Ворожей Горин – Фолиант Силы (СИ)

Отец Евгений же с ГРУшником Серегиным, слепо повинуясь моей воле, поливали толпу упырей зарядами энергии из среднего окна штаба. Их своеобразный «пулеметный расчет» был призван не подпускать нежить к зданию ближе, чем на пять метров, и, если не учитывать два «навала», которые они все же прозевали, то со своей задачей мои пулеметчики справлялись на отлично. В моменты, когда особо удачливым упырям все же удавалось прорваться сквозь заградительный огонь силы, отец Евгений оставлял свою позицию и смело бросался в ближний бой, ловко орудуя своим огненным мечом. Со стороны его акробатические пируэты выглядели ничуть не хуже топовых постановочных боев Голливуда.
  
Вилкиной же и Василию, единственным членам боевой группы, чьи разумы я не стал брать под свой ментальный контроль, отводилась роль моих личных телохранителей — больно уж здорово работали артефакты-блюдца Катерины и яростные выпады дикого необузданного кота.
Понимаю своего читателя, должно быть, он сейчас в легком недоумении в связи с происходящими событиями, а картина его мира несколько исказилась. Ладно, ворожей Горин чудит, думается вам — ему, ворожею, вроде как положено ворожить да силой оперировать, что в посмертии, что в реальном мире. Но как вышло, что его спутники, ни разу не ворожеи, не колдуны и не ведьмы (хотя насчет Вилкиной не все так прозрачно, надо бы приглядеться…) столь вольготно используют силу? Эх, я вам больше скажу, они не просто силой оперируют, они именно моей силой упырей разбрасывают по округе. А точнее, как вы догадались, за них это делаю я сам. Если все удачно сложится, после драки они и не вспомнят, что на несколько минут превращались в самых настоящих истребителей вампиров — своего рода московских Блейдов. Ну, разве что у них некоторые части тела болеть будут да связки поноют. Вон, батюшка наш уже и на шпагат что твой Ван Дамм садится… А что? Откуда мне еще примеры рукопашного боя брать? Что засело в голове с детства, то и использую. Пусть радуется, что я «Человека-паука» и «Матрицу» смотрел, а не условных «Пауэр Рейнджерс».
В целом то, чем я сейчас занимался, больше всего походило на компьютерную RPG игру, в которой я отыгрывал роли сразу нескольких персонажей. Сами посудите, в моей команде имелись явные «танки» — это я про генералов говорю, взявших на себя основной натиск упырей. Были в моем распоряжении и два «дамагера», раздававших оплеухи налево и направо, был и «хилер» — мой кот, кстати, очень круто справлялся с этой задачей, умело нивелируя мой урон, полученный из-за нескончаемого давления силы со стороны Пелагеи (а давить она меня начала с первых же секунд боя). Вилкина же подходила под характеристику классического персонажа поддержки — она здорово справлялась с прямыми атаками вурдалаков, не давая им подобраться ко мне вплотную, чем отлично развязывала мне руки. Я мог не отвлекаться на собственную безопасность и спокойно вел бой. Причем, судя по всему, бой этот я выигрывал, как говорится, в одну калитку.
Минут через пять интенсивность атак упырей ослабла. Нет, они не стали менее яростными и не утратили своего боевого духа. У безмозглых и всецело покорных чужой воле существ попросту не было таких понятий, как моральное состояние или боевой дух. Их просто стало меньше — не без нашей помощи. Кого-то я и мои бойцы оглушили, кого-то обезглавили, иные получили критические увечья и уже не могли активно участвовать в осаде.
Собственно, этого момента я и ждал. По всем законам военного искусства Пелагея именно сейчас должна была пустить в ход свои основные силы. Расчет оказался верен, моя несостоявшаяся супруга не подкачала. Обескровленные передовые отряды Марты отступили, волны атак прекратили накатываться на наши редуты, обнажив печальный итог неудачного штурма. Все пространство перед нашим штабом было усеяно изуродованными телами поверженных врагов. Уцелевшие упыри вновь выстроились в порядок, напоминавший звезду — правда, на сей раз она была сильно меньше размером. Одновременно с этим перестроением с подземной парковки Дома Правительства в нашу сторону хлынул — нет, даже не поток — цунами из вновь обращенных упырей. И на этот раз этой армией руководили не только Марта с Пелагеей.
