Великий диктатор. Книга третья (СИ)
— Не, деда. Озеро озером. А искать надо на горном хребте напротив. Где река Колосийоки впадает, — виновато пожал я левым плечом, досадуя, что вспомнил только это про местонахождение города Никель из моего мира.
— Пф. Горный хребет нашёл. Там холмики невысокие. Ладно-ладно, не хмурься, поищем. У нас сейчас основная головная боль — это обустройство порта. Всё оборудование приходится из Англии тащить. А у них эти, как их, — дед демонстративно почесал свою лысину. — О! Стандарты у них другие. Приходится строить как у них.
— Деда, а вы не думали переименовать Лиинахамари в Порт-Романов, например? В качестве благодарности.
— Какой? Зачем? — не врубился дедуля. — А! Точно! А ведь правда! Это же под наш консорциум Мехелин и Витте расстарались. Ты же смотри! Я даже и не подумал про это. Ну у тебя и голова! Надо будет предложить компаньонам. Порт-Романов! А может, тогда лучше Порт-Николай? Или Порт-Николаевск?
— Не, деда. В указе Николай II ссылается на своего деда и отца. Да и земли те нам Александр II обещал. Лучше уж обобщить.
— Обоб… Обуб… Тьфу! Понапридумывают слов мудрёных.
— Это слово-определение, когда требуется объединить разрозненное в одно целое, — пояснил я старику. — Вот как сейчас. Если назвать Порт-Александров, то может обидеться наш нынешний царь. А ежели назвать его именем, то могут не понять в княжестве. Вот я и обобщил до фамилии.
— Да понял я! — надулся дедуля и вдруг, ни с того ни с сего, сменил тему. — Ты лучше скажи мне, почему твой тонтту бабку мою вылечить не может? Он, по-моему, вообще никого в этом доме не лечит — кроме тебя.
Я покосился в сторону кровати, где и развалилось это существо.
— А ты в этом уверен? Что не лечит? Ты вообще в курсе, когда в нашем доме кто-нибудь болел чем-нибудь простудным в последний раз? Анью оттого и не хочет переезжать в новый дом, который ей построил отец. Она давно поняла, что, находясь здесь, все её дети под защитой. Да и твоя спина. Ты же сам мне говорил, что переночуешь дома — и чувствуешь себя как будто заново родился. Тебе в этом году восемьдесят будет, а ты скачешь как сорокалетний, — продолжил возмущаться я. — А бабуля? Ну, значит её время пришло.Все ведь там будем. Тогда в чем ты Хиири обвиняешь?
— Твоя правда. Я как-то и не задумывался над этим. А ведь, действительно, не болеет никто лихоманкой. Ой не прав я. Он здесь? Тонтту? — внезапно озаботился дедуля.
— Да. Вон, на кровати развалился, — кивнул я в сторону своей постели.
Дед Кауко поднялся и отвесил в сторону кровати земной поклон.
— Ты прости меня, хозяин, за недоверие и плохие слова.
Неожиданно Хиири поднялся с кровати и, облетев деда по кругу, плюхнулся обратно.
— Он услышал тебя, — перевёл я старику действия этого существа, которого дед никак видеть не мог.
— Я это понял, — кивнул дедуля. — Меня как будто тёплым ветерком обдало. — И со счастливой улыбкой на лице ускакал на кухню.
……
— И у меня есть ещё одно объявление, которое касается наших пионерских строительных бригад! — выкрикнул я и поднял левую руку, призывая к тишине.
Постепенно шум в зале утих, и на меня в ожидании уставилась почти сотня пар глаз.
В конце апреля 1910 года, перед самым своим отъездом в Гельсингфорс, я созвал общий сбор командиров всех пионерских отрядов Улеаборгской губернии. Нам предстояло решить несколько вопросов, связанных с празднованием «дня пионерии», и выслушать первичные отчёты тех руководителей, кому уже стукнуло восемнадцать лет и на кого уже были переоформлены отрядные предприятия.
И если с отчётами всё прошло гладко, то вот вопрос о форме проведения празднования вызвал просто массу споров и разногласий. Одни, хотели провести торжественные парады, другие, настаивали на военизированных играх, а третьи, в основном городские отряды, ратовали за акцию наподобие той, которую я собирался провести вместе со столичными пионерами — высадить памятный пионерский парк.
