Я оставляю тебя в живых

– Да, я живу прямо внизу, в Вивье-дю-Лак.
Максим подумал о собачьей сбруе и спросил:
– Вы занимаетесь каникроссом? [9]
Александра поставила чашку и как будто немного расслабилась. Лоб разгладился, скрещенные под столом ноги распрямились.
– Да. Забеги раз в месяц, и, когда появляется немного свободного времени, я стараюсь тренироваться.
  
Усевшись немного поодаль, Дарио занял позицию наблюдателя. Чтобы дать напарнику возможность вмешаться, между вопросами Максим делал большие паузы, но подозревал, что тот не жаждет включиться.
– И сегодня утром вы приехали потренироваться? – спросил Максим.
– Да, – подтвердила Александра. – Очень рано, перед работой.
– Во сколько это было? Постарайтесь подробно описать все, что вы делали с тех пор, как вышли из дому.
Максим достал мобильный телефон, включил диктофон и положил аппарат на стол между собой и свидетельницей.
Молодая женщина отхлебнула кофе и пустилась в долгие банальные перечисления. Прежде чем посадить собаку в машину, она быстро выгуляла ее, потом ехала минут двадцать и приблизительно в половине шестого прибыла на парковку. Там она надела на собаку шлейку и трусцой побежала по дороге, ведущей к Северному приюту, где запустила умные часы и начала тренировку. Она добежала до поляны всего за несколько секунд и тут заметила труп.
– Это Надин обнаружила тело, – сдавленным голосом произнесла она.
Максим обернулся к Дарио, вид у обоих был озадаченный. Значит, была еще одна свидетельница?
– А с этой Надин можно поговорить? – прищурившись, поинтересовался Максим.
Александра звонко рассмеялась; ее смех рассыпался по плитке и положил конец царившему в помещении гвалту.
– Что же тут смешного, мадам? – неожиданно включился Дарио.
Максим почувствовал, что тот даже слегка задет.
– Ничего, просто Надин – это моя собака, – сказала Александра и погладила псину по голове.
Дарио вытаращил смеющиеся глаза, а Максим попытался скроить веселую мину.
– О’кей, – продолжил он. – Можете сказать, сколько тогда было времени?
– Пять тридцать две, – ответила бегунья.
– Как точно, – заметил Максим.
– Вы можете проверить – в этот самый момент я остановила часы. Они показывают время бега, скорость и среднюю частоту пульса. Это была самая короткая пробежка в моей жизни…
Поднеся руку ко рту, она впилась зубами в кулак, чтобы сдержать слезы, которые уже застилали глаза.
Максим дал ей несколько секунд передышки и продолжил:
– Вы незнакомы с жертвой?
– По-моему, нет… Не знаю… Лицо было… Лица вообще не было… – ответила Александра и болезненно скривилась.
– Вы были одна?
– То есть?
– Я имею в виду других бегунов. У вас было ощущение, что вы одна? – уточнил Максим.
– Э-э-э, ну да. Когда я тренируюсь так рано, нам с Надин спокойнее, потому-то я и стараюсь добраться сюда на рассвете. Так вне сезона я не опасаюсь, что кто-нибудь привяжется.
Максим уловил два незаметных взгляда влево, будто два крошечных шажка в прошлое. Таков удел большинства женщин, и Александре тоже не удалось стать исключением из этого правила: наверняка к ней много раз приставали на улице. Максим решил не затрагивать эту тему: совершенно очевидно, что между убитым и молодой женщиной нет никакой связи, и копаться в ее прошлом явно бесполезно.
– И что вы сделали потом? – продолжил он.
– Немедленно позвонила в полицию.
– Вы ни к чему не прикасались, ничего не перемещали?
– О нет! – Она энергично затрясла головой. – Как только я поняла, что это… покойник… я бегом бросилась к машине. Заблокировала двери и позвонила в полицию. Я была в ужасе, еще не рассвело, я боялась, что тот, кто это сделал, еще где-то поблизости.
– Почему вы решили, что это именно труп? – бесстрастно, без всякого сочувствия, спросил Максим.
Александра нахмурилась: ей не нравилось это странное ощущение, что она постепенно из очевидца превращается в подозреваемого.
– В смысле? – откашлявшись, спросила она.
