Попаданка для дракона (СИ)

Села на кровати, поморщилась, сдавливая пальцами виски. Странное ощущение. Вроде отдохнула, но чувство такое, будто меня всю ночь били палками и заставляли пахать землю. Щеки калило, голова неприятно гудела, а в горле будто застрял колючий камень. Похоже, ночная прогулка по лесу под дождем не прошла бесследно.
Я выбралась из-под одеяла и пошла в ванну, в надежде, что если умоюсь, то голова прояснится. Заодно собиралась проверить, помогла ли вчерашняя мазь, и, если надо, перед дорогой еще раз обработать боевые раны.
Синяк на ребрах пожелтел и стал почти неразличимым, маленькие царапины затянулись, коленка уже не пугала своим разодранным видом, а вот глубокая царапина на щиколотке никуда не делась. Мало того, кожа вокруг нее потемнела, сосуды стали яркими и словно зеленые щупальца осьминога поднимались по икре к колену.
— Это что такое? — я поставила ногу на лавочку и склонилась, пытаясь получше рассмотреть свою конечность.
В памяти острой вспышкой пролетели жуткие образы. Ночь, лесная сторожка, выжла, ползущая следом за мной на крыльцо. Ее кривые когтистые пальцы, сжимающиеся на моей ноге.
Баночка выскользнула из внезапно ослабевших рук, громко стукнулась об пол и закатилась под лавку.
Я просто испачкалась! Вчера вечером, когда гуляли с Рэем, наступила в грязь и не заметила этого. Да!
Включила горячую воду и начала с остервенением тереть кожу, несмотря на боль. Зелень не уходила. Наоборот, начала подниматься вверх по ноге, оплетая своими щупальцами до самого колена.
Мозг отказывался принимать то единственно возможное объяснение, которое могло быть в этой ситуации.
У меня не получалось дышать. Медленно, пошатываясь и борясь с накатывающей тошнотой, я подошла к зеркалу, протерла его ладонью и взглянула на свое отражение. По сравнению со вчерашним днем, я была гораздо бледнее. Под глазами залегли густые тени, а сами глаза… В них появилась зелень. Не яркая, сочная и жизнерадостная, а уныло бурая. Пока еще едва заметная, но уже расползающаяся по белкам и радужке.
Я заразилась.
Та выжла в лесной сторожке меня поцарапала! А я была так испугана, и так старалась выбраться живой, что попросту того не заметила.
Что теперь скажет Рэй? Да и будет ли он говорить? Он же солдат! Тот, кто защищает людей от опасности, от разбойников, от выжл. А я становлюсь одной их них!
Что он сказал ночью на дороге, когда первый раз увидел меня в руках разбойников и принял за нежить? Предложил сжечь? Это самый действенный способ, чтобы зараза не распространялась. Сейчас зараза — это я.
За окном еще не расцвело, но первые лучи солнца уже окрашивали горизонт, и ночь отступала, нехотя сдавая свои позиции. Еще час и будет светло. Рэй придет, чтобы позвать в путь, увидит меня такой и все поймет.
Я не хочу этого. Не хочу видеть разочарование в его глазах и не хочу умирать.
Решение пришло само.
Я надела походный костюм, сапоги, плащ, затянула волосы в тугую косу и тихо спустилась вниз, радуясь тому, что кроме меня в гостевом доме нет никого. Ни посетителей, ни прислужников. На первом этаже я нашла кладовку и бессовестно ее разграбила — вытащила холщовый рюкзак, такой же как у Рэя только поменьше, веревку, нож. Надеюсь, хозяин не очень расстроится, обнаружив пропажу.
Следом в рюкзак отправилась жестяная кружка, огниво, еще один нож, остатки ужина, фляга с водой. Я набивала туда все, что могло потребоваться для того, чтобы выжить в лесу и добраться до…
А до куда мне, собственно говоря, добираться? У меня времени-то всего несколько часов, судя по тому, что зеленые прожилки уже поднялись выше колена. Я только и успею, что добраться до какой-нибудь чащи и сдохнуть там еще до заката, а выжле уже будет не нужен ни рюкзак, ни плащ, ни вода.
Я всхлипнула, уронила на пол свои убогие пожитки, и уткнувшись лицом в ладони заревела. Тихо, почти беззвучно, вздрагивая всем телом. Еще вчера мне казалось, что жизнь налаживается, а сегодня выяснилось, что жизни-то почти и не осталось. Всего несколько часов, и от прежней меня ничего не останется.
 