В итоге, всех победили доступные для празднования того или иного отряда финансы. Кто-то мог выделить из своего бюджета средства и на приобретение патронов для игр, и на покупку саженцев для парка. А кто-то ограничился только парадом и вечерними танцами.
Вливать свои деньги, чтобы прийти к единому стандарту, я не хотел. Пусть учатся сами не только принимать решения, но и считать деньги. Но без подарка я их тоже не оставил. Каждому отряду досталось по новенькому фотоаппарату «Bulls-Eye Kodak №3» с штативом.
Кроме штатива в комплекте было несколько десятикадровых пленок 3.5×3.5 дюйма и довольно подробный мануал на русском как про саму камеру, так и про простейшие приёмы фотосъёмки. Обошлась мне каждая камера в сорок марок за единицу. А в масштабе приобретение аппаратов для всех отрядов я стал беднее почти на пять тысяч. Но для дела, этих денег было не жалко.
Предполагалось, что во время празднования первого «дня пионерии» каждый отряд сделает несколько основных кадров: групповое фото, марш и какое-нибудь другое мероприятие. И, как только с мест придут все фотографии с описаниями, редакция «Пионерской правды» организует ряд статей и праздничный альбом для всех отрядов. А впоследствии, пионеры, будет вести не только дневник отряда, но и выпускать свою местную стенгазету. Ну и, заодно, я придумал ещё одну нашивку-ачивку — фотограф. Пусть учатся.
— С первого июня, «Хухта-групп» начнёт строительство двух заводов. Один в Торнио, в районе Или-Раумо, а второй в Кеми, на месте бывшего хутора Элиярвен, — дождавшись пока шум немного стихнет, объявил я. — В Гельсингфорсе не такой уж и большой объём работ остался. И чтобы ребята из строительных бригад не напрасно туда и обратно проездили, предлагаю всем желающим поучаствовать в строительстве заводов и рабочих городков. Там же можно будет записаться и на курсы обучения для работы на этих предприятиях.
— А платить сколько будут? — выкрикнул кто-то из собравшихся.
— Расценки для пионерских строительных бригад останутся такими же как и в Гельсингфорсе.
Народ в зале радостно зашумел. Многие пионеры откликнулись на прошлогодний призыв поработать в строительных бригадах на возведении «Олимпийской деревни». И неплохо на этом подзаработали. А тут и ехать далеко не надо. Всё рядом с домом. Ну, почти.
— На строительство завода в Торнио можете заранее записываться у Ларса Викстрёма, — и я кивнул в сторону своего племянника. — Он будет курировать размещение и питание пионеров-строителей. В Кеми вся организация приёма ляжет на Ярно Коуки. Кто его ещё не знает, то вот он, в первом ряду. Ярно, покажись народу, — попросил я парня, который с этого года возглавил пионерский отряд в городе Кеми.
Белобрысый Ярно поднялся со своего места, развернулся к залу и отсалютовал всем пионерским жестом.
……
— Смотрите, Матвей Матвеевич, — указал рукой на асфальтированный участок дороги Борис Васильевич Бызов, главный инженер нефтеперегонного завода. — Как вы и просили, мы по осени разделили нашу главную улицу на три равных участка и заасфальтировали разными видами покрытия. Первый вид — это асфальтобетон «Битулит» по рецепту американской компании «Warren Brothers». Второй вид — французская асфальто-песчанная смесь. И последний — это наш родной Сызранский рецепт, придуманный Иваном Буттацем в 1877 году.
При строительстве «Олимпийской деревни» в прошлом году мы с Эдвардом Гюллингом столкнулись с совершенно непонятным для Финляндии дефицитом. Мы не смогли в нужном количестве найти камня для мостовых. И я решил воспользоваться асфальтом. Тем более, что в Гельсингфорсе время от времени этот материал использовали. Но, в основном, для покрытия тротуаров.
В моём же случае, имея под рукой нефтеперегонный завод, грех было не воспользоваться фактически отходами производства. Правда, я не знал как сейчас, в этом мире, кладут асфальт. Ну и заказал, и оплатил этот эксперимент нашим нефтяникам.