3d, или Дела семейные (СИ)

— Правда?
— Правда-правда, это видно.
— И чешется уже не так сильно!
— Вот и супер. Уколы сегодня ставили?
— Да. Больно.
— Ну давай отвлекаться от боли. Скажи, вы на уроках играете во что-нибудь?
— Да, на планшете, — оживилась Джиневра. — Показать?
— Погоди, а у вас на уроки планшеты не отбирают? — ага, достала бы она планшет на какой-нибудь географии, потом месяц бы его в глаза не видела!
— Нет конечно, пусть только попробуют! А у вас что, отбирают?
— Ну у нас просто нельзя, это правило такое. А нарушила правило — сама виновата.
— И во что вы играете? — недоверчиво глянула на неё Джиневра.
— В «морской бой». Ты умеешь? Я тоже не умела, меня кузены научили. А еще можно взять длинное слово и составлять из его букв другие слова. Ты так умеешь?
— А это интересно? — усомнилась Джиневра.
— Конечно. Слово можно взять, например, на латыни, там до фига длинных слов. И договориться, на каком языке будем играть. Ты на каком можешь? Ну, кроме итальянского, конечно.
— По-английски… наверное. Надо попробовать. А ты?
— А у меня английский, французский, и ещё русский транслитом.
— Это как? — зацепилась Джиневра за незнакомое слово.
— Ну в русском языке же другой алфавит, но можно писать слова латиницей, как слышатся. Но для этого нужно, чтобы все участники это умели.
— А ты знаешь русский?
— Говорю нормально, пишу с ошибками.
— А тебе это зачем?
— Надо, — интересно, отстанет или будет копать?
Впрочем, пусть копает.
— Зачем может быть нужен такой далёкий от жизни язык?
— Это у кого какая жизнь, — хмыкнула Анна. — Далёкий от жизни — это латынь. А я её тоже учу, между прочим.
— Ну ничего себе. А когда ты гулять ходишь? У тебя же всегда уроки? — теперь Джиневра смотрела на неё, как на прикол из интернета.
— В воскресенье. Если успеваю. Ну как, играть-то будем?
— Будем…
* 64 *
Идея оправдала себя — Джиневра не орала, не стонала и не ныла, и даже очередные уколы перенесла почти спокойно, так, с небольшими слезами.
В обед они сходили в столовую, потом вернулись и продолжили. А в какой-то момент в дверь постучала дежурная медсестра и сказала, что Анну ждет у себя доктор Фаэнца.
— Ты бы поспала пока, что ли, — взглянула Анна на Джиневру.
— Я подумаю, спасибо, — пробормотала Джиневра.
Надо же, какие слова она знает, оказывается! Анна на всякий случай поднапустила на неё сна и пошла.
В кабинете Доменики обнаружился монсеньор.
— Ой, здравствуйте, — обрадовалась Анна. — Как ваши дела?
— Благодаря вам и донне Доменике — все отлично, спасибо, — он тоже улыбался. — Как там моя дочь?
— Я надеюсь, что спит, — улыбнулась Анна, — но вы к ней всё равно сходите.
— Обязательно, — серьёзно кивнул он. — А вот это для вас, — он взял со стула объёмную коробку и протянул ей.
— Спасибо, но что это?
— А ты взгляни, — весело фыркнула Доменика.
Анна заметила, что перед ней на столе стоит точно такая же коробка. Тогда она развязала ленточки у своей, открыла… и завизжала от радости.
В коробке, аккуратно разложенные по специальным формочкам из плотной бумаги, лежали пирожные. Всякие и разные — с кремом, с фруктами, со взбитыми сливками, меренги… Она поставила коробку на стол и поступила с дарителем так, как с любым своим родственником — бросилась на шею и расцеловала в обе щёки. Он не растерялся, подхватил её, поднял высоко и только потом поставил на пол.
— Спасибо, монсеньор, — смутилась Анна и опустила глаза.
— Я рад, что вам понравилось, — он тепло улыбнулся ей.
Ему, похоже, тоже понравилось.
— Я очень люблю пирожные, — сказала она.
— Это у вас семейное, как я понимаю, — усмехнулся он. — Донна Доменика, подскажите — что можно Джиневре?
— Если ваш кондитер готовит желе или муссы, то это можно, — кивнула Доменика. — Вы ведь про сладости, так? Вообще про питание поговорим отдельно, и с вашей матушкой тоже, она ведь обычно следит за тем, что ест Джиневра?
— Она, — вздохнул монсеньор.
Наверное, он предвидел все возможные в будущем проблемы с питанием Джиневры.
 
