Там за горизонтом (СИ)
Вдобавок во всему, между внешней и внутренней оболочкой обнаружились довольно большие пустоты, находившиеся внутри реечного каркаса, в которые прекрасно поместились все имеющиеся у меня в наличии деньги, дворянская грамота и справка выданная в Муромцево, на мое настоящее имя. Единственное, что я не рискнул туда закладывать, оказались четыре слитка золота, монеты и петровское кольцо, ну и соответственно тубус, в котором все это находилось до сих пор. Правда все же пришлось повозиться с укладкой моих сбережений.
Вынув извлекаемую внутреннюю часть чемодана, вначале я заложил в промежуток между двумя слоями деньги, затем проклеил эти проемы папиросной бумагой, чтобы удержать заложенное внутри, после чего уже саму бумагу смазал клеем и вставив внутреннюю часть на место, придавил несколькими кирпичами, как прессом, чтобы склеилось по лучше. Затем по верхнему краю, аккуратно прошил все это толстой нитью, вывареной в луковой шелухе. Нитка от этого окрасилась в стойкий коричневый цвет, как раз под цвет чемодана, и потому прошив через уже имеющиеся отверстия оба слоя, я получил цельную конструкцию, явно говорящую за то, что прошивка была сделана достаточно давно. Возиться пришлось несколько дней, зато то, что находилось за внутренней оболочкой никак не прощупывалось, и в тоже время обший вес не слишком увеличился. За то время, что я находился в Самаре, сам того не осознавая обзавелся дополнительными вещами. Купил себе приличные брюки, пиджак, кое-что из нательного белья и многое другое. Учитывая сегодняшний дефицит буквально во всем, бросать все это, даже не пришло в голову. и поэтому приготовленный мною чемодан тут же заполнился вещами, заодно и скрывая мои тайники.
Когда со сбережениями все так или иначе было разрешено, то в уже имеющийся тубус, опустил золотые слитки, монеты и перстень принадлежащий Петру I. Все это сложил в приготовленный мешочек и поднявшись на чердак «Дома губернатора» в Самаре, где сейчас располагался Городской Совет, постарался закопать все это в самом дальнем и темном углу, под чердачную засыпку. Разумеется, я даже не рассчитывал, что когда-то смогу вернуться сюда и вновь обрести спрятанное, но хотя бы очень надеялся на то, что все это сохранится достаточно долго, и итоге окажется в хороших руках.
Сойдя с поезда остановил извозчика, и назвав ему адрес, отправился прямиком к месту назначения. Я действительно решил для себя попасть в Школу Милиции и пройти полный курс. Иного пути я просто не видел. На последний пароход из Крыма, я не просто не успевал, и в тоже время не видел иного пути, по которому мог бы попасть на полуостров. На Таманском полуострове уже была установлена Советская власть и переплыть Керченский пролив, было физически невозможно. На берегу пролива стояли армейские подразделения, которые отслеживали любые перемещения, по Керченскому проливу. С севера, наступала Красная армия, что тоже перекрывало возможность доступа в Крым. Одним словом, нужно было искать для себя какой-то другой путь. И единственный путь который вырисовывался в моем сознании касался «Новой Экономической Политики», до которой еще нужно было дожить. И школа милиции, была далеко не худшим вариантом, в этом отношении.
Как оказалось, для поступления в Школу, нужно было сдавать экзамены. При этом требовались можно сказать элементарные навыки. То есть показать свои знания написав Диктант, предложенный преподавателем. Проделать элементарные арифметические действия на листе бумаги, по сложению и вычитанию, умножению и делению, и сдать экзамен по физической подготовке.
Даже не задумываясь об этом, вполне приличным почерком написал диктант, успев, к моменту сдачи листка преподавателю, расставить запятые и исправить пару ошибок. По арифметике вообще уложился в пять минут, быстренько переписав примеры с доски и автоматом проставив правильные ответы, ну, а физическая подготовка у меня всегда была на хорошем уровне. Об этом говорило хотя бы то, что никто из окружающих не сомневался том, что мне именно двадцать лет, и никак не меньше.
