Ворожей Горин – Фолиант Силы (СИ)

Мы замолчали. Действо, разворачивающееся перед нами, не предполагало многословности. Комментарии моих вынужденных соратников возникли не на ровном месте — Пелагея и Ко действительно появились на площади более чем эффектно. Сперва их небольшая армия выстроилась странным порядком. Упыри, коих на парковке насчитывалось никак не меньше трех сотен, сбились в группы, а после практически синхронно слились в одну огромную вращающуюся вокруг своей оси шестиконечную звезду, в центре которой расположились Пелагея и Марта.
  
Закончив с построением столь вычурного боевого порядка, Пелагея демонстративно дала отмашку к движению, и звезда поползла в нашу сторону. Зрелище было действительно впечатляющим — очень похоже на парад в честь очередной годовщины победы в Великой Отечественной. Только, в отличие от действа на Красной Площади, упыри шли не ровным строем, мерно чеканя шаг, а плыли, словно по воде, сохраняя сложную структуру звезды. Я понятия не имел, как можно было добиться такой слаженности от существ, не отличавшихся покладистостью нрава. Это вурдалак себя всецело контролирует и может двигаться красиво или даже элегантно, упырь же представляет собой сгусток ярости и бесконтрольного голода. Его движения всегда резки и угловаты, он в принципе не способен контролировать ни свою силу, ни скорость. Все его передвижения направлены лишь на одно — догнать жертву и убить ее. Именно поэтому мне было удивительно видеть толпу этих существ, в которой все до единого упыри подчинялись чьей-то конкретной воле. Полагаю, именно поэтому Пелагее понадобилась Марта — ну, помимо, разумеется, основной цели, о которой я догадался еще в день обретения Фолианта.
Звезда из упырей меж тем плавно подплывала к нам, величаво вращаясь вокруг своей оси. В ее центре вышагивали Пелагея и Марта. Союзницы приближались к нам, словно модели. Каждый их шаг был отмерен незримым метрономом. Безупречный ритм, в котором сливались сила и невесомость, выдерживался, казалось, на автомате. Соблазнительные изгибы их тел, угадывающиеся даже под дорогой и броской верхней одеждой, вычерчивали в воздухе плавные и в то же время четкие незримые линии, заставляя взгляды невольных свидетелей такого дефиле замереть, а их сердца затрепетать. Их головы были гордо подняты, холодные взгляды устремлены не только сквозь нас, но и, видимо, сквозь само пространство-время.
Конечно, я понимал, что все эти эффекты были лишь мороком, наведенным Пелагеей, но как же все-таки сильно это выглядело. Идеальная психическая атака безупречной высшей вурдалачки и очаровательной ворожеи. Иначе и не скажешь. Благо сам-то я видел их в том обличии, в котором они предстанут перед посмертными вестниками, когда придет их черед отправляться на судилище Рода.
Если интересно, то передо мной сейчас вышагивали не две супермодели (именно такими их видели сейчас простые смертные), а два до жути страшных демона. И если Пелагея в своем посмертном обличии еще худо-бедно походила на человека (даже будучи такой старой, с рогами и хвостом), то Марта окончательно распрощалась со своим земным обликом. Истинный вид вурдалачки был вдохновлен, вероятно, самым больным воображением на планете Земля. Полагаю, Марта уже и сама забыла, как выглядела до своей инициации. Меня даже оторопь взяла от мысли, что при первой нашей встрече я посчитал ее красоту эталонной. Алиса, к слову, также имевшая в посмертии не самую приятную внешность, в сравнении со своей матерью могла без зазрения совести называть себя красавицей. А вы, надеюсь, помните, какой страхолюдиной я увидел ее, когда мы впервые столкнулись за гранью.
Именно благодаря своему особому видению сквозь призму посмертия я мог реально смотреть на вещи и адекватно оценивать ситуацию. А ситуация, судя по всему, складывалась именно так, как я того и ожидал. Оставалось лишь сдержать ехидную улыбку и довести эту партию до логического завершения.
— Так, — напряглась вдруг Вилкина, — а все сейчас это почувствовали?
— Григорий?
