести тонн, с небронированным бортом и коротким броневым поясом, бывший «чилиец» осыпался шестидюймовыми снарядами, неопасными для японских «асамоидов», но губительных для их «прародителя». Ведь на основе переработанного и увеличенного «О’Хиггинса» британцы, французы и немцы построили для Страны Восходящего Солнца эти «убийцы крейсеров» — опасные до чрезвычайности корабли.
«Россия» и «Громобой» долбили неприятеля из двух десятков шестидюймовых и восьми восьмидюймовых пушек — долго тот вряд ли выдержит, нахватается снарядов, и если не потеряет ход и успеет выйти из колонны — его немыслимое счастье. Но того не будет, по крайней мере сейчас — японцы упертые и дерутся до последней возможности.
— «Наварин» торопится занять место концевого мателота, срезает полукруг. За ним мой «прадедушка» — эти корабли сплаваны за время похода и Николай Илларионович знает, что делает. А вот «дедушка» торопится за нами — удивительно быстро набирает ход.