Глинтвейн на двоих
— По-моему, мы договаривались не о Египте, — напомнила Аня. — Речь шла о ресторане. И о моей подруге.
— Да-да, о ресторане и подруге… Кстати, как подруга? Она уже знает?
— Она в восторге. Сгорает от нетерпения познакомиться.
— Да? — с недоверием протянул Игорь. — Откуда же она…
— Я ей все про тебя рассказала. Какой ты богатый и щедрый.
— Ладно. Пусть не сгорает. Все это очень быстро сбудется. Завтра. Идет?
— Так скоро? — удивилась она.
— Можно подумать, я вас приглашаю не в ресторан, а на субботник.
— Нет, но нужно ведь приготовиться. И потом…
— Слушай, откладывать нет смысла, я уже столик заказал. Но… конечно, если ты передумала, пожалуйста. Но тогда…
Она поняла, что «тогда».
— Нет-нет, я не передумала. Завтра так завтра.
В конце концов, будет даже лучше, если она пригласит профессора к себе не завтра, а послезавтра. В субботу. Будет больше времени. Не нужно будет думать о завтрашних занятиях… Ей представилось, что Игорь каким-то образом может прочесть ее мысли, проследить ее воспоминания о том, что произошло вчера, и она невольно засмеялась, представив его изумление. Он, на том конце провода, по-своему оценил ее смешок — в свою пользу. Все мужчины самонадеянны, он не исключение, решила она. Поэтому не случится ничего страшного, если он переживет маленькое разочарование. От этой мысли ей стало еще веселее и, положив трубку, она решила вставать.
Впереди ждал день — еще более насыщенный суетой и заботами, чем все предыдущие. Тот жесткий распорядок, по которому она заставляла себя жить со времени развода, был настолько плотным, что любое отступление от него нарушало весь последующий ритм. Университет, вечерние курсы английского, перепечатка чужих рукописей, иногда театр или кино, иногда встреча с подругой — за эти пределы Аня почти никогда не выходила. Вчера она позволила себе послабление — да еще какое! За это предстояло расплачиваться — той двойной энергией, с которой Аня предалась обычным занятиям. По крайней мере, теперь в ее жизни появилась какая-то цель — еще неоформленная, неопределенная. Если бы Ане предложили изложить словами тот смысл, который обрели в ее глазах повседневные занятия, она высказалась бы так: чтобы быть на уровне со своим профессором. Не ровней, не опережать его — этого мужчины не любят — по каким-то образом соответствовать. По интеллекту, утонченности. Опережать — лишь в тех вещах, в которых женщина обязана быть первой.
Так или иначе, день принес массу забот, старых и новых. Они обрушились на ее плечи, как камнепад. Лишь вечером, сбросив часть этой тяжести, она могла приготовить себе чай с лимоном и капелькой душистого рома. Удобно устроившись в кресле, перекинув ноги через подлокотник, она ждала. И телефон не замедлил разразиться звонком. Возможно, он трезвонил и в ее отсутствие. Теперь звонила Марина.
Аня немедленно сообщила ей о приглашении Игоря. Марина была в восторге.
— Послушай, это класс! Как раз то, чего не хватало. Мишель меня уже достал… Слушай, а куда он нас поведет?
— В какую-то «Медузу». Слышала?
— Не была, но слышала. Говорят, там великолепные рыбные блюда. И вообще все, что из моря. Сколько раз хотела там побывать, полакомиться какой-нибудь лососиной, но этот Мишель… Он терпеть не может рыбы, и меня туда не ведет. Эгоист.
— Там подают только рыбу? — с сомнением спросила Аня.
— Не обязательно. Могут угостить морским пауком или каракатицей, морской капустой или каким-нибудь глубоководным страшилищем. Все зависит от кошелька твоего миллионера И от его вкуса, конечно. Но тебе, в конце-то концов, что за дело? Можешь не есть. Тебе ведь главное — отбыть номер, сплавить куда-нибудь своего ухажера…
— Так-то оно так…
Аня не договорила. Все-таки она могла рассчитывать на сытный ужин — не каждый день ее приглашает в ресторан миллионер. Морские пауки и капуста в ее расчет не входили. В конце концов, вкусная еда — единственная выгода, которую она могла извлечь для себя из этого мероприятия. Все остальное, по замыслу, должно достаться подруге — если она еще соизволит это «остальное» принять.
