Жатва душ. Несущий свет (СИ)
С помощью рации группа связалась с выжившими из нашего отеля — Кариной, Еремеем и Элеонорой. Шапошников отправил отряд спасти их. Тем временем нас, новичков, заставили работать на строительстве частокола вокруг базы. После возвращения спасенных Маша публично обвинила Еремея в гибели других членов группы и напала на него. Элеонора извинилась перед нами за свое поведение.
На общем собрании Шапошников раскрыл свои истинные намерения. Он объявил, что из-за малого количества женщин они должны быть распределены между сильнейшими мужчинами для «возрождения человечества». Машу против ее воли назначили парой Константину Бергману, чистильщику 7-го уровня, по прозвищу Тетыща. Этот огромный, почти двухметровый детинища, похожий на Терминатора, схватил Машу за руку и утащил, несмотря на ее сопротивление. Я попытался вмешаться, но Бергман легко одолел меня.
После этого Юлия Шапошникова, сестра Папаши, вызвала меня на поединок, надеясь получить мой статус чистильщика. В жестоком бою я тяжело ранил ее, но, когда попытался атаковать Папашу, тот использовал талант «Отражающий щит», отбросивший урон обратно. Амир, один из его претендентов, вспорол мне живот, оставив умирать под эффектом «Кровотечения».
Находясь между жизнью и смертью, я потратил остатки кредитов на повышение таланта «Стойкость», что позволило мне пережить кровотечение. Очнувшись и обнаружив, что раны начали заживать благодаря таланту «Живучесть», я с трудом уполз в джунгли. Теперь мой план — добраться до отеля «Калигайахан», восстановить силы и вернуться, чтобы отомстить Шапошникову и его банде и спасти своих друзей.
Короче говоря, принести им свет. А то кое-кто погряз во мраке.
Глава 1
Вытаскивай эту падаль!
Выматывающая. Острая. Пульсирующая. Раздирающая внутренности на части. Туманящая взгляд. Вездесущая и непереносимая, мать ее, боль.
Секунды капали расплавленной смолой, сливались в ручейки минут, а те образовывали адские озера, где я варился, стиснув зубы и рискуя откусить себе губу, потому что нельзя… Нельзя не только облегчить боль стоном, но и громко дышать, потому что меня, скорее всего, ищут.
Амир вспорол мне живот, и, хотя рана уже затянулась, воспоминание о боли вспыхивало с каждым вдохом, словно кто-то продолжал проворачивать там ржавые вилы. Спасительное забытье не приходило на помощь. Любой другой человек на моем месте уже умер бы, но я был скорее жив, пока талант «Живучесть» доделывал свою работу. Он исцелял, восстанавливал меня, но медленно. Слишком медленно. Иногда я чувствовал, как что-то внутри шевелится — не черви, конечно, но от ощущения легче не становилось.
Лежа под прохудившейся рыбацкой лодкой, я молча сражался с истощением и жалел, что ни до еды, ни до воды не дотянуться — они здорово ускорили бы восстановление. Сквозь щели просачивался лунный свет, и я видел свои руки — бледные, перепачканные бурой коркой, с дрожащими пальцами. Эффект «Кровотечения III» еще действовал, но уже не так сильно.
Сколько там у меня здоровья? Или, как выражается система, активности? 37%.
Когда я валялся у ног Волошина и Амира и думал, что вот-вот сдохну, здоровья было раз в десять меньше. Я до сих пор помнил лицо Амира, когда он распорол мне живот, на нем читалась смесь самодовольства с брезгливостью. Наверное, поэтому он не стал меня добивать.
Они ушли, а мне пришлось уносить ноги из лагеря наших «спасителей», оставляя за собой кровавый след. Кто бы мог подумать, что группа Шапошникова окажется еще хуже зомби?
Макс и Сергеич остались там. Что с ними? Удалось ли им спастись, или Папаша приказал устранить всех? Маша… надеюсь, эти уроды не тронули ее.
Мысль переключилась на далеких близких.
Интересно, что стало с сыном Ванькой и Светой, которую я бросил ради пустышки Карины? Успели ли они укрыться, когда началась Жатва? Я на сто, двести процентов уверен, что они не стали зомби. Если и закрадывались мысли, что это не так, я их гнал, потому что семья — та самая, где меня ждали и любили и которую я предал — единственное, что держало меня на плаву и заставляло бороться. Как паруса у фрегата, как крылья у птицы и у рыбы плавники.
