Вторая попытка для попаданки 2 (СИ)

— Рассказывала ли ответчик вам что-нибудь об артефакте, который она готовит? — задал новый вопрос мой законник.
— Она, конечно, не могла говорить о своём артефакте, из-за договора и отката, но упоминала, что тот сделает её богатой и знаменитой, и ей не придётся больше работать ни дня.
Законники Люсиль вновь переводили внимание на Макса, даже когда допрашивали Марту.
— Скажите, вы замечали истца и ответчика рядом с молодым лордом Фуллагаром?
— Да, Макс часто обедал и ужинал с Айви и её друзьями… теперь я понимаю, что это потому, что они ликвидаторы.
— Согласитесь ли вы с утверждением, что Люсиль Бэксли ревновала лорда Фуллагара к истцу?
— Да, но это было бессмысленно. Он и не смотрел на неё…
— Отвечайте только на заданный вопрос, — тут же прервал её мистер Виззак.
— Да. Она ревновала.
Показания Марты не были бесполезными. Не смотря на то, что Марта не видела самой кражи, она подтвердила, что Люсиль отчаянно хотела жить со мной, несмотря на ненависть ко мне.
Я понимала, что если бы дело закончилось сейчас, вряд ли мы смогли бы стопроцентно убедить всех членов жюри. Слишком много было слов и зависти. Слишком мало настоящих доказательств.
— В зал приглашается свидетель обвинения, бывшая работница общежития академии, миссис Тома Шортен, — громко объявил судья.
Лицо Люсиль покрылось красными пятнами, а глаза расширились, когда она услышала имя свидетеля. Ее брови жалобно сжались у переносицы, и она с тревогой и гневом посмотрела на своих законников.
С учетом того, что никто не знал настоящих причин увольнения миссис Шортен, для нее участие в судебном разбирательстве могло быть опасным. Мы обсудили это несколько дней назад. Женщина осознавала риск, но верила, что публичность дела сыграет ей на руку — увольнение из Ардонской Академии не улучшало ее ситуацию, а так люди узнают, что она действовала из благодарности за спасение приемного сына.
Кроме того, она очень хотела помочь.
Миссис Шортен невероятно волновалась, когда давала клятву говорить правду, и о том, что понимает, что ложь в суде является преступлением. Через некоторое время она немного успокоилась, отвечая на первые вопросы мистера Симменса, касающиеся её имени и места работы.
— Миссис Шортен, в феврале этого года на вас поступила жалоба о том, что вы проникли в комнату мисс Браун. Вас видели вместе с мисс Бэксли. Это правда?
— Да… и это был не единственный случай, когда мы проникали в комнату мисс Браун.
— Возражение! Вопрос касался только конкретного случая, указанного в жалобе, — тут же вмешался второй законник Люсиль.
Но мистер Симменс лишь едва заметно улыбнулся, понимая, что такая реакция скорее всего отражает отчаяние.
— Миссис Шортен, пожалуйста, отвечайте только на заданные вопросы. Это был единственный случай, когда вы проникали в комнату мисс Браун вместе с мисс Бэксли?
— Нет.
Люсиль с ненавистью посмотрела на женщину, а затем перевела такой же полный ненависти взгляд на своего защитника, словно говоря: "Сделай что-нибудь!"
Я внимательно наблюдала за реакцией присяжных. Многие из них приподняли брови в удивлении и переглядывались. Их поразило не только то, что она впускала Люсиль в комнату, но и то, что мы смогли найти её и привести в суд, где она сама призналась в этом.
— Сколько раз вы открывали дверь в комнату мисс Браун для ответчика?
— Пять раз в течение нескольких недель.
— И что происходило после того, как вы открывали дверь?
— Мисс Бэксли входила в комнату, забирала ящик с артефактом мисс Айви Браун с её рабочего стола и уходила минут на пятнадцать. Потом она возвращалась, я вновь впускала её в комнату мисс Браун и закрывала дверь.
— Это ложь! — внезапно закричала Люсиль. Она потеряла терпение и вскочила со своего места, привлекая удивленные взгляды присутствующих. — Я оказалась рядом только один раз, а эта женщина смеет втягивать меня в свои фантазии!
