Наследник пепла. Книга IV (СИ)

— Послушайте, — добавил ректор в голос твёрдости, — вот когда их будет двое — тогда и будем думать. Не понравится — отчислите после первой сессии и отправите к деду. Мне вас учить, что ли?
— Отчислить? — переспросил его Бутурлин. — С факультета боевой магии? — продолжал он, но уже не так яростно. — Вы что, не знаете: с нашего факультета после сессии могут отчислить только вперёд ногами!
  
— Ну, конечно, — заметил ректор иронично, — что не помешало половине курсантов вашего факультета подать прошение о переводе в другие учебные заведения после инцидентов в Коктау. Так, ладно, давайте мы сейчас об этом не будем. Это дело стабильности и процветания академии. Пятнадцатилетняя девчонка в этом смысле — ну, не такой уж и большой минус.
— Это вы так думаете, — хмыкнул Вяземский, но решил дальше не распространяться.
— Разберёмся, — окончательно закрыл этот вопрос Владимир Ильич. — Давайте лучше вернёмся к теме нашего совещания. Что говорит сам курсант?
Слово взяла Аграфена Петровна, так как Виктор фон Аден на данный момент находился в лазарете под её прямым попечением:
— После возвращения к жизни он ответил на этот вопрос так: «Просто задумался во время медитации, ничего не почувствовал, думал, что так и положено. Пришёл в себя от резкого воздействия». После его вывернуло. Отчего — не знает.
— Так, проверьте кухню на предмет сегодняшнего завтрака, — распорядился Владимир Ильич. — Возможно, у парня аллергия на что-то, или кто-то новенький затесался на кухню и свёл счёты с Аденами или Рароговыми. Такого тоже нельзя исключать.
Путилин сразу же что-то записал себе в блокнотик. Остальные переглядывались, про опасность, идущую с кухни, никто даже не подумал. Но другой вопрос: пострадал только один фон Аден, и никто больше.
Романов оглядел присутствующих:
— Есть ещё у кого-нибудь какие-то мнения?
— Есть, — отозвался сухонький старичок с факультета целительства. Он был биоэнергетиком, имел преподавательскую и лечебную выслугу более века и понимал в таких вещах, до которых Аграфене Петровне в силу молодого возраста и в большинстве своём боевого опыта было далеко.
— Говорите, Евгений Викторович.
— Описанное состояние и симптомы в отчёте госпожи Бабичевой указывают на кратковременный выход души из тела. Причины могут быть самые разные, но тут нам действительно нужен специалист по ментальным дисциплинам. А эта специальность расформирована личным указом императрицы.
Он замолк, снял небольшие круглые пенсне, протёр их и очень аккуратно продолжил:
— Но они же есть — живые, только в ссылке. Можно же написать письмо. В конце концов… Хорошо, если это разовая акция с фон Аденом. А если что-то не так с телепортами или не дай бог с капищем, и они начнут тянуть на себя души? Представляете — вжух, и нет двухсот человек? Нельзя исключать и такой вариант. Но мы должны связаться со специалистом. Я могу написать письмо кому-то из бывшего преподавательского состава, находящегося в ссылке. Прошу разрешение это сделать.
— Да конечно, — кивнул ректор. — Но перед отправкой — зайдите ко мне и покажите текст письма. Его Тайный сыск всё равно будет проверять так или иначе. Поэтому ни одним словом вы не должны бросить тень на академию.
После этого прозвучало ещё несколько вариантов дальнейших действий, но все они были совершенно несостоятельными.
На этом Владимир Ильич решил завершить совещание.
— Итак, — сказал он, встав перед всеми собравшимися, — алхимики, ждём от Рароговых алхимию для изучения. Артефакторы, отправляетесь к фон Адену для изучения его артефакта. Евгений Викторович, пишите письмо давним коллегам. От занятий у капища пока отстранить всех, не только Виктора фон Адена. Отчёт о перебоях в работе капища отправить в Императорскую канцелярию. Всем всё понятно?
Все кивнули.
— В таком случае, если у кого-то вдруг появятся новая информация или новые мысли по поводу произошедшего, всегда жду у себя в кабинете. На этом всем спасибо. Все свободны.
