Великий диктатор. Книга третья (СИ)

Ясность со словами барона Рамзая про придуманный мной флаг внёс посетивший меня Ээро Эркко. Он-то и поведал про подробности заседания олимпийской комиссии и выборе флага.
— Дядя Ээро, а можно я вам надиктую благодарственную статью? А то мне пришла масса писем и телеграмм, а ответить, я смогу нескоро, — и я скосил взгляд на свою правую руку, которая покоилась в жёстком лубке. — Опубликуете в своей «Финской правде»?
  
— Это мой Юхо виноват. Это он придумал в вашей «Пионерской правде» печатать о состоянии твоего здоровья. А остальные газеты княжества стали эти бюллетени перепечатывать. То, что у тебя — это то, что напрямую в госпиталь приходило. А в нашей редакции уже два мешка писем скопилось. Так что, давай, диктуй, напечатаю, — легко согласился мужчина и, достав блокнот, начал записывать давно мной уже составленный в уме текст.
Конечно, можно было ответить и позже, когда рука заживёт и к пальцам вернётся достаточная подвижность. Но почти в половине посланий, как и говорила матушка, обнаружились деньги. Присланные людьми от чистого сердца на моё лечение. А на подобные послания, ответы лучше всего давать сразу, чтобы чего лишнего себе не додумали.
Всего набралось почти восемь с половиной тысяч марок разными купюрами. Такая толстенькая пачка получилась. И, наверное, деньги есть и в письмах, присланных в редакцию. О чём я и предупредил Ээро Эркко и, попросил собрать их.
Ну и, разбираясь с присланной корреспонденцией, я ненароком выложил на всеобщее обозрение те самые злополучные купоны на скидки при посещении публичного дома 'Филадельфия’в районе Пунавуори, на которые и наткнулся дед Кауко.
Самыми последними посетителями перед моей выпиской стала странная компания, состоявшая из сотрудников моей медицинской лаборатории: Фердинанда Вальберга, Пола Ярвинена и главного врача Хирургического госпиталя Фредерика фон Коллана, вместе с юристом Эдвардом Гюллингом.
Хотя и нетрудно было догадаться о цели их визита. Явно фон Коллан хочет заполучить прокаин и новое лекарство Ярвинена, с помощью которого меня поставили на ноги. А мои медики, заинструктированные дедом Кауко и мной, в последнее время стараются дуть на воду в плане некоммерческого использования материалов лаборатории. Для этого и Гюллинга, видимо, притащили с собой.
Всё так и оказалось, как я предполагал. За одним небольшим исключением — что фон Коллан предложил пустующий цокольный этаж клиники для производства лекарств.
— Уж простите меня, господин профессор, — я кивнул своему лечащему врачу. — Но это не очень хорошая идея. Здание хирургической клиники входит в комплекс императорского университета и принадлежит ему. В итоге, после начала выпуска новых препаратов руководство университета может потребовать своей доли. А нам это не выгодно, — и с укором посмотрел на Фердинанда фон Вальберга. — Если вам не хватает места для развёртывания производства, то для этого можно было обратиться в управление Хухта-Групп или напрямую ко мне, моему деду или вот, например, к господину Гюллингу. В нашу последнюю встречу, вы, господин Вальберг, не жаловались на нехватку помещений. Что же произошло?
— Это всё из-за покупки прокаина и выпуска твоих автомобильных аптечек, мой мальчик. Мы же не планировали такой взрывной рост выпускаемой продукции и препаратов. У нас большую часть помещений съедает выпуск аспирина, перевязочных материалов и финской зелени. А для того, чтобы развернуть линию по производству и упаковке прокаина, нам пришлось закрыть столовую, что очень не понравилось нашим работникам и профсоюзу. Вот поэтому мы и ухватились за предложение любезнейшего барона фон Коллана. Нам жизненно важно или надстроить ещё один этаж в лаборатории, или найти новое, подходящее помещение.
— Если бы вы сразу обратились к Эдварду Гюллингу, то он мог бы вам предложить несколько зданий, почти в шаговой доступности от вашей лаборатории.
— Например?
