Великий диктатор. Книга третья (СИ)

— Спасибо, деда. Они же теперь с меня не слезут, пока я им про хвост не расскажу, — укоризненно покачал я головой. — Ну ты и злопамятный.
— Как и ты, внучек. Весь в меня пошёл, — с гордостью констатировал старик. — Не то что эти, — он кивнул в строну остальных взрослых. Из тебя крепкий хозяин получится. Вот помру я…
— Деда! Не надо! Не умирай, — заголосила опять подкравшаяся к нам Клара.
  
— Да это я так. Пошутил, — покраснел дед и неожиданно рявкнул на мелкую. — А ты не подслушивай! Иди играй! У нас тут дела.
— Ну вот. И ребенка напугал, — пожурил я старика, провожая взглядом убежавшую племянницу.
— А вас пока не напугаешь или не накажешь, толку от вас не дождёшься. Так чего ты там рисовал-то в своём блокноте? А?
— Костыли. Вот. Смотри, — развернул я перед ним рисунок и принялся объяснять принцип уменьшения и увеличения размера при помощи сменных винтов со струбциной.
— Да. Умеешь ты удивлять, внучек. Это же золотое дно. Сколько у нас хромых, одноногих и кривых. Может тебя почаще надо ронять, чтобы ты дельные вещи придумывал?
— А когда я не дельные придумывал?
— Да это я так, — смутился старик. — К слову пришлось. И это, Матти, я не просто так к тебе подсел. Разговор есть серьёзный.
— Я это уже понял. Ты всегда серьёзные разговоры с какой-нибудь херни начинаешь. Что опять случилось?
— Твоему брату Кауко помощь нужна в парламенте.
— А я здесь каким боком? Мне ещё пять лет ждать до возраста, когда я смогу избираться.
— Да нет. Тут просто когда Эркко выгнал тех корпуци… корупуци… тьфу, понапридумывают слов. Короче, когда он из своей партии выпер тех любостяжателей, вместе с ними вылетели и их помощники. Вот и хотим тебя помощником устроить. Вернее, не то что хотим, а надо. Так как именно тебя там и хотят видеть.
— Брррр, — помотал я головой. — Деда, ты меня вконец запутал. Зови Кауко, пусть он сам объяснит. И прихвати своему больному внуку чего-нибудь вкусненького, — дедуля на меня недовольно зыркнул, но пошёл за братцем.
— Держи, брат, — принёс мне младший Кауко бокал с шампанским.
А старший Кауко, видимо из вредности, так как не сочеталось с напитком, принёс тарелочку с рыбьими шкварками, картофелем и жаренным луком.
— Я помню, что ты это любишь, — заявил дедуля.
— Угум, — согласился со стариком, зачерпнул ложечкой вкусняшку и, отправив в рот, запил шампанским.
— Тут такое дело, Матти, — братец, подтащив стул, уселся напротив меня. — У нас в парламенте есть различные комитеты. Впрочем, ты это и сам прекрасно знаешь. Наша партия полностью контролирует комитеты связи, почты и образования. А в других мы просто присутствуем. Лео Лайне, которого выгнали за получение взяток, входил в военный комитет. Возглавляет комитет хорошо тебе известный Александр Туринг. Но он депутат от шведской народной партии, а та, после коррупционного скандала, не хочет видеть представителей нашей партии в составе этого комитета. Но когда Ээро Эркко предложил полковнику в качестве альтернативы твою кандидатуру, то тот сразу согласился.
— А у меня спросить, хочу я с вашими комитетами связываться или нет, вы даже не подумали? У меня, между прочим, учёба в университете. Я осенний семестр закрыл только благодаря вмешательству ректора по просьбе генерал-губернатора. Больше отсутствую, чем учусь. А ещё этот, — я кивнул на деда. — Переложил всё руководство столичными предприятиями на меня.
— Так сам самостоятельности хотел. Вот теперь и кушай, — усмехнулся старик. — И кончай помпо из себя строить. Твоему брату помощь нужна, а тебе не помешает во всей этой парламентской кухне разобраться.
— Ладно-ладно! Только не орите. А то на нас уже коситься стали. Весь праздник людям испортим. Ты мне вот что лучше скажи, Кауко, — обратился я к брату, игнорируя деда. — Ладно, Туринг не хочет видеть никого из аграрной партии. Но я, попав в этот комитет, чьим помощником буду? И как я вообще могу быть помощником, если мне всего семнадцать лет?
