Игры, в которые играют боги

В логове Ордена было всего несколько общих ванных комнат, которыми пользовались мы все, таких узких, что я колотилась локтями о стены каждый раз, когда мыла голову или брила ноги, и там регулярно не было горячей воды.
Вот это – роскошь. Моя награда за пережитый дерьмовый день.
Я швыряю тиару на кровать, стаскиваю одежду, которая с самого начала не была моей, и через несколько минут погружаюсь в настоящее блаженство. Я на небесах.
  
Мои мышцы, уже начинающие каменеть после спринта по ступеням Олимпа, расслабляются в горячей воде, как будто тоже вздыхают. Сквозь пузырьки с запахом жасмина и ванили я наблюдаю, какими интересными фиолетовыми полосами наливаются синяки от моего падения плашмя на те самые ступени.
– Повезло, что я ничего не сломала. – Я откидываю голову на бортик ванной.
Но быть избитой в целом ненамного лучше. Первый официальный Подвиг завтра, а я буду с травмами, в то время как другие поборники идеально здоровые. Просто улет.
Что я такого сделала богиням Судьбы?
В конце концов вода остывает, и я заставляю себя выбраться из ванны. Я застываю в дверях при виде лавандовой пижамы – скромной, с длинными штанами и футболкой с короткими рукавами, и тут есть даже бюстгальтер без косточек и трусы, все свернуто и благопристойно ждет на кровати. Остальная одежда исчезла, но тиара все еще здесь.
Я качаю головой:
– Аид – хороший хозяин. Кто бы знал?
И только когда одеваюсь и откидываю покрывало, я наконец рассматриваю тиару: мне приходится взять ее в руки, чтобы убрать с кровати. И тут я застываю, как мраморная статуя, глядя на эту вещь.
– Не может быть…
Черного золота, крылья бабочки расходятся из центра, отделанного черными же драгоценными камнями. Сами крылья покрыты черными алмазами и жемчужинами. И вот на них я и смотрю не отрываясь.
Потому что черные жемчужины с розовым отливом мне знакомы. Слишком знакомы.
Я считаю их, потом пересчитываю.
Именно этого я и боялась. Их ровно шесть.
Я выполняю команду «Кругом!» с четкостью, которой позавидовал бы солдат, резким шагом выхожу из спальни и прохожу по всему пентхаусу. Останавливаюсь в центре гостиной, не очень уверенная, куда идти дальше. Звук блендера – подумать только! – раздается откуда-то слева, и я направляюсь к нему, чтобы обнаружить Аида на кухне. Волосы его влажные после душа, бледный локон спадает на лоб, а не зачесан назад. Бог переоделся в джинсы и бледно-голубую, видавшую виды футболку с надписью: «Конечно, мою собаку можно погладить».
Не будь я все еще так изумлена из-за тиары, я бы посмеялась, потому что его собака – Цербер, трехголовый адский пес, и всем известно, что он никого не жалует.
А еще Аид босиком.
Ну, я тоже, но он же бог. Я никогда за всю свою жизнь не представляла богов или богинь босиком. Тем более на кухне.
Он поднимает взгляд:
– Смузи?
В какое параллельное измерение я попала? Я качаю головой.
– Тогда сама возьми в холодильнике что захочешь.
Он машет рукой.
Как будто мы обычные люди. Делим квартиру, как будто все это не всерьез. Но это серьезно. Для меня это очень серьезно. Я не очень понимаю, как воспринимать этого Аида, который внезапно заботлив и вежлив, что кажется чем-то неправильным, вроде одежды на размер меньше.
– Не надо так.
Он хмурится:
– Не надо как?
– Вот этой всей вежливо-обаятельной темы.
– Так я успокаиваю людей, – говорит он.
Бог смерти пытается кого-то успокаивать? Какая тревожная мысль.
– Ты уверен, что это правда работает?
– До сих пор работало, – бормочет он.
Мы сбились с темы. Я рывком поднимаю руку, чтобы показать ему тиару.
– Скажи мне, что эти жемчужины не то, что я подумала.
Он бросает взгляд на тиару, потом возвращается к приготовлению смузи.
– Это они.
– Но почему ты… – Я останавливаюсь, затем начинаю заново: – По какой вообще причине ты…
– Они могут помочь тебе. – Он говорит это так обыденно, как будто перечисляет еду в холодильнике.