Отец Евгений тоже обратил внимание на легкое искажение пространства вокруг. Серегина же, несмотря на его внушительные габариты, даже качнуло из стороны в сторону. И лишь одного меня ничего не смутило.
— Я тут ни при чем. Это Пелагея. Она навесила на нас вуаль невнимания, — объяснил я спутникам происходящее и добавил. — На помощь Совета, думаю, рассчитывать не стоит. Они сюда попросту не проникнут.
— Вуаль — это метафора? — покосился на меня ГРУшник. Очевидно, ему такие штуки были в диковинку.
— Нет, это вполне себе рабочий инструмент любой ворожеи или колдуна.
— И что она делает, эта вуаль?
За меня ответил отец Евгений.
— Вуаль заставляет исчезнуть то, на что наложена, для всех вокруг.
— Не понял сейчас, — признался Серегин.
— Да все просто, — постарался объяснить я, наблюдая, как наше временное убежище поглощает звезда из упырей. Еще пара минут, и мы будем полностью окружены. — С тобой бывало так, что ты в квартире не можешь найти какую-нибудь мелочь? Ключи там, или телефон?
— Ну?
— А после находишь пропажу там, где раз десять уже смотрел?
— Ну да, с кем не бывало? — развел руками Серегин.
— Ну вот это и есть вуаль невнимания. Каждый человек в некотором смысле на такое способен. Сам для себя выключает тот или иной пласт действительности. Так работает простая бытовая вуаль, она мелкая и накладывается неосознанно. Чаще всего тогда, когда подсознание не хочет чего-то делать. Идти, скажем, на какую-нибудь встречу или принимать неудобный звонок. Защитный механизм, если хочешь. Дети Ночи же могут создавать такую штуку произвольно и с куда большими объектами.
— Прикольно. И ты так можешь?
— Ага, — кивнул я, оглядываясь по сторонам, — только не в таком масштабе.
— А в каком масштабе сейчас эта вуаль наложена?
Вопрос показался интересным всем моим спутникам. И священник, и Вилкина тоже уставились на меня.
— Похоже, под вуалью вся Москва. Мы в самом ее центре.
— А это вообще физически возможно? — скептически уточнил отец Евгений.
— Это возможно теоретически, — ответил я. — Все дело лишь в том, сколько приложить силы.
— Пелагея настолько сильна? — присвистнул священник.
Похоже, даже он не мог адекватно ориентироваться в мире тонких энергий и материй мира Ночи. Я же давно догадался, в чем тут дело. Нет, Пелагея не обладала такой мощью. Такой мощью обладала именно Варвара. И да, это прозвучит не очень скромно, но из всех присутствующих здесь детей мира Ночи я был единственным, кто в теории мог наложить вуаль такого масштаба. Однако я этого не делал, что и навело меня на догадку, которая объясняла все, что здесь происходило. И если я окажусь прав, то Пелагее сегодня придется туго.
Нас атаковали внезапно. Вот чего не ожидал, так именно этого. Они так долго и пафосно подбирались к нам, что все, в том числе и я, расслабились. Я полагал, что Пелагея подойдет и, как всегда, начнет плести причудливые нити беседы, стараясь одурачить или запугать меня. Если по-простому, я рассчитывал на переговоры. А прилетело нечто иное.
Мощный поток чистейшей энергии окатил наш квартет, словно огненный душ. Я на автомате укрылся коконом из силы и лишь потому не пострадал, а вот моим спутникам, увы, досталось. Серегин улетел первым. Я успел поймать его и смягчить удар в самый последний момент, иначе он, скорее всего, разбился бы о стену. Вторым сдался отец Евгений — видимо, его крест (а в посмертии — пылающий меч) имел некие защитные свойства, но воспользоваться ими священник не успел. Обоих оглушенных мужчин мне удалось бережно уложить позади себя. В целом оба моих союзника в грядущей схватке мне были не помощники, а потому их временное устранение я не воспринял как потерю. Это было даже к лучшему — меньше потом объяснять придется.
  
А вот то, что выстояла Вилкина, стало для меня полным сюрпризом. Как, впрочем, и для нее самой. Увидев, как легко отлетели назад и приложились о стену два не самых слабых мужика, она заозиралась по сторонам в поисках причины собственной стойкости. Наверняка она на физическом уровне ощутила давление силы. Для обывателя такой опыт может быть пугающим — не каждый день тебя со всех сторон сжимает нечто невидимое.