Возможно сдаться солдатам было самой разумной идеей. Они бы все сделали быстро. Уверена, я бы даже ничего не поняла, не почувствовала, но жажда жизни победила. Еще хоть немного, хоть пару часов. Вдохнуть свежий воздух полной грудью, пройтись босиком по траве, испить ключевой воды из маленького веселого ручья, а потом тихо уйти в забытье.
О большем я и не прошу.
Набитый до отказа рюкзак так и остался лежать на полу, а я тихо выскользнула из дома и, стараясь держаться в тени, направилась к выходу из города.
Кралась по безлюдной улице, замирая от каждого звука. Когда навстречу попадался патруль я пряталась то за мусорным баком, то за кустами, то под крыльцом. Ждала, когда солдаты пройдут и продолжала двигаться дальше.
Мне казалось, что я все делаю неправильно. Слишком громко дышу, слишком звонко топаю, слишком сильно в груди бьется сердце. Его грохот, наверное, слышен во всем Коморе.
Возле ворот меня ждала неприятная, но вполне ожидаемая встреча — двое стражников уныло бродили из стороны в сторону. Тот, что помладше, отчаянно зевал, а второй нетерпеливо поглядывал на казармы. Я терпеливо сидела в засаде, поджидая удобного момента, пока наконец не раздалось хриплое:
— Я на пару минут. Ты за главного.
Пора.
— Куда вы собрались, миледи? — поинтересовался молоденький солдатик, когда я подошла к нему.
— Ухожу.
Я старательно прикрывала глаза и отворачивалась от света факела, не позволяя себя рассматривать.
— У меня не было распоряжения отпускать вас.
— Я преступница?
— Чего? — удивился он.
— Я в тюрьме? Под стражей?
— Никак нет.
— Тогда почему я должна получать чье-то разрешение, чтобы уйти отсюда?
Солдат растерялся.
— Там не безопасно.
— Разберусь. Сама, — раздраженно дернула плечом, досадуя на то, что приходится тратить бесценное время на пустые разговоры, — открывайте.
Он колебался. С одной стороны у него не было приказа задерживать меня силой, а с другой — разрешения отпускать тоже не было.
— Можно живее?! — нетерпеливо потребовала я.
— У меня будут проблемы, если я вас отпущу.
Проблемы будут у всех вас, если я останусь.
— Скажешь, что я настаивала.
— Но вам нужно в столицу. Там безопасно.
— Я сама разберусь со своей безопасностью, а если вы будете меня насильно удерживать — я напишу жалобу. Открывай, — пользуясь тем, что парень был совсем молодой и неопытный я давила, как могла. Знала бы местные законы еще бы продекламировала пару эффектных выдержек. В нашем мире это работало безотказно.
Солдатик оглянулся на казармы, надеясь, что кто-нибудь придет на выручку и поможет справиться с разбушевавшейся гостьей, но в этот раз удача была на моей стороне. Патруль только прошел, его напарник не спешил возвращаться, и никого кроме нас двоих у ворот не было.
— Мне долго ждать? — напустила побольше холода в голос, — или можно идти к коменданту, и жаловаться на ваше самоуправство.
Умные грозные слова всегда пугают молодых и неопытных. Он сдался. Отодвинул тяжелый засов и буркнул:
— Проходите. Но я вас предупредил…
— Да-да. Я поняла, — не дожидаясь, пока он полностью распахнет маленькую калитку в створке ворот, я протиснулась в узкую щель и бросилась бежать.
К сожалению, побег оказался недолгим. Я обманула молоденького солдатика внутри города, но никак не ожидала, что снаружи меня будут поджидать еще вдвое. В объятия одного из них я и угодила, налетев так, что едва не свалила его с ног.
— Куда спешишь, девочка? — удивленно спросил он, сжав меня своими медвежьими лапами.
 
— Мне надо, — я начала вырываться, — отпустите меня немедленно!
Объятия он разжал, но не отпустил — стиснул запястье так, что искры из глаз посыпались.
— Из города ночью никого не выпускаем. Приказ.
— Ваш коллега меня выпустил, – я отчаянно указала пальцем себе за спину.