Чужая жена (СИ)

— Дани, садись, — тихо напоминает о себе Белла, я оборачиваюсь. Вымученно улыбаюсь, сажусь за стол.
С Беллой нужно разводиться. Не смогу я жить с ней после всего, что натворил. Не заслуживает она такой жизни, не заслуживает быть обманутой женой, делить мужа с другой женщиной. И никогда она не сможет меня полюбить так же сильно, как любила брата, а я не смогу ее полюбить, как люблю Жасмин.
— Какие у тебя на сегодня планы? — спрашиваю как бы между делом, наблюдая, как моя жена аккуратно намазывает творожный сыр на хлеб и аккуратно откусывает. Она красивая, утонченная. Ей нужен другой мужчина, не такой, как я. Тот, кто будет заботиться и любить. Кто излечит раны, впустит в ее сердце настоящую любовь и счастье. Эта миссия предназначена не мне.
— Поеду к родителям, они вчера прилетели. Потом вернусь домой и буду готовиться к занятиям. В понедельник сложные пары.
— Останься у них на несколько дней, — впервые в моем голосе слышится приказ, которого нельзя ослушаться. Для большей достоверности устремляю на девушку серьезный взгляд. Она растерянна, крутит вилку в руке и боится задать рвущиеся наружу вопросы.
— Зачем? — тонкий голосок дрожит.
— Так надо. Я потом позвоню, сообщу, когда сможешь вернуться домой.
— Ты ее сюда приведешь? — спрашивает дерзко, с вызовом в глазах. Смотрит совсем не так, как учили смотреть на мужа, но я не сержусь. И понимаю, о чем она спрашивает, однако, делаю непонимающий и сердитый вид.
— О чем ты?
— О ней! Об Орловой! С ней ты проводишь все свое свободное время, да? Думаешь, я ничего не замечаю? Я все вижу. Все! — Белла со звоном кидает вилку на тарелку, быстро встает со стула и отворачивается к раковине. Судя по напряженной спине, сдерживает рыдания. Скорее всего, от обиды, от досады на то, что происходит между нами.
— Родителям скажешь, что в доме намечается ремонт, — швыряю салфетку рядом с тарелкой.
Не благодарю, не говорю утешающих фраз, не оправдываюсь. Сейчас у меня такое состояние, что хочется прикурить и сесть на мотоцикл. Не курю, а железного коня нет. Остается только резко рвануть с места на машине, вдавить педаль газа в пол, позволяя стрелке спидометра приблизиться к нарушению скоростного режима.
Мне бы сейчас к Жасмин, но не знаю, как правдоподобно объяснить ее надсмотрщице свое появление. В прошлый раз удалось замаскироваться, во второй раз вряд ли выйдет. Приходится ехать в клинику. К счастью, сегодня операций нет, консультаций тоже. Нужно пару часов посидеть за бумагами — разгружу работой мозг.
Полтора часа мне удается спрятаться от реальности. Пока работаю с документами беспокойство в груди утихает, но потом резко в правой стороне начинает колоть. Потом загорается мой мобильник входящим сообщением, на мгновение хочется поверить в невозможное: написала Жасмин. Увы, нет. Всего лишь рекламное сообщение, но все, от чего я прятался, навалилось в увеличенном размере.
Я не звонил ей просто так, ибо ее могли услышать. Чаще всего она тайно присылала сообщения или звонила сама. Но странное ощущение опасности и тяжесть в груди не дает покоя. Может, позвонить? Сильно рискую, но так я хотя бы узнаю, что с ней все в порядке, и успокоюсь.
Не отвечает. Не сбрасывает, как обычно, а просто не отвечает. Спит? Вряд ли. Токсикоз не позволяет ей долго нежиться в кровати. Звоню снова. Тот же результат. Нервы накаляются все сильнее и сильнее, словно лампочка при сильном напряжении. Еще немного — и будет сверкать ярко-желтым цветом. Затем лопнет.
Жасмин вновь не отвечает. Яростно откидываю телефон на кожаный диван.
Походив по кабинету взад-вперед, попытавшись еще раз дозвониться, наплевав на конспирацию, решаюсь ехать к ней после седьмого гудка. С ней что-то случилось. Не знаю, почему так думаю, но уверен на все сто процентов. Может, ее мучает экономка? Взгляд у нее был не самый дружелюбный. А может, ей плохо из-за беременности и никого нет рядом? Представляю, как Жасмин лежит без чувств в комнате, и меня начинает самого трясти.
