Комэск (СИ)

Была мысль отправить все полученные сведения в Центр вместе с пленным, но Есаул, в ту же ночь, перегрыз себе вены на руках и благополучно помер.
— Смотрю, девица, ты в самый сок вошла…
Заслышав разговор, Лешка вынырнул из мыслей.
— Ой, да что вы такое кажаце, мамо… — хихикнула в ответ Агнешка.
— Небось, уже вовсю чешется, промеж ног-то, а? — хохотнула Барбара.
Алексей ничуть не удивился, так как медичка всегда отличалась крайне циничным и пошлым нравом.
  
— Ой, мамо… — снова захихикала Агнешка. — В краску меня вводите…
— Слушай меня, слушай, девка, чтобы потом слезами не заливалась! — продолжила «вдовушка». — Первая наука для девицы — это кому дать, а кому от ворот поворот! Небось, батька твой, лесовик замшелый, такому не научит.
— И кому? — притворно смущаясь, поинтересовалась Агнешка. — Ну, скажите, мамо, интересно же! С кем можно пойти… в постелю…
Судя по всему, либо про Алексея они забыли или полностью вошли в роль и посчитали лишним обращать внимание на мальчика-идиота.
«Тьфу ты, что вас кобыла облизала, охальницы…» — возмущенно подумал Лекса, но подслушивать не перестал.
— В первую очередь, надо обратить внимание на саму постель!– авторитетно заявила Барбара.
— Гэта як? — удивилась Агнешка.
— А вот так! — отрезала медичка. — На тех, у которых постели вообще нет, следует наплевать с ходу. Из оставшихся исключаешь владельцев грязных, дырявых и застиранных постелей. А когда останутся только те, у которых постели чистые и новые, выбираешь того, к которому тебя больше тянет. И зубы! Смотри на зубы! Здоровые зубы, крепкие руки, ляжки и зад у мужика — это важно! Поняла?
Алешка от изумления чуть рот не открыл. Барбара шпарила едва ли не цитатами из одной книги, которую Лекса читал в своей прошлой жизни. Причем автор книги тоже был поляк.
— А лицо?
— Лицо неважно! — рубанула медичка. — Чуть красивше кабаньего рыла уже нормально. Главное зад и ноги!
— Есть у мяне одзин на примете… — вздохнула Агнешка. — Он такой, такой, усяго бы пацаловала! Но постели у няго, скорее всего, зусим немае…
— Лекса что ли? — хохотнула медичка. — Выбрось из головы сразу! Пропащий, негожий.
— Чаму пропащий? — возмутилась Агнешка.
Лешка тоже возмутился, но молча.
— А тому! — категорично заявила Барбара. — Смазливый малец и лихой, слов нет. Но, настоящий мужик должен покрывать, как тот же бык, всех телок в округе. А этот тютя и нюня, ему сиську в рот сунешь, только испугается. Хотела я его завалить, но побоялась, что плакать станет с перепуга. Поняла?
— А ничего, что я вас слышу? — не выдержал Лекса.
Барбара и Агнешка нарочито удивленно уставились на него, словно в первый раз видели, а потом опять расхохотались.
— Дуры! — буркнул Лешка. — Идите вы…
«Вдовушка» и «дочь» в ответ сами обозвали его дураком и принялись болтать дальше, а еще через полчаса показался первый блокпост перед очередным мостом.
Впрочем, блокпостом его можно было назвать с большой натяжкой. Построенный из палок и коры шалаш, да бревно поперек дороги, вот и все. Да капрал с двумя солдатами.
Давно не бритый и жутко похмельный капрал с сизым носом в лихо сбитой на затылок полинявшей конфедератке принялся небрежно изучать документы, а солдатики сунулись шарить в возке.
конфедератка, также рогатывка или уланка — национальный польский головной убор татарского происхождения с четырёхугольным верхом.
— А это кто? — один их них изумленно уставился на Алексея. — Какой-то он…
— Ыыыы… — гнусаво заныл Лекса и с лихим хлюпом втянул в нос соплю.
— Сын, — отмахнулась Барбара. — Горе мое, дурак с рождения… — и визгливо заорала на солдата. — Куда лезешь, курва, хер тебе в глаз! Как дам сейчас по рылу!
Солдат шарахнулся от воза в сторону, как от злой собаки.
— Ух, какая паненка! — восхитился капрал, закручивая усы. — Такую пани, я бы приголубил да, обнял с удовольствием!
— Обнял уже один! — гаркнула Барбара. — Вон, видишь дурачка? Второго мне не надо!