Я опускаю тиару.
– Ты уже выдал мне два дара. Тебе нельзя давать больше.
– Я дал тебе тиару до того, как даймоны сказали, что я больше не могу тебе помогать, и это не дар. Это деталь одежды.
Неубедительная лазейка по сравнению с теми, что я видела раньше, а воры хорошо ищут лазейки.
Я хмурюсь:
– Значит, жемчужины способны мне помочь?
– Да.
– Как?
– Если я тебе не скажу, то это точно будет не дар. Просто загадка, которую ты будешь разгадывать сама.
Я таращусь на него, и до меня наконец доходит то, что должно было дойти куда раньше:
– Ты знаешь все лазейки. Не так ли?
Его глаза чуть щурятся в улыбке, хотя губы не двигаются.
– Я отказываюсь отвечать, поскольку мои слова могут быть обращены против меня.
Потом он включает блендер, наполняя кухню шумом.
Другими словами, он знает.
Я плюхаюсь на стул возле здоровенного кухонного островка, напротив того места, где он стоит.
– Но… они же Персефоны, – говорю я, как только блендер останавливается.
Аид не реагирует на ее имя так, как я отчасти ожидала, – угрюмо и подавленно: «Не произноси ее имя, а не то…» – и так далее. Вместо этого он пожимает плечами:
– Сейчас они ей не помогут.
Помогут ей? Легенда гласит, что с их помощью он запер ее в Нижнем мире вместе с собой, а не помогал ей. Верно? Тысяча вопросов крутится в моей голове, как собаки за своими хвостами. Но я не произношу ни одного из них. В кои-то веки. Это не мое дело.
– Теперь они твои, – говорит Аид.
Мои. Мои жемчужины, которые делают нечто, что раньше помогало Персефоне. Что там про нее рассказывают? Ну, начать с того, что они были гранатовыми зернами.
– Мне их есть?
Его брови медленно поднимаются с… Это что же, выражение «нехотя впечатлен» от бога смерти?
– Я не могу тебе сказать, – отвечает он.
Значит, да, мне их есть.
– Я думала, осталось только четыре.
Он качает головой:
– Смертные всегда неверно понимают детали.
Ну, неудивительно.
Я пытаюсь размышлять:
– Гранатовые зерна Персефоны держали ее в Нижнем мире. – Я сейчас говорю с собой, вертя тиару так и сяк. – Или… может быть, доставляли ее туда? А я под защитой в Нижнем мире.
Это же оно, да?
Я смотрю прямо в светло-серебряные глаза, изучающие меня так, что мне хочется отвернуться. Он слишком пронзительный. Слишком… он.
– Я близка? – спрашиваю я.
– Ты определенно быстра, но придется подождать и выяснить.
Я загоняю назад жар румянца.
– Зачем мне нужна защита?
Он пожимает плечами:
– Похоже, ты притягиваешь опасность.
Его пауза повисает в воздухе.
Козел.
Но хотя бы я знаю, что близка. Способ сбежать с Подвига? Или защититься, когда мы на Олимпе. А это важно? Все равно двенадцать Подвигов и всего шесть зерен. Лучше приберегу этих красоток для клинической смерти.
Аид заканчивает делать смузи и несет его в гостиную, где включает телевизор.
– Сюда, – зовет он. – Тебе стоит изучить своих соперников.
Я следую за ним и понимаю, что он включил канал с новостями и трансляцией с открывающих церемоний. Смертные новостники уже показывают клипы с праздников по всему миру, обсуждают богов и, разумеется, их поборников, параметры которых перечисляют в процессе выяснения того, кто мы и почему были избраны.
На экране мелькает мое лицо – картинка, когда я, упрямо нахмурившись, стою в храме рядом с Аидом.
– Они пока не нашли на тебя ничего, кроме твоего имени заложницы, – довольно говорит он.
И не найдут. Мое существование было стерто, когда Орден принял меня, а там очень хороши в своем деле.
– Лайра Керес – загадка, – говорит комментатор, – но, думаю, загадка еще большая – почему Аид присоединился к Тиглю.
  
Я таращусь в экран, и слова вырываются сами собой:
– Почему я?
Аид выключает звук.
– Я выбрал тебя, потому что, когда мы познакомились, ты не отступила и не затрепетала, даже перед богом. – Он откидывает голову на диванную подушку, как будто внезапно устал. – Особенно перед богом смерти.