КОМ 3 (СИ)

— Ну, не зна-аю, — протянул Иван, и рассмеялся, — отличная идея! Главное: не запороть исполнением!
— О, да-а, это мы можем. Но будем стараться!
К нам подошёл Кузьмич, а за его спиной толпились ещё человек шесть — наверное, персонал гаража.
— Не побрезгуйте, вашсиятельство, — торжественно начал Кузьмич и протянул поднос, на котором стоял здоровенный штоф водки в квадратной бутыли. — Внукам потом рассказывать будем, как с самим Великим князем Иваном Кириллычем перед свадьбой его за здравие пили! Такое событие, чай, раз в жизни быват!
* Штоф — 1/10 ведра водки, 1,23 л.
Что делать? Выпили, конечно. По стопарю на каждого получилось. А из закуси-то только лук розовый у Серго на шее остался.
И я что вам хочу доложить? Идея лететь засыпать наших зазноб цветами на парашютах внезапно обрела новые краски!
Пока техники цепляли дирижабль за грузовик, я нашёл минутку спросить у Ивана:
— А кто им управлять будет?
Он удивлённо уставился на меня.
— Ты, конечно! У тебя ж в собственности дирижабль есть.
— Иван, я его купил, но летает на ём наёмный пилот! Ты чего?
Он немного растерялся, но потом махнул рукой:
— А, разберёмся! Не сложнее шагоходов, я так думаю!
— Ну, не знаю…
Пока мы препирались, Серго крикнул из кабины грузовика:
— Садитэсь давайте, нам эщё цветы покупать!
И в итоге, в кабинке сидели Витгенштейн и Багратион, а жених и я разместились на лавках будки. Надо сказать, эта самая «пневма», чем бы она ни была, здорово смягчила ход грузовика. Мы ехали с комфортом, почти как в княжеской «Победе». Тем более, что в будке-то и прилечь можно было. Хотя я от этой идеи отказался — срубит мгновенно, хрен потом меня поднимут. Сидел, пялился в окно, да болтал о разном с Иваном. Его тоска и кручина на бездарно прожитую (я бы поправил — «пропитую») молодость отступили, и он вовсю представлял, как аки архангел снизойдёт к своей невесте.
— На тросах? — поинтересовался я.
— А как ещё-то?
— Ну не знаю, а как же эти… крылья любви, все дела?
— Иди ты! — беззлобно послал Сокол. — Я, может, и пьяный, но десантироваться с дирижабля без тросов — это верное самоубийство.
— Не может, а точно пьяный. И не один такой. Все мы тут… Главное, чтоб эти ухари, там, в кабине, — я ткнул вперед пальцем, — нас раньше времени не угробили!
— Хорунжий, что за панические настроения? Неужто вы хотите покинуть наши славные ряды⁈
— Никак нет, господин хорунжий! Будем десантироваться как все правильные женихи!
— Вот это я понимаю, настрой!
Грузовик скрипнул тормозами и остановился.
— Чего это они?
— Цветы, Иван, ты что, забыл?
— А, да! — он хлопнул себя по лбу, покачнулся и полез из будки.
Я почувствовал, что малый запас доставшейся мне протрезвинки стремительно пасует перед дошедшей до нутра крайней порцией водки. Вот мы косые… как турецкие сабли…
Это была последняя внятная мысль перед ведром холодной воды, выплеснутым мне в лицо.
— Подьём, казак! — удивительно свежий Витгенштейн стоял рядом и заботливо размахивал ведром.
— Ещё раз плеснёшь, убью!
— О, очнулся!
В голове смешались картинки поездки. Вернее, даже погони! Вот мы с хохотом, шутками и прибаутками, скупаем все букеты здоровенного цветочного магазина. Девушки цветочницы, обалдев от таких покупателей, цокая каблучками, набивают будку цветами. Запах — одуряющий. Потом мы с Иваном и Серго фотографируемся с дамочками-продавщицами. Оказывается, у них тут и фотоаппарат есть! Потом мы с Серго сидим прямо на сигаре дирижабля, потому что в будке просто нет места, а Иван залез в кабину. Потом Иван же, высунувшись в окно грузовика, запускает в небо огненные фейерверки, и вспышки складываются в кривовато выписанное имя: «МАРИЯ». Потом мы с Багратионом, который частично обратился, воем в небо, пугая прохожих. Потом нас пытались догнать конные жандармы, и даже, кажется, стреляли, и я ставил щит — не дай Бог, дирижаблю продырявят…
Потом не помню.
Я огляделся. Ага. Дорога в охотничий домик Витгенштейна.
