Тот самый сантехник 6 (СИ)
— Не, на участке сгниёт, — тут же принялся юлить отец.
— Гараж поставлю, — прикинул Боря, вспомнив довольно твёрдый грунт. — Подсыпать скалой не надо. Ленточный фундамент и блоки. Для гаража даже самому можно сделать. В основном из щепы, чтобы втридорога не брать. Прессовка не мощная выйдет, но большой плотности и не надо. Это же не для дома. За месяц поставлю. Фундамент только пару месяцев отстоится.
— Херасе у тебя планов. Так ч тебе участок под гараж продаю, что ли?
— Бать, ты мне его уже продал. Я не знаю пока. Чего ты меня грузишь?
Отец пробурчал и отключился.
«Вот шельмец! Опять что-то мутит!» — заявил внутренний голос, но следом внимание перехватила яичница с колбасой и луком.
Родственники могут и подождать.
* * *Пока другие родители называли детей привычными Марселями, Робертами и Дианами, и те горя по жизни не знали в изменчивом и столь непрочном мире либеральных идей, самой Аглае в детском садике доставались в основном смешки и упрёки.
Маленького ростика девочку шпыняли Ратиборы, Елисеи и Владиславы. Не принимали её и дети попроще. Маши, Даши, Пети и Антоны не брали её в свои группы уже из-за того, что не могли придумать обидной рифмы на имя. Хотя бы потому, что не доросли до таких слов, как «нагая».
В школе прилипла фраза «наглая». Что совсем не шло робкой девушке, которая краснела от одного взгляда мальчиков. Пока прочие мальчики дёргали девочек за косички, ей не выдрали ни одного локона. Хоть косы те не носи. Тогда Аглая и решила коротко подстричься, чтобы и дёргать-то не за что было.
Всё изменилось в старших классах. После одного из лета Аглая вернулась в школу сразу с третьим размером груди. И на протяжении пары лет грудь лишь продолжала расти. Уже готова к насмешкам маленькая девушка вдруг окунулась в океан мужского внимания. И как умная девочка, быстро повернула это в свою пользу.
Заканчивала школу Аглая хоть и без золотой медали, но твёрдой хорошисткой. Даже физрук ставил ей одни пятёрки в ряд, хотя всё, что предлагал делать, это прыгать на скакалке, прыгать в длину, наклоняться или растягиваться. И вне зависимости от результата, оценка всегда была одна. «За прилежное старание».
В институте от мальчиков отбоя не было. Аглаю возили на автомобиле, водили по ресторанам, одевали-обували, но она продолжала видеть тех же чуть подросших Ратиборов и Марселей, которых интересовало лишь одно — натуральная грудь.
Аглая пыталась завести отношения лишь при одном условии — не трогать грудь. И все они, выдержав максимум пару месяцев, давали трещину. Мужчины словно не видели в ней женщины, души и прочих изюминок. Она для каждого выглядела скорее куклой с гипертрофированными округлостями.
Разочаровавшись в мужчинах, но поднаторев в магии соблазнения, Аглая бросила институт, пошла в риелторы и начала быстро и успешно продавать «зависшие» на рынке недвижимости объекты. И к своим тридцати она прилично разбогатела. Как следствие, закончила брошенный институт, не посетив ни одной пары и зачёта. Диплом экономиста не давал ей ничего, кроме галочки в резюме. Вскоре к нему добавился диплом юриста. Но единственное, чему действительно училась риелтор, помимо постоянно практики с договорами, это были лишь курсы английского языка.
Она планировала перейти на международный уровень. Следующая ступень, очевидно — Санкт-Петербург, Москва, Сочи. Хватало недвижимости и по Крыму. Можно было постепенно присматриваться к рынку новых присоединённых регионов. То, что ещё не разбомблено, обесценено в зоне боевых действий. Но рано или поздно война уйдёт, отодвинется на запад и севернее. Тогда в ту мутную воду и бросятся настоящие акулы.
А что заграница? Первую попытку пробиться на запад оборвала эпидемия ковида. А стоило вновь собраться и порешать дела по области, восстановив продажи после перерыва, как запад стал уже закрыт по совсем другим причинам. Вновь повременив, риелтор отказалась от идеи покорить запад и всё больше поглядывала на восток.
Но теперь ей требовалось время, чтобы выучить китайский.
«А может ну его нахрен?» — часто подумывала на этот счёт Аглая: «Вроде и здесь жить можно… было бы с кем».
