Призраки (СИ)

– Если слушать твоё брюзжание, можно подумать, что да.
– Я просто забочусь о нашей безопасности. О твоей, в первую очередь.
– Да ладно-ладно, хорош бухтеть, пойдём уже, – Лида опять улыбнулась и потащила Кузьму в другую сторону, где на обочине зеленела тюнингованная Нива.
Вот только Кузьма прекрасно понимал, что уехать не получится, ведь первый попавшийся патруль их остановит. Придётся ночевать в машине и надеяться, что военные не станут проверять припаркованные автомобили.
Кузьма и Лида едва успели заскочить в машину, как вдали показалась жёлтая точка. Военный Уазик с включёнными фарами ехал по тонущей в сумерках улице, пугая вечернюю тишину пронзительным урчанием мотора, которое разносилось над кварталами неминуемой угрозой.
– Ложись и замри, – приказал Кузьма, затаскивая подругу на заднее сиденье. – Стёкла тонированные. Надеюсь, нас не заметят.
Они пригнулись и, затаив дыхание, стали ждать. Уазик проехал мимо, и на улицу вернулась гробовая тишина.
– Фух, кажется, пронесло, – Лида выглянула в окно. – Они уехали?
– Они-то уехали, а мы до утра уже не сможем.
– Почему?
– А сама как думаешь?
– Ах да, точно. И что будем делать? Прямо здесь спать, что ли?
– Где же ещё? Здесь и будем.
– Класс!
– Чему радуешься? Ты представляешь, каково нам будет в этой тесноте?
– Да, здесь не поваляешься.
Всю ночь провели на заднем сиденье Нивы. Несколько раз засыпали и просыпались из-за неудобного положения, когда ни ноги не вытянешь, ни спину не распрямишь, а утром поехали обратно. После завтрака сонный Кузьма побрёл на работу. В тот день пришла партия новеньких сифонов и прочего барахла, и теперь из головы никак не выходила мысль, что он сам же и ошибся, неправильно посчитал, когда принимал товар. Но начальство всё равно вычтет недостачу из зарплаты всего коллектива, и денег в конце месяца будет ещё меньше.
Подобные мелочи раздражали, как и бессмысленное, бесперспективное занятие, в которое приходилось погружаться почти каждый день. За месяц даже скататься на природу пострелять из дробовика ни разу не получилось. Да и где взять патроны? Наверное, в городе есть оружейный магазин, вот только искать его тоже времени не было.
Хотелось прямо сейчас бросить опостылевший быт к чёртовой матери и поехать воевать с зубастыми шарами, терроризирующими города. Пускай убьют, пускай сожрут заживо, но это лучше, чем торчать в равнодушном болоте безликих дней, понимая, что твоё место совсем не здесь, а там, в необъятной вышине небесной свободы.
Кузьма не раз вспоминал мировое дерево и постоянно убеждал себя, что оно – реальное, ведь он так чувствовал. Это не могло быть сном или видением. А вот мир вокруг, наоборот, казался ненастоящим, призрачным, словно давно умер, но зачем-то остался на полотне бытия никому не нужной, молчаливой тенью.
Через несколько дней после того случая недалеко от склада разразилась перестрелка. Вероятно, это произошло за территорией завода, где ржавел каркас недостроенного цеха. Грохотало недолго, и минут через пятнадцать всё смолкло. Здесь тоже оказалось неспокойно, несмотря на контроль со стороны военных и комендантские часы. Впрочем, больше подобных инцидентов не повторялось.
О зубастых шарах или, как их называли, «едоках» за месяц Кузьма не услышал ничего нового. Радио- и телеэфир, как и статьи в газетах, были забиты чем угодно, только не тем, что по-настоящему важно, там ничего не говорилось о шарообразных тварях. Новости транслировались словно из другого мира, где всё хорошо и не происходит того ужаса, о котором твердили военные на блокпостах.
***
Инвентаризация подходила к концу. После обеда присоединился начальник склада Павел, и дела пошли быстрее. Все надеялись, что работу получится закончить к семи и задерживаться не придётся.
Кузьма с Коляном пересчитывали последние ящики в дальнем конце склада, как вдруг с нижней полки соседнего стеллажа вылез Никита. Седой, загорелый старик в майке и засаленных джинсовых шортах встал, потянулся, и на его дряблом лице появилась умиротворённая улыбка. Он словно говорил: «Ну вот и я отработал своё, пора домой».