— Что касается меня, — продолжала Марина, — я готова ко всему. Мишель приучил меня пожирать всякие гадости. Как-то накормил жабьими лапками — нахватался во Франции. И что ты думаешь — ела! Похоже на курятину. Кормит всякой дрянью, еще и дорогой до сумасшествия, — пожаловалась она. — Иногда так хочется просто кусок хорошо прожаренного мяса. Он запрещает: говорит во Франции все перешли на диетические блюда. Сыр, жабы, зелень и все такое. Сам ешь свою травку и жаб, говорю я… в мыслях, конечно. Лягушатник несчастный…
— Почему ты его зовешь «лягушатником» и Мишелем? — поинтересовалась Аня. — Он что, действительно, имеет какое-то отношение к Франции?
Аня знала, что никакого, но ей хотелось повернуть разговор на другую тему.
— О чем ты? Я же тебе рассказывала… Он из Тульской губернии. Мотается только по загранкомандировкам. Ладно, хватит о нем. Похоже, мой роман с ним дошел до последней страницы. Лучше скажи, во что ты завтра собираешься одеться?
Аня постаралась побыстрее довести до конца обсуждение вечернего туалета, тем более, что свой выбор она всегда совершала в последнюю минуту. Она чувствовала, как к ней тщетно пытается дозвониться ее профессор, но не может прорваться сквозь заслон коротких гудков. Распрощаться с Мариной ей удалось минут через двадцать. И тотчас же раздался новый звонок. Опять не он! Говорила Светка. Не говорила, а просто ворковала в трубку.
— Анечка, надеюсь, ты больше на нас не сердишься? Ты же женщина, должна понимать…
— Я все понимаю, — сдержанно отвечала Аня.
— Нет, ты правда не сердишься? Мы ведь могли бы даже дружить…
— Вот этого не надо… Я согласна дружить, только на расстоянии.
— Вот, ты опять… Я тебя понимаю, Анечка, я виновата перед тобой. Ты не можешь мне простить, что я отобрала у тебя такого мужчину…
— Слушай, — резко сказала Аня, — забирай его себе навсегда, своего драгоценного Олега, и больше не звони сюда, хорошо?
— А ты… не будешь пытаться… вернуть его назад?
— Не буду, — пообещала Аня. Ей хотелось смеяться.
— Правда? — обрадовалась Светка. — Вот спасибо! А то я, знаешь, немножко тебя побаиваюсь. Все-таки вы столько времени прожили вместе. И, потом, Олег — такой мужчина! Ты знаешь, он мне признался, что только со мной в постели понял, что такое любить… Ой, извини, пожалуйста, я, наверное, не то говорю… Я ведь тебя понимаю, я тоже пережила полосу одиночества… Но, ты знаешь, у меня имеется для тебя подходящий вариант. Если мы, конечно, сможем все-таки подружиться…
Светку прорвало. Аня постаралась сдержать себя.
— Извини, пожалуйста, — вставила она, когда Светка приостановилась, чтобы перевести дыхание, — мы обсудим это в следующий раз. А сейчас мне должен позвонить любовник.
И она положила трубку. И вовремя. Следующий звонок был его.
— К тебе непросто дозвониться. Я думал, что-нибудь стряслось с телефоном.
В голосе слышалась какая-то внутренняя напряженность.
— Телефон в порядке, — сказала она. — Много звонков. Но больше всего мне хотелось слышать тебя.
— Правда? — он как будто сомневался.
Она не стала убеждать его, что это правда. В конце концов, она не может все время вести его за собой и постоянно клясться в любви. Она ждала продолжения.
— Мы увидимся завтра? — спросил он с тем же оттенком неуверенности. — По-моему, мы так договаривались.
— Завтра не получится, — ответила она. У меня… Словом, на завтрашний вечер у меня запланировано мероприятие.
Конечно же, она ни словом не обмолвится про Игоря и ужин в «Медузе». Профессор не должен об этом ничего знать — пока. Равно, как и об условиях его командировки в Грецию. Она все уладит сама.
— Тебя устроит послезавтра вечером? — Она сделала паузу. — Я тебя приглашаю.
— Хорошо, — согласился он. — Мы… есть какой-нибудь повод? Я имею в виду: день рождения или какая-нибудь дата?