Среди толпы упырей, бегущих в нашу сторону в хаотичном порядке, я заметил Веру. Сердце в груди на мгновение сжалось и пропустило пару ударов. Дыхание сбилось, а затем участилось, в горле образовался комок, который никак не хотел сглатываться. Моя сестренка была прекрасна и ужасна одновременно. Сейчас я видел ее впервые с того момента, как ее обратили в вурдалака.
Сколько же всего изменилось в наших с ней мирах, в ее и моем сознании… За время нашей с ней вынужденной разлуки я успел буквально умереть и воскреснуть, худо-бедно стал опытным юзером силы, научился контактировать с миром мертвых и даже приобрел новую профессию, подражая посмертным вестникам и провожая заблудшие души за кромку. А еще я научился убивать вурдалаков, не испытывая при этом мук совести. Вера же успела принять сторону моих заклятых врагов и даже освоиться в новом для себя амплуа. Она убила и осушила не меньше сотни людей за последние два-три месяца, причем я прекрасно понимал, что не все ее жертвы были отъявленными негодяями. Зачастую добычей Веры становились обычные люди, имевшие неосторожность оказаться не в том месте и не в то время. И это обстоятельство делало нас непримиримыми врагами. Наши дорожки отныне разошлись — разошлись столь кардинально, что представить себе ситуацию, при которой они могли бы сойтись вновь, было просто невозможно.
Внешне Вера изменилась еще разительнее. Сказать, что моя сестренка стала прекрасна — ничего не сказать. Все-таки вурдалачий вирус накладывал свой отпечаток на всех, кто им заражался. Даже доходяга Владлен, правая рука Марты, выглядел, как свеженький цент (кстати, а где он?), так что уж говорить о девушках-вурдалаках. Их физические оболочки в нашем подлунном мире становились эталоном красоты и грации, даже несмотря на то, что обладательницы столь пленительной внешности были мертвячками.
В случае же с Верой имело место быть и мое субъективное мнение. Я всегда считал сестру красивой девушкой. Единственное, что занижало мою оценку Веры как женщины, это ее добровольная инвалидность. Да, в моей памяти она запечатлелась беспомощной инвалидкой. Безусловно, красивой, но все же инвалидкой со всеми вытекающими из этого факта нюансами, а стало быть, и с моим особым к ней отношением. С самого начала своей добровольной аскезы Вера была и оставалась для меня лишь маленьким и, увы, капризным ребенком. Сегодня же передо мной стояла сильная и волевая женщина, и стояла она на своих двоих. Молодая, дерзкая, амбициозная и уверенная в себе, Вера словно сошла с картинки глянцевого журнала. И будь это так, уверен, красовалась бы она не где-нибудь, а крупно и на развороте с каким-нибудь пафосным жизнеутверждающим слоганом из разряда: «Я сделала себя сама, сможешь и ты!»
Кстати, даже не знаю, чему я сейчас дивился больше — ее красоте и свежести или же ее силе. Удивляться было чему — сила из моей сестры просто била фонтаном. Признаться, я не смог бы сказать сейчас с уверенностью, кто из нас в этом отношении был больше прокачан. Нет, я и раньше встречал высших вурдалаков. Да та же Марта — вурдалак вне всяких категорий, но даже в ней сила не кипела столь яростно и живо, как в моей сестренке. Или же Марта умело это скрывала? Хм, на досуге уточню.
На всякий случай я прощупал Веру через посмертие, мало ли что могла учудить Пелагея. Увидел я то, что и должен был увидеть — передо мной действительно была Вера. Единственное, что меня удивило и, наверное, даже обнадежило, так это то, что в посмертии Вера выглядела точно так же, как и в жизни. Ни тебе рогов, ни хвоста, ни каких-либо иных атрибутов демонической сущности. Неужели после стольких убийств и стольких выпитых жертв ей удалось сохранить свою истинную сущность? Отчего-то стало грустно. Вспомнилась песенка из старого советского мультика: «Ах, если бы, ах, если бы — не жизнь была б, а песня бы…»