ПОЛЁТ НАД ВАЛЬКИРИЯМИ
  
Видимо, пока я валялся в отключке, неугомонная троица уже подготовила дирижабль к полёту и сейчас в шесть рук деловито привязывала букеты к небольшим шёлковым парашютикам, загружая готовые в бомболюк. Как оказалось, цветов мы накупили изрядно больше, чем мог поднять дирижбандель. Но это выяснилось уже экспериментальным путём. Сигара просто отказывалась взлетать, пока треть цветов не была оставлена около станины.
Серго буквально зубами выгрыз у Витгенштейна право управлять дирижаблем. Со словами:
— Нарекаю тебя — «Летучий корабль»! Земля прощай, в добрый путь! — он гордо залез за рычаги управления.
Кстати, рычагов оказалось всего ничего. Прав был Иван: тут бы каждый разобрался. Кривая ручка набора или снижения высоты, рули поворота да рычаг «вперёд-назад». Оно понятно: небось, диверсантам особо сложные манёвры и нету необходимости выполнять. А вот систем тросов для быстрого спуска оказалось всего две.
— Кто спускаться будет? — деловито поинтересовался Витгенштейн. — Иван как жених — это понятно. Чур вторым я буду! Мне ещё невесту очаровывать! А ты, Илья, уже женатик. Как думаешь, Серго?
— Я, за штурвалом, мнэ нэкогда думать!
— Петя, — я душевно приобнял Витгенштейна, — а ты на вот этих хренях хоть раз спускался?
Пётр задумчиво пошевелил ногой тросы.
— Нет. А что, это так сложно?
— Ну… инструктаж перед вылетом час идёт, потом ещё практические занятия, — Иван из-за плеча Петра подмигнул мне. — А что ты хочешь? Иначе сильно большой процент разбившихся при десантировании. Вот помню в Сирии…
— Ладно-ладно, я понял! Не надо мне тут армейских баек затирать. Значит, буду бомбо… нет, цветометателем!
— Молодец! — похвалил Великий князь. — Садись Илья, будем ремни подгонять.
Сигара диверсионного дирижабля рывком поднялась в ночное небо. Серго что-то напевал не по-русски, орудуя рычагами управления, Пётр тыкал пальцем вниз, указывая дорогу, а мы с Иваном готовили сбрую.
— Ты, Вань, главное — раньше времени вот это кольцо не дёрни, а то вместо жениха получит Маша симпатичную, пахнущую коньяком лепёшку!
— Типун тебе на язык! Я вообще, пока ногами землю не почувствую, ничего дёргать не буду!
— Вот и славно. Пе-етя!
— Чего орёшь? Тут и так нормально слышно.
— Скоро уже?
— А вон, уже огни показались, минут пять…
— Серго, ты не отвлекайся! Значит, в два прохода пролёт сделай. Сначала цветы сбросим, потом нас с Ильёй спустишь.
— Харашё! — Багратион кивнул, не отрываясь от рулёжки.
Внизу приближались огни охотничьего домика.
— Ну что? — Витгенштейн деловито положил руку на рычаг сброса. — К метанию букетов готовы?
Иван, наряженный в десантную обвязку, с торжественным лицом дал отмашку:
— Начинай!
В подбрюшные люки было видно, как целое облако парашютиков ухнуло вниз, рассыпаясь, расползаясь всё шире и шире. Представляю, как это должно было быть красиво с земли — с неба медленно опускаются цветы… Сотни парящих букетов!
Серго под тихий стрёкот мотора развернул дирижабль, и мы с Иваном вывесились под брюхом дирижабля.
— Поехали! — под треск замедлителей мы медленно поползли вниз. Иван так вообще — с двумя букетами в каждой руке. Романтика, блин горелый!
Только вот Серго немного ошибся с высотой. И, наверное, именно это нас и спасло. Лично я успел увидеть только с визгом разбегающиеся от подсвеченной голубой линзы бассейна женские фигурки в полосатых купальных костюмах, как в нас полетело. Что полетело? Да всё! Вообще всё! Воздух пронзили несколько пулемётных очередей. Нас с Иваном качнуло. Я врезался в князя и вцепился в него рукой, уже на автомате поставив щит, в который немедленно врезалась огромная ледяная сосулька. По-любому — Дашкина работа!
— Валим! — от громового рева Сокола у меня заложило уши.
Но щит я держать не перестал. Поскольку по нам, болтающимся под дирижаблем, били со всех сторон. Сама сигара-то высоко, да и не видно её толком в ночном небе. А мы тута. Ага, как мишени на верёвочке. Очередное ледяное заклинание оказалось сбито летевшим в нас же огненным шаром. Брызги воды и шипение пара на несколько секунд скрыли нас, а потом мы вынырнули прямо перед пологой крышей охотничьего домика. Тросы проволокли меня по черепице и больно треснули о каменную трубу.