— Здание бывшей железнодорожной таможни. Там двухэтажное строение и два больших кирпичных склада, вполне подходящих под цеха. На эту территорию, насколько я помню, даже ведёт собственная железнодорожная ветка. Так что сможете торговать лекарствами сразу вагонами, — удачно пошутил я, и народ вовсю заулыбался, — Здания и склады хоть старые, но после небольшого ремонта вполне подойдут вам. Пора расширяться. Пора уже зарегистрировать и организовать свой фармакологический завод. Перенести туда всё крупное производство, а лабораторию и выпуск тех же автомобильных аптечек оставить на старом месте.
Я так и не смог добиться от Мехелина отдельного указа, который бы обязал всех владельцев транспортных средств, автомобилей, мотоциклов, гужевых повозок, трамваев, электробусов иметь набор средств для оказания первой медицинской помощи. И тогда, по собственной инициативе стал комплектовать весь транспорт, выпускаемый «Хухта-групп», аптечками, которые заказывал в лаборатории фон Вальберга.
Аптечка была очень простой. В небольшом деревянном ящике-шкатулке с изображением красного креста, находились: пузырьки с нашатырём, зелёнкой, два бинта, упаковка корпии, стеклянный флакон с аспирином, медицинская маска, дешёвые ножницы и кровоостанавливающий турникет с металлической фурнитурой и закруткой.
Почему не резиновый жгут Эсмарха, а советский воротковый полотняный турникет? Да всё из-за Иоганнеса Фридриха Августа фон Эсмарха, который скончался два года назад, но патент на свой жгут успел передать «Рабочей Самаритянской федерации Германии». И эти «добрые» самаритяне наотрез отказались продавать хотя бы ограниченную лицензию на выпуск резинового изделия. Только приобретение с заводов Германской империи. Цена — одна марка. Вроде немного, но если вспомнить что через четыре года эти марки придётся платить уже врагу — то мне проще было скопировать турникет из аптечки бойца РККА. Благо, в клубе реконструкторов я с этими изделиями сталкивался регулярно.
Каждая аптечка комплектовалась подробной инструкцией с рисунками. А так как автомобили и трактора приобретали вполне обеспеченные и образованные люди, то я надеялся, что мои инструкции по оказанию первой помощи будут ими изучены.
— Да, давно пора разделить производство и исследования, — согласился со мной фон Вальберг. Производство я тогда возьму на себя, а лабораторию оставлю Ярвинену. Но, в связи с этим, возникает два вопроса. Первый — где взять денег на ремонт. И второй — что нам делать с предложением хозяина этой больницы? — И фон Вальберг кивнул на пригорюнившегося фон Коллана.
Одни фон-бароны вокруг, подумал я и улыбнулся.
— Часть денег дам я. А часть, можно взять из фонда пионерской организации, чьим коммерческим директором является Эдвард Гюллинг. Будет у нас ещё на одного пайщика больше. По поводу ожиданий нашего уважаемого хозяина, то не вижу никаких особых проблем кроме одной — для проведения клинических испытаний в хирургическом госпитале новых препаратов.
— Клинические испытания? Какое интересное название! — тут среагировал на мои слова профессор Коллан.
— О! Матти у нас любит красивые названия, — закивал Пол Ярвинен. — Но увы, это слово не ново. Вы, профессор, видимо просто не сталкивались с фармакологическими испытаниями.
— А что за единственная причина, которая может этому помешать? — вычленил из моих слов самое главное Фердинанд Вальберг.
— Вы запатентовали новое лекарство?
— Да. Препарат «Пенициллиум» зарегистрирован в княжестве и империи. Ведётся работа по регистрации в остальных великих державах и Бразильской империи, — на этот раз отчитался Эдвард Гюллинг.
— «Пенициллиум»? Красивое название. Но, доктор Ярвинен, вы же кроме меня проводили испытания этого препарата на ком-то ещё? А то начнёте применять в госпитале — и пойдут несчастные случаи.
— Они, несчастные случаи, у Пола уже были. Вернее, один случай, — сдал своего подчиненного фон Вальберг. — Но, слава Богу, что всего один. Из десяти предоставленных нам заключённых только один пострадал. Впрочем, он должен радоваться, что остался жив и почти здоров, а не ломает камень на бессрочной каторге где-нибудь в Сибири.