Ванька… в последний раз, когда я видел сына по видеосвязи, он с восторгом рассказывал о новой компьютерной игре. Думал ли он обо мне хоть иногда, после того как я ушел из семьи?
А потом мысли вернулись к Карине, и вспомнилась сказка про принцессу и свинопаса, с которым она согласилась целоваться за побрякушку. Так же и я — променял настоящее на шелуху.
Если бы я мог отмотать время к тому мигу, когда впервые увидел Карину, проехал бы мимо.
— Вон там следы крови! — вдруг донесся мужской голос, и я вздрогнул. — Юлька говорит, что нулевка не мог уйти далеко!
Вот дерьмо! Наивно было думать, что они обо мне забудут. Я вжался в землю, пытаясь дышать как можно тише. Песок забивался в нос и рот, но я не смел даже кашлянуть. Искать будут тщательно — Папаша наверняка зол как черт, что какой-то «нулевка» осмелился поднять руку на его сестру.
Голоса приближались.
— Амир сказал, что распорол его, как рыбу, — пробился незнакомый голос сквозь шелест прибоя. — Он не должен выжить, «Кровотечение» добьет его.
— Нихера ты не понимаешь, — ответила женщина, и этот голос я сразу узнал — Юлия Шапошникова, та самая сестра Папаши, которую я располосовал в честном бою. — Эта мразь слишком живучая. Сам посуди, нулевка и такой выносливый? С ним точно что-то не так…
Прислушавшись внимательнее, я попытался идентифицировать говорящих. Голос, который я услышал первым, принадлежал Игнату, за глаза называемому Табаки. Еще по мою душу пришел Тетерин — рыжий малый с рябым лицом, которого я видел на собрании. И, кажется, Курганов — головорез Папаши и любимчик Юли — самой уродливой женщины, которую я встречал. Причем душа ее не менее страшна, чем тело. А сердце, похоже, и вовсе прогнило.
Итого четверо. Не многовато на подыхающего «нулевку»? Или они боятся меня даже чуть живого?
Час от часу не легче. Если меня найдут — продам свою жизнь подороже. Хотя на самом деле… какая, к черту, продажа?
Порыв ветра принес насыщенный йодом морской запах, и сердце сжалось от нестерпимого желания жить. Я зажмурился. Как же хотелось исчезнуть вместе с лодкой!
За мной идут четверо головорезов, я ранен и истощен. Меня может спасти только чудо.
Песок зашуршал совсем рядом, и я перестал дышать.
— Эй, Юля, — позвал вроде Курганов. — Гля. — Он пнул лодку.
Меня прошиб холодный пот. Сердце билось так громко, что, казалось, его стук был слышен даже через доски.
Кто-то положил руку на днище, готовясь опрокинуть корпус — старые борта заскрежетали. Я стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. В голове промелькнула мысль: если бы просто купил первый уровень вместо того, чтобы вкладываться в «Везение», выздоровел бы процентов на семьдесят и сейчас не оказался бы в такой заднице.
— Ну что там, Табаки? — раздраженно спросила Юлия. — Если нашел — вытаскивай эту падаль!
— Сейчас, — отозвался тот. — Помоги-ка мне, Сява.
Я услышал, как второй человек — видимо, Тетерин, которого они называли Сявой, — зашуршал песком с другой стороны лодки. Теперь у меня не было шансов сбежать.
Лодка начала подниматься. Полоска лунного света становилась шире. Я собрал последние силы, готовясь к прыжку. Из вариантов бить, бежать или притвориться мертвым я выбрал первый, потому мозг работал на пределе возможностей и лихорадочно просчитывал варианты, но их было не так много.
И в этот момент мир словно застыл. Система выдала сообщение:
Ассортимент магазина чистильщика обновлен!
Я моргнул, пытаясь осознать происходящее. Уже полночь? Ассортимент обновлен в самый критический момент, когда я на волосок от смерти?
Раньше я был уверен, что путь «нулевки» — единственно верный. Ведь именно благодаря ему я получал больше кредитов за упокоение сильных зомби и мог вкладываться в таланты. Но сейчас польза этой стратегии могла обнулиться моей смертью.