Бесстрашная (ЛП)

У Китта есть полное право ненавидеть меня после того, как я убила его тирана-отца. Но он нуждается во мне. Вместе мы можем спасти это королевство не только от гибели. Мы можем освободить его от сегрегации, что отравляла эти земли десятилетиями. Возможно, без Эдрика, который больше не нашептывает сыну ложь и не подогревает его жажду одобрения, Китт впервые сможет мыслить ясно.
  
А если рядом с ним Калум — советник, помогающий видеть правду, — тогда надежда еще есть. Его красноречие и та сосредоточенность, с которой он слушает, делают Чтеца Мыслей по-настоящему убедительным. Или, быть может, он просто использует свою способность, чтобы пробираться в наши мысли, выуживая чувства и убеждения, прежде чем произнести именно то, что нужно услышать.
Мой взгляд падает на кровать, рядом с которой валяется единственная моя вещь — грязный мешок. Вероятно, его принес в покои один из слуг. Не по своей воле. Но внутри — дневник. Тот самый, который я мечтаю показать Калуму. И Китту.
Это неизбежное напоминание о моем отце заставляет меня с трудом сглотнуть… Странно осознавать, что человек, которого я знала, был лишь ниточкой в клубке правды, которую я только начинаю распутывать. До недавнего времени Адам Грэй был просто отцом. Целителем, который научил меня выживать, наблюдать, тренироваться. А потом я увидела, как он умирает. И этот один-единственный разрушительный момент погрузил меня в жизнь, которую я никогда не думала, что смогу пережить.
Мой отец был лидером Сопротивления. Только вот, судя по его дневнику, он… вовсе мне не отец.
Вырываясь из заточения собственных мыслей, я снова обращаюсь к Элли:
— А что с остальными из Сопротивления? Я думала, некоторых взяли в плен.
Она качает головой.
— Последнее, что я слышала, так это то, что они тоже в подземельях. Но это было сразу после последнего Испытания… с тех пор прошло время…
Она замолкает, давая мне возможность дорисовать в уме всевозможные ужасные варианты их смерти. Я задаюсь вопросом, сколько бойцов Сопротивления — сколько Обычных и тех немногих Элитных, вставших на их сторону — были схвачены после той бойни в Чаше? Сколько погибли мучительной смертью, потому что даже после лет подготовки их восстание разбилось в прах?
Я поднимаюсь и выскальзываю из-под мягкого прикосновения Элли.
— Мне нужно поговорить с Киттом. С королем. — Я прочищаю горло. — И с Калумом.
Она выглядит напуганной из-за этой идеи.
— Только не в таком виде! — И тут же смущенно сникает. — То есть… у тебя был долгий путь. Тебе нужно отдохнуть…
— Я думала, что умру задолго до этого момента, — спокойно перебиваю я. — Думала, что в том тронном зале меня пронзит меч. Но этого не случилось. И я намерена узнать почему. — Голос понижается, становится почти зловещим. — Возможно, мне осталось жить совсем немного. И я не собираюсь тратить это время на отдых.
— Ладно, — мягко соглашается Элли. — Не отдых. Но хотя бы прими ванну, прежде чем снова покажешься во дворце.
Верно. Все мое существование теперь свелось к внешнему виду.
Я киваю, и внезапно все, о чем могу думать — это кровь, засохшая на моей коже. Какое это будет облегчение — смыть с себя все, что осталось от беглянки-предательницы, стремившейся выжить. Каждую каплю крови, пота, слез, пролившихся на этом проклятом пути.
Уже дойдя до ванной, я вдруг резко оборачиваюсь и выпаливаю:
— Ты не слышала о Ленни? Я видела его в своем путешествии. Но наши пути разошлись.
— А, да, об этом… — Ее взгляд ускользает от моего прищуренного. — Он… он здесь. В замке.
— Что? — задыхаюсь я. — Где он?
Она подходит ко мне, и пучок ее коричневых волос подпрыгивает в такт шагам.
— Я расскажу. После ванны.
— Элли…
— Моя леди, — с поднятой бровью подчеркивает она.
— Ладно, — вздыхаю я, снова поворачиваясь к ванной. А через плечо, нарочито весело и, на удивление, искренне, бросаю: — Но только потому, что кровь под ногтями может свести меня с ума.
