Ворожей Горин – Фолиант Силы (СИ)

— Господа, — как можно дружелюбнее начал я свою речь, — вы сейчас растеряны, я полагаю. Поверьте, это нормально.
— Мы умерли? — на всякий случай уточнил один из бойцов, тот, что казался постарше.
— Да, дружище, — я постарался вложить в свой голос как можно больше сочувствия. — Вы постойте тут минуты две. Мы с коллегой записи с ваших камер посмотрим, а после я с вами поговорю и все вам объясню.
  
— А ты кто вообще такой? — угрюмо спросил второй офицер.
— Я тот, кто подготовит вас и ваших ребят к общению с посмертными вестниками. Уверен, они уже в пути, и вам будет неплохо подготовиться к работе с ними.
Оба командира сделали вид, что поняли, о чем я им только что сказал, кивнули и отошли на пару шагов назад. Им уже было что обсудить между собой. Как минимум тот факт, что они все-таки все умерли. Эту мысль покойники не всегда принимают сразу, а с духами военных я вообще никогда дел не имел и не представляю, как они отреагируют на столь печальное известие. Бегай потом по всему юго-западу столицы, развоплощай их насильно.
Мы же с Василием вернулись к отцу Евгению, который уже просматривал записи с нашлемных камер группы захвата. По пути Василий доложил о том, что Веры поблизости нет, но есть четкий след, ведущий в сторону парка.
— Молодец, Вася, это уже что-то, — похвалил я кота и сосредоточился на записях.
Для удобства все картинки были выведены на один большой ячеистый экран. Просмотр записей занял минут десять. И ничего, собственно, примечательного мы на них не увидели. Темно было, затем последовала команда «Штурм», светошумовая граната, фонари — и на этом всё. В прямом смысле — уже через пару секунд все бойцы группы были мертвы и лежали вкривь и вкось на полу, как раз там, где сейчас работали судебные медики и криминалисты. Я даже не понял, в какой последовательности моя сестра их убивала. Записи на ячеистой картинке замирали в хаотичном порядке, что говорило о том, что Вера работала так, как ей вздумается, а не как было удобнее. Со стороны это выглядело так, словно камеры со шлемов просто посбивали. Оторопь брала лишь тогда, когда приходило осознание того, что кувыркающиеся картинки были получены вследствие падения не только камер, но и голов, на которых они были закреплены. И да, изображение дополняли не менее жуткие звуковые и визуальные эффекты. Пожалуй, воздержусь от описания оных, тут и без описательной части понятно — крови было много. Очень много.
По завершении страшного действа на записи двигалась лишь одна-единственная картинка — видимо, как раз с камеры выжившего бойца. Увидев искаженное слепой яростью, но все же прекрасное лицо сестры, я внутренне сжался. По спине прокатился холодок страха. Все-таки она. Не то чтобы я сильно сомневался, но все же была у меня крошечная надежда на то, что это не Вера охотится по всей Москве на тех, кто причастен к смерти наших с ней родителей. Не оправдалась моя надежда. Более того, сегодня Вера переступила черту — она убила невиновных, по сути, людей.
— Белкину привет! — прорычала Вера прямо в камеру и с силой ударила бойца в корпус, от чего тот сложился пополам и замер в груде трупов. Камера при этом продолжала писать, и мы с отцом Евгением увидели, как Вера медленно подошла к краю этажа, обернулась, словно позировала, а после скрылась в ночи. По стене чуть выше камеры тут же защелкали пули — это уже с запозданием начали работать те самые снайперы с соседней крыши. Очевидно, именно туда моя сестренка и полетела.
— Надо бы после и на ту крышу наведаться, — шепнул я священнику.
— Василия отправь.
— А это идея. Разделимся. Вась, ты не против?
— Да понял, не дурак… — муркнул мой кот и был таков.
Я же направился к призракам бойцов. Теперь их недоумение мне было более чем понятно. Одно дело погибнуть в бою, когда по тебе кто-то стреляет, и совсем другое — умереть вот так внезапно и скоропостижно. А самое главное, непонятно, от чего именно.
— Вот теперь мы можем с вами побеседовать, — обратился я к группе усопших.