— Ничего, вылечится — и будет есть, что захочет, только если без фанатизма, — сказала Доменика. — Анна, ты пойдешь смотреть практикум студентов?
— Конечно, пойду! Пусть эти сокровища пока тут постоят, я их заберу с собой в школу, ладно?
— Ладно, ладно, ступай.
* 65 *
— Скажите, Элоиза, почему когда вы болеете, а я сижу рядом и держу вас за руку, то вы улыбаетесь, а когда я делаю подобное со своей дочерью — она рычит и кусается?
Элоиза безотчётно сама взяла его за руку.
— Может быть, она просто не привыкла к такому? Или не понимает ваших намерений?
— Она считает, что я над ней намеренно издеваюсь.
— Потому, что отвезли её в больницу?
— Именно. При том, что она, как оказалось, в школе или где там ещё ела то чипсы, то леденцы какие-то дурацкие, ходила гулять без куртки и что-то там ещё, в общем, сама создала нынешнюю неприятную ситуацию. Но она отказывается видеть свою вину, не желает слушать ни меня, ни мою мать, ни донну Доменику. Вы не знаете, что делать?
— К сожалению, нет. Поговорите с Доменикой — вдруг она знает? Она определённо лучше меня разбирается в детской психологии. Понимаете, меня воспитывали так, что всякая болезнь представлялась во многом как моя собственная оплошность, поэтому мне непонятно, как может быть иначе. Но всё же, может быть, вам стоит проводить с ней больше времени?
— Понимаете, я не могу представить, о чём с ней разговаривать, и что вообще с ней вместе можно делать. Я и про сына-то плохо представляю, но с ним можно хотя бы поговорить об играх, а Джиневра в такие игры не играет.
— Анна рассказывала, что научила её каким-то простым играм с иностранными словами, — вспомнила Элоиза.
— О, супер. Чему ещё Анна может её научить?
— Уверяю вас, много чему, — фыркнула Элоиза.
Когда Анна чувствовала, что человек свой, она переставала стесняться как в поступках, так и в выражениях.
— Пусть. Такое ощущение, что моя дочь растёт в изоляции от людей, хотя по идее должно быть наоборот — ведь это Анна учится в монастыре, а Джиневра — в обычной школе!
— А почему, вы думаете, мы так держимся за Санта-Магдалена ди Маре? Несмотря на все тамошние сложности? Вот как раз поэтому.
— Хорошо, пусть Джиневра лечится и выздоравливает, а там посмотрим.
  
27. О платьях и с чем их носить
 
* 66 *
Именины у Полины случились в пятницу, а празднество планировалось в субботу. Небольшое — только свои, семья. Правда, даже если без детей, то семья почему-то получалась немаленькая. Все родственники по линии Валентина, множественные Шатийоны, да все здешние — это уже почти тридцать человек. А с детьми — и того больше.
В итоге Лианна вечером в пятницу сообщила, что прибыл Валентин, привёз с собой сыновей с женами и детьми, а также сестру Нину тоже с сыном. Шатийоны ожидались в субботу утром. А разные местные жители, то есть Фаэнцы, кузина Джина с семейством и она, Элоиза — уже завтра днём. Анну ввиду торжественности момента даже отпустили из школы на субботу, её просто забрали вечером из больницы домой. В общем, они все ждут её очень-очень, точнее — ждут очень-очень их обоих. Да-да, её и монсеньора.
Элоиза посмеялась, что вопрос в пользу монсеньора решён уже давно, и точка.
Осталось только встать утром не очень поздно и привести себя в подобающий вид.
* 67 *
Стук в дверь раздался незадолго до условленного времени. К Полине нужно было приехать к трём часам, Себастьен зашёл за ней в два. Ладно, она уже, в целом, одета.
— Проходите, монсеньор, вам придётся подождать. Мне нужно ещё пять минут.
— Без проблем, сердце моё, — он запер за собой дверь.
Восхищённый взгляд показал, что она не ошиблась с выбором платья.
Элоиза вернулась в гардеробную, надела длинную нитку жемчуга на шею, браслет на руку и кольца. Серьги в виде гроздьев уже шевелились в ушах и мягко отблескивали на лицо. Жемчуг был отчасти белый, отчасти черный, эти серьги пришлось ещё поискать по ювелирным магазинам. Надела чёрные туфли. И оглядела себя в зеркало.