Мир, где на неё с обожанием смотрит последний сантехник, не так уж и плох.
Глава 18 — О, времена! О, нравы!
Все важные документы Боря хранил у наставника Василия Степановича. И первым делом сантехник решил заглянуть к старому другу. По делу, заодно и проведать. До вечерней встречи была ещё масса времени. Посидят хоть, чаю попьют. Совсем забыл про старика.
— Степаныч, ты дома?
— Дома, дома, — донеслось с кухни. Ты как раз вовремя.
— Аглая твоя чудо как хороша! — начал с порога Борис, проходя в квартиру со своим ключом.
— Это да-а-а, — протянул довольный хозяин квартиры. — Дача влёт ушла. Без торга. А в начале хотели скидку.
Пожилой мастер-наставник сидел на кухне за столом, заваленным пачками с пятитысячными купюрами. Лишь одна пачка была вскрыта и некоторое количество купюр валялось в беспорядке. Рядом стояла открытая бутылка водки, едва початая. Рядом одна пустая рюмка, другая полная. Чуть в стороне нарезка на тарелке из колбасы и сыра, а также криво порезанный хлеб. Всё-таки полностью от инсульта наставник так и не отошёл. Банка с огурцами, вот, не поддалась. Так и стоит на столе, а рядом лежит советская открывашка.
Поведя ещё не мутным, но уже немного расфокусировавшимся взглядом в сторону вошедшего, бывший мастер участка подвинул обоими руками все пачки, включая початую:
— Забирай, Борь. Всё — твоё, я только немного угостился. По случаю, так сказать. Годовщина сегодня. Двадцать лес, считай, как Аллы нет.
— Эх… годы летят. А ты чего? Деньги снял?
Боря принёс на кухню сумку с вещами, достал документы, переложил деньги. На фундамент, считай, уже отложил. Если многие работы самому сделать, то и на гараж заодно зальёт. Внешний. Гостевой. Под машинку Ромке, пока не заберёт. Себе-то гараж точно в доме сделает. С откатной крышей, под внутреннюю систему отопления.
Початую пачку, сантехник, однако, оставил на столе. Зная Степаныча, если сразу сунуть — не возьмёт. Лучше по пятёрке по всей квартире разложить. Тогда будет «приятно удивляться своим заначкам».
— Ага, снял, — кивнул в то же время наставник большинства бытовых практик.
Степаныч в своё время передал опыт не только сантехнического дела, сварки, электрики, но и порядком потаскал по шабашкам, где уже другие строители и прорабы показывали Боре как правильно штукатурить стены, заливать полы, ставить шкафы-купе, натягивать или навешивать потолки, выкладывать блоки под сетку, армировать стены и укреплять перекрытия. А также как всё и с какой периодичностью красить. А ещё точно следовало уточнять задачу у застройщика или заказчика. Как любили говорить сами мужики на всё это дело: «нет ТЗ — результат хз».
— По глазам вижу, задумал чего-то, — хмыкнул Василий Степанович. — Ты это дело брось. От лукавого это всё. Деньги, Боря — грязь. Просто бумага. Нам втемяшили в голову, что бумага та имеет ценность, порой большую, чем напечатанные книги. Но это лишь инструмент управления человечеством. Доллар вот сейчас накачали. А завтра сунься — лопнет. Ноль без палочки. Пустота. Энтропия. Важны лишь… воспоминания, — с этими словами он сходил нетвёрдой походкой в зал и принёс фотографию покинувшей его в лучший мир жены. — Ну… за тебя, Алла.
Боря открыл огурцы, подрезал, подложил в пиалу, а банку с рассолом убрал в холодильник. Затем как-то неожиданно для себя начал мыть посуду, оттёр от чайной накипи кружки, в которых словно чифирь заваривали. Сода помогла. Из той самой оранжевой упаковки. Разговорились, посмеялись. Повспоминали прошлое. Боря сварил куриного супа на обед, разморозив ножки. Добавил варёного яйца в тарелку из двух долек. Наставнику жирный бульон пришёлся по вкусу. Отодвинул рюмку, а потом про неё и забыл.
— Борь, хозяйственный ты. Бабу бы тебе, конечно. Так что там с Аглаей? Когда спереди смотрит — глаз не отвести. Когда задом поворачивается, эффект, конечно, несколько сглаживается. Но тоже ничего так. Бёдра широкие. Родит дюжину и не заметит.