– Вы же сами сказали, что еще не рассвело. Как вы могли разглядеть, что это тело, распростертое на земле?
Чтобы ответить, Александра даже не потрудилась раскрыть рот: она просто ткнула пальцем в лежащий перед ней налобный фонарь. Дарио слегка подался вперед и закивал.
– Вы были уверены, что он мертв? – спросил Максим.
Озадаченная гримаса исказила лицо молодой женщины.
– Вы ведь видели то же, что и я? – холодно произнесла она. – Тело… без лица. Почему вы меня об этом спрашиваете?
Молодая женщина ощутила, что все сочувствие жандарма испарилось. От этого ей стало неуютно, а она это ненавидела. В конечном счете, может, следователи того и добиваются?
Но для нее эта история не закончена – ей придется годами жить с воспоминанием о трупе без лица. Очень может быть, что она больше никогда не поедет сюда тренироваться, а ведь она предпочитала это место для занятий любимым видом спорта – прекрасная поляна и возвышающаяся над ней красивая средневековая башня, чистейший горный воздух, этот покой… А теперь все испорчено чудовищным преступлением, и это воспоминание, наверное, будет преследовать ее всю жизнь. Да и отношение этого жандарма с мрачным взглядом уж точно не способствует восстановлению.
– Я просто хочу знать, прикасались вы к телу или нет, – сказал Максим.
– Ужас какой! – с негодованием воскликнула она. – Да никогда в жизни!
– Вы говорите, что боялись, вдруг убийца еще бродит там, – тогда почему поскорее не уехали, чтобы оказаться в безопасности и уж потом вызвать полицию?
Александра вздрогнула: Дарио внезапно вскочил и резко дернул напарника за руку.
– Спасибо за ценную информацию, мадам, – произнес лейтенант. – Вам нужно прийти в себя. На днях с вами свяжутся, чтобы вы дали официальные показания в жандармерии, а пока берегите себя.
Слегка огорошенный, Максим смолчал. Махнув женщине на прощание, он взял со стола свой мобильный телефон. Дарио увлек его в дальний угол комнаты.
– Ты что творишь? – сквозь зубы процедил он. – Этому, что ли, тебя учили на твоей синер-как-ее-там?
– Нет, это чистая работа дознавателя, ничего общего с синергологией. Уж твои-то вопросы точно не пролили бы свет на дело, это же ясно, – язвительно ответил Максим.
Дарио отпрянул, словно получил оплеуху. Его лицо потемнело, а усталые глаза исчезли под насупленными бровями. Помолчав секунду, он произнес:
– Ты говорил с ней, как с подозреваемой.
В глубине помещения Амбонгила и Колер уловили какие-то обрывки разговора, но не захотели вмешиваться. Они слишком хорошо знали темперамент Порацци и не имели ни малейшего представления о характере Максима. В сущности, исход этого спора был непредсказуем, а от бомбы, которая вот-вот взорвется, лучше находиться на расстоянии.
– В данный момент она единственный человек, связанный с этим преступлением. Прежде чем мы сможем продвинуться, нам следует исключить серые зоны, – попытался оправдаться Максим.
– Серые зоны?! – рявкнул Дарио, но сразу взял себя в руки, чтобы не устраивать скандала. – Какое тебе, на хрен, дело, почему она сразу не укатила на своей тачке? Она, елки-палки, увидела труп с содранным лицом! Ты, может, и привык общаться с мертвецами, а вот она – нет! Кто знает, как люди могут реагировать в такой ситуации?
Максим молчал. Дарио разглагольствовал так, будто преподавал урок нерадивому ученику, совершившему глупость. По сути, коллега был прав, но у Максима имелись свои методы, которые хорошо себя зарекомендовали. У Порацци наверняка есть свои – или были, – однако пока напарник Монсо не выказал готовности их применить.
  
* * *
Убедившись, что место преступления под охраной и все улики собраны, жандармы отдела расследований покинули Северный приют. Дарио шел впереди, остальные трое – за ним. Прежде чем выйти на дорогу, ведущую к парковке, Максим обернулся и с удивлением понял, что в толпе копошившихся специалистов ищет взглядом доктора Лефевр.