— Пойдешь помощником Пера Свинхувуда. Ээро Эркко с ним уже договорился. Профсоюзная партия нам всё-таки союзник. Вот через неё мы и будем действовать. А по возрасту? Ээро Эркко своего сына Юхо оформил помощником, а тому всего четырнадцать. Впрочем, ты это лучше меня знаешь, ведь Юхо твой пионер.
— Ладно, понял. Но что я должен буду в этом комитете делать? И как это будет согласовываться с моей учёбой? Мне что, по выходным работать при…
Но, узнать подробности мне не дала мама, которая прервала нашу беседу и буквально на себе уволокла меня к роялю. И я ещё полночи развлекал родственников музыкой и пением. Вот лучше бы я проспал этот праздник, как в прошлом году.
……
Январь 1910 года, Париж, представительство компании ' V ickers, S ons M axim'.
Трое бородатых седых господ молча рассматривали фотографии самолётов и читали их описания. Наконец, один из них, отбросив очередной лист бумаги, откинулся в кресле и, устало протерев ладонями лицо, произнёс:
— Это всё не то, господа. Я всё же склоняюсь к тому, чтобы приобрести лицензию на русский самолёт.
— Это всё из-за того, что вы, Бэзил, русский, — укорил его обладатель роскошной седой бороды и позвонил в колокольчик.
После звонка в кабинет заглянул секретарь и, узнав что требуется, тут же удалился. Дождавшись его ухода, названный Бэзилом ответил оппоненту:
— Моё происхождение, господин Максим, не имеет никакого отношения к моему выбору. Мы вместе с вами присутствовали на полётах Луи Блерио, а также видели летающую этажерку господина Ро. Да и остальные летательные аппараты, информацию на которые нам здесь собрали, — и он кивнул на бумаги с фотографиями. — Выглядят как детские новогодние поделки. Эти аэропланы летают очень низко, медленно и недалеко.
— Ну, новый аэроплан того же Блерио заслуживает пристального внимания. За ним есть будущее, как мне кажется, — вставил свое слово и третий из присутствующих.
— Альберт, дружище, вот Хайрем обвинил меня, что я русский, так вот, я тебе отвечу русской поговоркой. Когда кажется — креститься надо.
— Не уверен, что понял тебя. Но предприятие Блерио уже выпустило более пятидесяти своих аппаратов, — привёл свой довод коммерческий директор компании «Vickers,Sons Maxim» Альберт Виккерс. — А мы всё ещё топчемся на одном месте. И свой самолёт никак не построим и даже чужой не можем выбрать для выпуска. А время уходит. Спрос на аэропланы просто бешеный.
— Аппарат Блерио наполовину состоит из узлов, производящихся по русским лицензиям компании Хухта-групп. А качество и характеристики у него намного хуже, чем у русского самолёта, — гнул свою линию Бэзил Захарофф. — Нам проще напрямую договориться с русскими. Можем даже обменяться какими-нибудь патентами.
— На что вы намекаете, Бэзил, — тут же возбудился Хайрем Стивенс Максим. — Вы хотите отдать им мой пулемёт в обмен на самолёт?
— Ха-ха-ха, — хрипло расхохотался Захарофф. — Он им точно не нужен. Они уже три модели своего пулемёта выпускают. Которые закупают шведы и японцы.
— А мне понравился австрийский «Воробей» («Sperling») Игнаца Этриха, — неожиданно произнёс Альберт Виккерс. — Есть в нём что-то от птицы.
— Да вы романтик, мой друг. Вот только тот «Воробей» разбился при первом же полёте. Вы же сами про это читали только что.
— Вы правы, Бэзил. Наверное нам надо договариваться с русскими. А ведь, помнится, мы поднимали тему о переманивании того малолетнего гения, который и создал «Чайку». Но все, как обычно, забыли про это. Вот вам и результат.
— Признаться, я не знал об этом. Иначе приложил бы все силы. Так кого пошлём договариваться?
— А поезжайте-ка, Бэзил, вы вдвоём с Максимом. Может, наш оружейник что присмотрит на их заводах? Вы, как Хайрем, не откажетесь ещё раз навестить Российскую империю.
— Почему нет. Только давайте, господа, заранее определим, что мы можем им предложить за самолёт.
 Глава 19 
Глава 19