Сдавая экзамены, я как-то не подумал о том, что мои знания могут сильно отличаться от знаний других экзаменуемых. Однако уже на следующий день после экзаменов, я оказался в кабинете начальника Школы Милиции, и мне устроили самый настоящий допрос. И хотя не применяли средств физического воздействия, выжали из меня буквально все соки. Немудрено, на фоне, как оказалось, практически безграмотных кандидатов, я смотрелся чуть ли не академиком, попавшим в начальную школу. Если у остальных был изрядно корявый почерк, другие с трудом выводили печатные буквы, то у меня они выстроились ровными рядами, и в сравнении с остальными, можно было назвать мой почерк калиграфическим. Тоже самое касалось и арифметики, которую я сдал за пять минут, то есть затратив на решение, только то время, пока списывал примеры с доски.
Впрочем, еще выдавая мне новые документы, начальник Самарской милиции, видимо понимал, что нечто подобное может произойти, и заставил мне выучить наизусть «свою подноготную». Поэтому сейчас, я чувствовал себя вполне уверенно отвечая на задаваемые мне вопросы, хотя и понимал, что все это будет проверяться и так просто не закончится.
* * *
Интерлюдия
Характеристика на Сердюкова Матвея Ивановича, родившегося 29.02.1900 года в селе Цюрих. Баратаевской волости, Николаевского уезда, Самарской губернии. Беспартийного.
Сирота с 1919 года. Родители погибли во время налета банды Махновцев на село. В Самару прибыл в феврале 1920 года. Начальное образование получил в воскресной школе при Лютеранской кирхе, находящейся в селе Цюрих. Свободно владеет немецким языком. По мнению профессора Московского Университета А. В. Перельштейна, в произношении явно выражен Нижнегессенский акцент, свойственный жителям западной части Германии, а также Поволжским немцам именно этого района Самарской губернии.
Прибыв в Самару, устроился в Городской Совет Народных Депутатов в качестве курьера. По словам самого Матвея в основном по причине того, что при трудоустройстве предлагалось жилье. Однако заняв самую низшую должность, не занимался рвачеством, а согласился с тем окладом жалования, что было предложено, и вместе с тем выполнял свои обязанности со всем прилежанием, ответственностью и педантичностью. Во всем прослеживалась любовь к немецкому порядку привитая с первых лет жизни, свойственная жителям этих районов. Первым вызывался на работу, во время проведения субботников, или работы во внеурочное время, не требуя для себя никакого дополнительно поощрения за это.
В короткие сроки благодаря знанию иностранного языка сумел изучить инструкцию по эксплуатации и освоить управление иностранной техникой, конкретно мотоциклета «Харлей-Девидсон» Американского производства, полученного из трофеев армии бело-чехов, благодаря чему смог поднять на более высокий уровень, и повысить качество возложенных на него обязанностей. После ареста своего непосредственного руководителя не стал запираться и скрывать от милиции о всех его махинациях, а по первому требованию выдал следователю, все адреса и все, что знал о контрреволюционной деятельности своего непосредственного начальника, чем помог скорейшему расследованию, и выводу на чистую воду хапуги и взяточника. Активно участвовал во всех трудовых начинаниях, всегда был в курсе происходящих событий не только на фронте, но и в текущей жизни, горячо поддерживал все начинания советской власти, и всегда старался оказаться в передовых рядах рабочей молодежи. Был рекомендован в Союз Молодежи, но не успел вступить по причине, направления в Московскую Школу Милиции.
Родители. Отец; Сердюков Иван Степанович, русский. Конюх села Цюрих. Погиб во время налета банды Махновцев, в сентябре 1919 года. Мать; Кох Клара Эрнестовна. Поволжская немка. Крестьянка села Цюрих. Погибла во время налета банды в Сентябре 1919 года.
Других родственников не имеет.
Дополнительная проверка, проведенная в селе Цюрих, подтвердила проживание данной семьи и наличие в ее составе сына — Матвея (Mathias (Матиас) — в немецкой записи Лютеранской церкви) Сердюкова, уроженца данного села 1900 года рождения, о чем свидетельствует запись в церковной книге Лютеранской церкви села Цюрих.