Каждая мысль бредовее предыдущей, поэтому, когда торможу возле забора дома Орловых, чуть ли не на ходу выскакиваю из машины. Калитка открыта. Почти бегом иду к дому. Никто не останавливает: охраны на месте нет, парадная дверь открыта. Точно с Жасмин что-то случилось.
 
Тишина оглушает. Слышу наверху быстрые шаги, хлопок двери. Не раздумывая, взбегаю на второй этаж. Я помню, где находится спальня. Стук сердца отдается в ушах, руки потеют, я скидываю с себя пальто, вешаю на перила. Осторожно, как вор, крадусь. Взгляд останавливается на распахнутой двери комнаты. Заглядываю. Это кабинет. Стол стоит возле окна, на нем работающий ноутбук. На экране застывшая картинка поцелуя. Моего и Жасмин.
Орлов узнал. Эта мысль прошибает с ног до головы. Защитить. Ее нужно защитить. Если он что-то с ней сделает, я никогда этого себе не прощу. Хватаю с комода декоративный кинжал. Ни о чем не думая, уверенно иду к спальне.
— Ах ты сучка! — доносится оттуда. Дверь приоткрыта, как и в кабинет.
— Максим?
— Ты изменяла мне с тем хирургом? Променяла меня на этого хача? — рычит он как разъяренный зверь.
— Максим, послушай…
— Нет уж, наслушался! Сука! А я хотел дать тебе шанс, помириться!
— Я беременна! — выкрикивает Жасмин, пытаясь донести новость до мужа.
— Что?
Замираю перед приоткрытой дверью, не спешу себя обнаружить. Не о таком разговоре я думал с Орловым. Сейчас будет очень сложно ему объяснить, как так получилось. Он, скорее всего, ослеплен ревностью и яростью. Как и я в прошлом, когда видел их вместе и не смел прикоснуться к чужой женщине.
Звук пощечины обжигает так, словно это мне сейчас залепили оплеуху. Стоять и слушать, как унижают любимую женщину, — невозможно, рывком распахиваю дверь. Оказываюсь возле кровати и перехватываю Орлова за запястье.
— Еще раз ударишь, я тебя убью, — спокойно, без истерики, с полным осознанием смысла каждого слова произношу я.
Серо-голубые глаза сверкают, Орлов выдергивает руку и ухмыляется. Рассматривает меня с ненавистью и с толикой любопытства. Краем глаза замечаю, как Жасмин подтягивает ноги и забивается между подушками.
— Убьешь? Кишка не тонка? — Орлов одергивает манжеты рубашки, поправляет пиджак. Он медленно подается в сторону, я, не спуская с него глаз, тоже подаюсь. Мы присматриваемся друг к другу, так хищники ходят по кругу и прикидывают, насколько соперник силен, хитер, опасен.
Максим замечает в руках нож, иронично вздергивает бровь, кривит губы в пренебрежительной ухмылке. Делает обманчивый выпад, я отклоняюсь, он смеется.
— Никогда не кусай руку, которая тебя кормит, Гусейнов. Неблагодарный ты, сучонок. Ты же должен понимать, что я уничтожу тебя и твоего отца. Сотру вашу семейку с лица земли. Понимаешь?
— Ты же умный человек, Орлов, должен осознавать, что своими поступками испортишь свою репутацию.
— О моей репутации не беспокойся, подумай о том, как будешь смотреть в глаза отцу, когда он останется без копейки. Впрочем, ты тоже потеряешь всякую возможность работать. Я об этом позабочусь.
Угрозы Орлова не пугают. Ночью я думал о худшем варианте развития события. Сейчас Жасмин в безопасности, и это главное.
— Будь мужчиной, мсти лично мне, а не моей семье, — позволяю себе улыбнуться с чувством превосходства, потому что мне и в голову не придет разрушать жизнь близких людей врага. Врожденное благородство.
— Мужчиной? Ну давай будем с тобой мужчинами. Бросай нож, — смотрит на мою руку. Я сомневаюсь долю секунды, откидываю нож, сжимаю кулаки.
От первого удара уворачиваюсь, не успеваю нанести ответный. Второй удар сначала обманка, потом получаю прямо в солнечное сплетение, пытаюсь сделать вдох, не получается. Орлов пользуется моментом и наносит еще несколько ударов. Я падаю на пол, выставив руки вперед. Он бьет сначала кулаками, бьет хаотично, вымещая на мне свой гнев, свою ревность. Пусть. Лишь бы не трогал Жасмин.
— Максим, перестань! — визжит она. Лишь бы не влезала между нами, может получить удар от озверевшего своего мужа. Он ведь теряет над собой контроль и не понимает, что творит. В таком состоянии легко забить насмерть.