Эти выкрики не помогали Люсиль завоевать симпатии присяжных.
— Тишина в зале суда, — сказал судья Дюраре. — У обвинения будет возможность на перекрестный допрос позже. Воздержитесь от комментариев до этого момента.
 
— Почему вы это делали, миссис Шортен?
— Я была благодарна мисс Браун… точнее, женщине-ликвидатору за то, что она спасла моего приемного сына.
— И мисс Бэксли сказала вам, что она ликвидатор?
— Многие видели значок ликвидатора. И она не отрицала…
— Возражение! — вновь прервал нас законник Люсиль. — Вы не отвечаете на прямой вопрос, миссис Шортен. Сказала ли вам мисс Бэксли, что она ликвидатор?
— Нет, но...
Именно так проходил допрос миссис Шортен: долгий, тяжелый, в условиях постоянного напряжения между нашими законниками и законниками Люсиль. И это при том, что мы еще не приступили к допросу самой Люсиль!
Тем не менее, правда была установлена: хотя Люсиль прямо не утверждала, что она ликвидатор, она и не отрицала этого. Более того, многие студенты видели ее со значком, включая Марту, которая давала показания ранее. И главное, миссис Шортен подтвердила, что Люсиль многократно заходила в мою комнату и забирала ящик с артефактом.
Во время перекрёстного допроса законники Люсиль пытались заставить миссис Шортен признать, что её слова были ложью. Однако мистер Гаилли, мой второй законник, проявил себя как настоящий педант и очень упрямый человек.
— Возражение! Давление на свидетеля, Ваша Честь. Свидетель находится под присягой, и сторона защиты должна использовать материалы дела, такие как доказательства того, что мисс Бэксли была в другом месте в указанное время, или что в феврале этого года в академии действительно были проблемы с вентиляцией, если хотят доказать обратное.
Но у них не было этих доказательств, несмотря на то, что заявление на миссис Шортен находилось в материалах дела с самого начала, а миссис Шортен была в листе потенциальных свидетелей в расширенном списке, куда входил почти каждый работник академии.
Я едва заметно улыбалась, гордясь своей командой, законниками, которым я доверилась. Не случайно мистер Симменс рекомендовал именно мистера Гаилли для этой работы, сразу же признавшись, что один он может не справиться.
Газетчики непрерывно делали заметки в свои журналы, и я слышала их перешептывания. Многие из них всё ещё упоминали Макса, и это безумно злило меня. Фуллагар не имел никакого отношения к этому делу, и одержимость Максом со стороны Люсиль была просто попыткой отвлечь внимание от настоящего преступления. Того, которое планировалось и совершалось на протяжении долгого времени и заслуживает максимального наказания.
Перерыв на обед ознаменовался ещё одной попыткой законников Люсиль поговорить с нами. На этот раз они были намного вежливее. Люсиль больше не выглядела злобной кошкой, вернувшись к образу несчастной жертвы. Хотя мне, конечно, доставались совсем другие взгляды.
Даже её родители пытались подойти к моим, но я закатила настоящий скандал на эту тему и попросила охранников сопровождать моих родителей на время суда. Еще не хватало чтобы на меня давили через близких.
После перерыва настанет моя очередь давать показания, и я наконец расскажу свою часть истории: как Люсиль более полугода подсыпала мне снотворное, как я впервые заметила её вместе с мистером Маршем, как запатентовала артефакт из страха что Люсиль попытается на него претендовать и именно так и случилось.
Пока я повторяла свои показания, ко мне подошёл профессор Лазарус.
— Вы правда думаете, что Люсиль Бэксли пыталась украсть ваш артефакт?
Бывший глава факультета артефакторики продолжал искать что-то в моём лице, и это вызвало у меня раздражение. Я не могла поверить, что он выступал на стороне Люсиль после всего того цирка, который она устроила в день защиты. Тогда он поддержал меня, не отрицал мои слова и даже позже участвовал в урегулировании дела против академии.
— Я не думаю, профессор. Я знаю. Признаться, я удивлена видеть вас здесь.