— Радянских курв видели? Нет? Бимбер есть? Нет? — капрал сразу поскучнел. — Гладкой дороги, шановна пани…
Бревно убрали, мерин потрусил дальше, медичка и дочь лесника, как ни в чем не бывало, принялись болтать дальше, а Лекса от волнения едва отдышался. Даже штурмы под кинжальным пулеметным огнем напрягали гораздо меньше.
Дальше последовало еще три блокпоста. По мере приближения к городу, все лучше укрепленные и оборудованные. Последний пост был уже с опутанными колючей проволокой рогатками и даже обложенной мешками пулеметной ячейкой с пулеметом Шварцлозе. Но ни на одном из них никаких вопросов к «вдове» и ее детям не возникло. Кроме вопроса о «бимбере». Судя по всему, самогон беспокоил солдат гораздо больше, чем советские партизаны и документы проезжающих. Лекса немного пообвыкся в образе идиота и реагировал гораздо спокойней. Но, все равно, пообещал себе, что больше никогда и ни за что не ввяжется в такую или похожую авантюру.
В город добрались уже в сумерках. Столбицы оказались довольно приличным городком, даже с каменными зданиями и мощеной камнем мостовой. Впрочем, ничего толком Лекса не успел рассмотреть, потому что стемнело.
Барбара сразу направила мерина к постоялому двору, расположенному недалеко от рыночной площади. Хозяин, тучный бородач в кожаном фартуке, как показалось Лексе, хороший знакомый медички, сразу предоставил гостям комнату в мансарде, а мерина с возком забрали на конюшню.
В пыльной комнате присутствовал стол со стульями, шкаф с мутным зеркалом и одна большая кровать с набитым соломой матрасом. Наличествовало и окошко, выходящее прямо на городскую тюрьму.
Лекса ругнулся при виде всего одной кровати, представил себе, как будет спать на ней с двумя женщинами, и выругался еще раз.
Барбара и Агнешка принялись приводить себя в порядок, не особо стесняясь Алексея, поэтому он сразу сбежал к окошку.
Сложенная из красного кирпича двухэтажная тюрьма, со своими толстыми стенами, зарешеченными окнами и высоким забором с колючей проволокой, могла создать проблемы даже современной штурмовой группе. Чтобы не терять время, Алексей сразу начал изучать подходы к ней и прикидывать порядок и тактику штурма.
— Не проголодался, малыш? — сзади неожиданно подкралась медичка и приобняла Лексу.
Прижавшаяся к спине крепкая грудь, легкий аромат духов и женского тела ударили в голову словно водка.
«Чтоб вас приподняло и шлепнуло, курвы чертовы…» — уныло подумал Алексей, осторожно развернулся и, в свою очередь, прижал к себе Барбару, уверенно устроив руки уже на ее задке.
— Пани Барбара, при виде этой кровати, у меня начинает чаще биться сердце, ведь мне предстоит ее делить с двумя шикарными женщинами. Но я готов! Как мы это сделаем?
В глазах медички плеснулось легкое удивление, а Агнешка возмущенно пискнула и, прикрыв рот ладонью, запричитала:
— Утрох? Ни за што! Лепше на конюшне спать буду!
Барбара одобрительно кивнула, провела ладонью по щеке Алексея и уже серьезно тихо сказала.
— Вот таким ты мне больше нравишься мальчик. Но хватит дурачиться. Агна, перестань краснеть, никто тебя не собирается трахать! Сейчас спустимся поужинать в харчевню, ведите себя естественно. Не забывайте, в таких заведениях всегда полно шпиков.
Алексей шутливо отдал честь медичке и мигом состроил идиотскую гримасу. Агнешка откровенно злилась.
В харчевню набилось полным полно публики, в город перед ярмаркой съехалось много народу с окрестных городков и сел, но хозяин быстро нашел для Барбары столик в закутке, согнав оттуда двух пьянчужек.
  
На ужин подали здоровый глиняный горшок с бигусом, аппетитным варевом из тушеной капусты с салом и колбасками. И по большой кружке с пивом каждому.
Как понял Лекса, судя по всему, ничего другого в харчевне просто не подавали, все вокруг уписывали то же самое.
Впрочем, варево оказалось на диво вкусным и сытным. Лекса пить пиво не стал, но махал деревянной ложкой, как пропеллером, не забывая мычать, пускать слюни с соплями и корчить идиотские рожи.