— С кем это вы беседовать собрались, гражданин Горин?
Я замер на месте. Уж чей-чей, а голос капитана Вилкиной я тут услышать ожидал менее всего. Но еще больше меня удивило то, что произошло после появления этой строптивой дамочки.
Томящимся в ожидании призракам я жестом дал понять, что придется подождать еще немного. Затем я резко развернулся к Вилкиной и тут же об этом пожалел, поскольку первым, что я увидел, обернувшись, был летящий мне в нос маленький кулачок. Увернуться я не успел, удар пришелся мне точнехонько в носогубный треугольник, снизу вверх. Там, кстати, очень чувствительное нервное сплетение находится, и для того, чтобы дезориентировать человека, достаточно даже несильного тычка в эту область. Болевой шок у взрослого мужика может даже ребенок вызвать, ударив туда, к примеру, затылком. Вилкина же била со всей силы, со знанием дела била, вложив в этот удар всю свою ярость. Не смутили ее ни коллеги по цеху, работавшие неподалеку, ни выразительный ступор майора Фокина, который, судя по всему, и привел эту фурию к нам, ни картина места преступления в целом.
Интересно мне знать, откуда вдруг у Вилкиной ко мне столь сильная неприязнь? Теоретически она должна была обрадоваться факту моего внезапного воскрешения! Но нет, чувствовалось, есть у нее ко мне ряд претензий. Вывод — либо Вилкина сама по себе такая долбанутая на всю свою отмороженную голову, либо такое импульсивное поведение — чистой воды актерская игра. Если первое, то уже ничего не поделать — Вилкину рано или поздно кто-нибудь прибьет за такую импульсивность. А вот если второй вариант… В общем, если Катерина специально ведет себя так дерзко, тут нужно исходить из ее целей. В любом случае с ней нужно пытаться говорить и по возможности договариваться.
— Екатерина Алексеевна! — с изрядной долей осуждения и досады протянул отец Евгений, застав эту безобразную картину. — Ну, зачем же так?
Священник поспешил мне на помощь, поскольку Вилкина и не думала останавливаться. Пока я отступал, заливаясь слезами, она лишь наращивала свой натиск.
— Подлец! Сволочь! — распалялась она, пытаясь повторно ударить меня кулаком в то же самое место. Я же отмахивался, как мог, стараясь держать разъяренную женщину на расстоянии вытянутой руки. — Я жизнью ради него… — задыхаясь от ярости, кричала девушка, — а он ни полсловом, что живой! И ладно я, дурочка с переулочка… Ты вообще понимаешь, что чувствовала Вера твоя, когда тебя, скотина, сволочь, тварь, якобы не стало⁈
— Так, ну все, Катерина, успокойтесь немедленно!
Отец Евгений сурово пресек очередной выпад Вилкиной в мою сторону и даже успел оттащить ее от меня, схватив за плечи. Девушка подчинилась, замерла на мгновение, словно о чем-то призадумалась, а после резко развернулась и двинула нашего полковника в нос тем же макаром. И если я подспудно догадывался, что ничего хорошего от появления Вилкиной ждать не стоит, и был морально готов к атаке, то отец Евгений к такому повороту событий явно готов не был. Итогом этой безобразной сцены стали два мужских разбитых носа, поджатые женские губки и общее неловкое молчание.
  
Глава 16
 
Наша троица разместилась на лестничной клетке. Мы с отцом Евгением сидели на холодных ступенях, прикладывая пакеты льда к разбитым переносицам, и молчали. Ступенькой выше разместилась Вилкина, скрестив на груди руки. Причем выглядела девушка так, словно это не мы со священником пострадали от ее руки, а наоборот. Всем своим видом она демонстрировала миру, что это ее чувства были растоптаны, а законные права попраны.
  
Вот вам, батенька, и слабый пол. Мало того, что отмудохала двух здоровых мужиков, так еще и жертвой себя назначила. Может, я все-таки зря не стер ей память, когда была возможность? А может, стоило и в дурку ее определить, как советовал мне однажды Василий? Ладно, вопросы риторические и к делу не относятся. Как ни крути, а капитан Вилкина мне здорово помогла в свое время, а после еще и пострадала за свою помощь. Будем считать, что сочлись.