* * *
Находиться в лазарете и лежать на кровати, без разрешения с неё вставать, было достаточно странно. Дело в том, что я не чувствовал даже усталости, не то что каких-то болей. В моём организме всё работало как часы. Я был абсолютно здоров — и при этом меня всё равно держали в лазарете на кровати. Сказали, что при любой попытке самовольно встать меня могут вообще к ней привязать.
Первой ко мне пришла с визитом Аграфена Петровна. Проверила все показатели моего организма и цокнула языком.
— Пациент чересчур здоров? — поинтересовался я с улыбкой. — Можно всё-таки пойти к себе?
— Нет, лежи, — сказала Бабичева. — Да, ты здоров — могу подтвердить, что по всем параметрам ты здоров. Но ты же буквально несколько часов назад был мёртв, понимаешь? Так что лежи. Набегался уже. Я буду наблюдать за тобой. По крайней мере, до утра. Кошмар, — и закрыла лицо руками.
Следом за ней пришёл Аркадий Иванович Путилин. Я попытался отпроситься у него. Сказал, что с территории академии ни ногой, но дайте мне пойти к себе в комнату в общежитие.
Путилин покачал головой.
— Нет. У меня до сих пор пальцы дрожат из-за того, что с тобой случилось, — я мельком глянул на его пальцы, и с ними всё было в порядке, преподаватель преувеличивал. — Ты кстати… извини за рёбра, — добавил он.
— Да ничего, — махнул я рукой и почувствовал, как внутри разливается настоящее чувство уважения к этому человеку. — Спасибо вам, Аркадий Иванович. Вы — настоящий герой, боролись за меня до самого конца. Благодаря этому я смог вернуться.
Путилин прищурился.
— А ты вообще ничего не помнишь?
— Нет, — ответил я после того, как сделал вид, словно задумался и пытался отыскать в памяти хотя бы какие-нибудь мельчайшие фрагменты, о которых мог бы ему рассказать. Но потом обессиленно всплеснул руками и покачал головой. — Нет. Только задумался — и уже пришёл в себя от того, что меня выворачивает наизнанку.
— Понятно, — ответил на это Путилин. — Смотри, пока на данный момент тебя отстранили от тренировок и медитаций у капища. Было заседание ректората конкретно по твоему случаю. Вот теперь, собственно, жди тут делегации, потому что буквально все участники этого совещания — их было немало — будут к тебе ходить.
После этих слов мы пообщались ещё немного. Путилин сказал, что теперь будет осторожнее давать мне задания по медитации, но я его уверил, что это тут совершенно ни при чём. Если что-то и вызвало мою временную смерть, то уж точно не рассматривание собственного источника магии. С тем он и ушёл.
Следом за ним пришли представители факультета зельеварения.
— Меня зовут Мария Анатольевна фон Браун, — сказала она. — Нам нужно посмотреть, какими зельями, какой алхимией тебя напичкали. Короче говоря, нам нужно понимать, что в твоём организме появилось извне.
Я кивнул.
— Ну, собственно, тут вот на тумбочке всё стоит.
Помощница Марии Анатольевны сразу подскочила к тумбочке и переписала все лекарства.
— Как ты понимаешь, — проговорила женщина, — этого мало. Сейчас мы возьмём у тебя кровь, некоторые другие жидкости и будем исследовать в лабораторных условиях. Ещё мы должны знать, нет ли у тебя на что-то аллергии. Нельзя исключать любые версии причин случившегося с тобой.
Я дал разрешение и следующие полчаса сдавал на образцы кровь и, как мягко сказала Мария Анатольевна, «другие жидкости».
Ещё я невольно подумал о тех людях, которых послали к капищу, чтобы собрать, скажем так, то, что вышло из меня. Потому что если уж у них было подозрение на то, что меня пытались отравить, то доказательства лучше всего искать именно там.
  
Кто-то ещё ждал своей очереди в коридоре последние десять минут, пока Мария Анатольевна закончит брать мои анализы и выйдет из палаты.
Теперь только я догадался о причине моего нахождения в лазарете. Так проще было обеспечить ко мне доступ всем этим людям.
И вот из всех заинтересованных лиц, приходящих ко мне за информацией, последний визитёр с суровым лицом, наверное, был самым грубым в общении.