Глава четвертая
Пэйдин
Капли, стекающие с кончиков моих коротких волос, отливают серебром, напоминая расплавленную сталь.
Я тщательно вымыла каждый миллиметр тела, уделив особое внимание грязи под ногтями и ссадинам, покрывающим кожу. И только когда я, покрасневшая от горячей воды, вышла из стремительно остывающей ванной, Элли наконец-то решилась сообщить мне новость.
Мне понадобилось всего несколько наполненных яростью секунд, чтобы натянуть тонкие брюки, накинуть приталенную тунику и вылететь за дверь. Элли благоразумно держалась в стороне, приблизившись только затем, чтобы с извиняющейся улыбкой протянуть мне обувь, похожую на тапочки. Пока я мчусь по коридору, они липнут к ногам, а шелк едва касается моих покрытых волдырями ступней.
Лица проносятся мимо, но я не отрываю взгляда от двери в конце холла. Прищурившись, я вижу, как он опирается на косяк, излучает скуку, многозначительно разглядывает блестящие ботинки.
Проходит всего пара секунд, прежде чем он резко поднимает голову, уловив звук моих шагов с помощью силы Гипера. Его рыжие волосы выделяются на фоне накрахмаленной формы гвардейца. Даже несмотря на то, что половина его лица скрыта белой маской, я вижу, как его карие глаза расширяются при виде меня — в них тут же вспыхивает смесь радости и облегчения.
Он выпрямляется, разводя руки в стороны.
— Принцесса! Рад видеть, что ты все-таки добралась в целости и…
Мое предплечье с глухим стуком врезается ему в грудь, прижимая к стене. Голос срывается на низкое рычание, и до этого момента я даже не подозревала, что способна на это:
— Какого черта, Ленни?
— Ого, — мягко отвечает он, поднимая руки в примиряющем жесте. — Послушай, если это из-за того, что я потерял тебя в Доре, то клянусь, я был готов перевернуть весь город, чтобы найти тебя, но…
— Ты прекрасно знаешь, что речь не об этом, — шиплю я. Вряд ли будущая королева должна вести себя так, но, к счастью для меня, сомневаюсь, что моя репутация может стать еще хуже.
Я отталкиваюсь от него, поворачиваюсь к двери, но Ленни тут же преграждает мне путь.
— Уйди, — резко бросаю я.
— Кое-кто уже начинает привыкать отдавать приказы, — бормочет он, не двигаясь с места.
Я тяжело выдыхаю:
— Уйди с дороги, Ленни.
— Прости, Принцесса, — он сочувственно качает головой. — Ты же знаешь, я не могу.
Я снова толкаю его.
— Впусти меня.
— Пэйдин, прошу. Просто… сделай вдох.
— Я обещала, — срывается с моих губ. Перед глазами все плывет от непролитых слез. — Я поклялась отомстить за Адину. — Еще один толчок, на этот раз слабее. — Так что пусти меня в эту чертову комнату, Ленни.
Сочувствие медленно проявляется на его лице — будто веснушки, проступающие на коже.
— У меня строгий приказ короля не пускать тебя к ней, — шепчет он. — Прости. Мне очень, очень жаль.
Я замираю, мысли и чувства заглушаются, отрывая меня от реальности.
— Блэр вогнала ветку ей в грудь на последних Испытаниях, — мой голос звучит отстраненно, как будто эти слова слетают с чужих губ. — И я собираюсь убить ее за это.
Ленни нерешительно тянется ко мне. Его руки ложатся на мои плечи, успокаивая.
— Я понимаю. Поверь, я понимаю, — он вздыхает. — Но ты не можешь убить ее у меня на глазах. И Китт знает, что ты не убьешь меня, чтобы добраться до нее. По крайней мере, — добавляет он с легким скепсисом, — я на это надеюсь.
  
Что-то вроде усмешки скользит по моим губам. Конечно, Китт знал, что я буду преследовать Блэр за то, что она сделала с Адиной. Со мной. Это действительно гениально — сделать Ленни ее охранником. Китт знает, как сильно я забочусь о нем, и использовал это против меня.
— Ты не сможешь быть ее щитом вечно.
— А когда меня нет, — медленно добавляет он, — делай с ней что хочешь. Хотя я бы не рекомендовал тебе совершать безрассудные поступки.