 
– А что с Никитой? – спросил Кузьма, когда старик ушёл. – Он же с самого утра не вылезал из своего логова. Как он там?
– Как? Да опять нажрался, мудак старый, – буркнул Колян. – Будем уходить – разбудим. Или оставить его разок запертым на складе, чтобы знал другой раз…
– На самом деле странно, ты прав, – проговорил Павел, заталкивая унитаз на нижнюю полку. – Что-то он долго спит. Пойду взгляну.
И пошёл.
Естественно, деда Никиту обнаружили мёртвым, он не дышал. Вызвали скорую и полицию. Приехали люди в камуфляже на Уазике и люди в синей форме на белой Газели с красной полоской. Расспросили, что да как, лейтенант сделал на листе бумаги короткую запись, сфотографировал труп, после чего пожелтевшего старика укутали чёрным мешком и увезли. Так закончился очередной рабочий день. Домой Кузьма вернулся поздно.
На следующий день была суббота. Утром приехал фургон, забрал товары для магазина, а потом наступило время безделья, что случалось нередко из-за низкой загруженности. Обычно в такие дни к обеду все расходились по домам, но сегодня должны были приехать две ванные, и потому сотрудники торчали на складе, злясь на водителя за то, что тот не торопится везти груз.
Было полдвенадцатого, когда завыла сирена. За месяц, проведённый в Красноярске, Кузьма ни разу не слышал этот звук, хотя автоматические пушки иногда гремели вдали. От других сотрудников он узнал, что четыре месяца не было воздушной тревоги – четыре месяца прошло с тех пор, как в небе последний раз появлялись крылатые.
Про крылатых знали здесь все, как и о том, что они якобы похищают людей, а Колян даже утверждал, что видел одного прошлым летом. Поэтому, когда загудела сирена, все подумали, что существа прилетели вновь, но никто почему-то не испугался. Павел объяснил, что надо просто не выходить на улицу, и тогда ни с кем ничего не случится.
Гораздо тревожнее стало, когда Павлу позвонил вышестоящий начальник и сказал, чтобы сотрудники шли домой, поскольку военные объявили о появлении в городе шарообразных существ. Вот этого не ожидал никто. Все слышали о едоках, но почему-то не воспринимали, как реальную угрозу. Никто не думал, что эти твари доберутся до Красноярска.
Кузьма и Колян переоделись и поспешили покинуть склад, Павел вышел последним, заперев дверь. Коллеги отправились на автобусную остановку, а Кузьма – в сторону дома.
Требовалось пройти три квартала. Раньше это расстояние казалось не таким уж и большим, а сейчас минуты тянулись вечностью. Кузьма совсем не хотел, будучи безоружным, столкнуться на улице с кем-то из шарообразных, и потому торопился поскорее попасть домой, где хранился спасительный дробовик. А ещё переживал за Лиду. Её следовало забрать с собой: сама она могла и не догадаться уйти с работы.
Оставался один квартал, когда среди безлюдных улиц раздался тяжёлый грохот ломающегося бетона. Кузьма знал, что это такое, он слышал не так давно подобные звуки, и холодок пробежал по коже от страшного понимания: дома рушились, и это могло быть связано с появлением едоков. А сирена не смолкала, продолжая гудеть раненым зверем.
Последний квартал Кузьма нёсся как угорелый. Первым делом заскочил в продуктовый магазин на углу, где работала Лида. Та со второй продавщицей и грузчиком прильнули к приёмнику, оттопырившему серебристую антенну, и слушали. Из динамика доносились слова диктора о том, что в городе появились шарообразные, всем настоятельно рекомендовалось оставаться дома.
– Собирайся, домой идём, – проговорил Кузьма, тяжело дыша после непредвиденного спринта. – Нельзя здесь оставаться.
– И как я пойду? Смена же не закончилась, – проговорила Лида.
За месяц её лицо округлилось, нездоровая худоба пропала. Но теперь во взгляде девушки снова читалась тревога. Лида боялась того, о чём говорили по радио, но и уйти тоже боялась, поскольку её могли за такое уволить.