Особое мясо
Никто не знает, что он не способен убить ту самку, что сейчас заперта у него дома в гараже.
10
Криг вешает трубку.
— Два кандидата пришли на собеседование. Дожидаются тебя. Не видел их, когда заходил?
— Нет.
— Ты уж поговори с ними по душам. А лучше — устрой какой-нибудь экзамен. Брать на работу нужно только лучших из лучших.
— Согласен. Договорились.
— Ну а потом расскажешь мне, как съездил, какие новости. Это тоже важно и тоже срочно.
Нужно идти. Он приподнимается, но Криг жестом приказывает ему снова сесть.
— Есть еще разговор. Одного из сотрудников застукали: развлекался с самкой.
— Кто?
— Один из охранников ночной смены.
— А я-то тут при чем? Это не мои люди, я за них не отвечаю.
— Я тебе почему это рассказываю: охранное агентство надо менять. В очередной раз.
— Как обнаружили?
— По записям с камер. Мы их теперь каждое утро просматриваем.
— А самка? Как она?
— Этот идиот затрахал ее до смерти. А потом запихнул в общую клетку, к остальным экземплярам. У него не хватило ума, чтобы хотя бы в прежнюю клетку ее вернуть.
— И что теперь?
— Заключение броматологической экспертизы, а против охранника — заявление в полицию по поводу порчи и уничтожения движимого имущества.
— По-моему, стоимость потерянного экземпляра следует взыскать с охранного агентства.
— Да, обязательно. Тем более, что возмещать придется немало: самка-то была из ПЧП.
Он встает и выходит из кабинета. Навстречу ему идет Мари с кофе на подносе. Эта женщина кажется слабой и хрупкой, но он знает, что если будет нужно, если ее попросить, то она сама сможет забить целое стадо — причем на ее лице не дрогнет ни один мускул. Он отказывается от кофе и спрашивает, где новые кандидаты на работу. «Они ждут в холле — ты что, не заметил их, когда вошел? Давай я тебя к ним провожу». Он мотает головой и говорит, что провожать не нужно, он сам их найдет.
В холле действительно сидят два парня. Оба молодые, молчаливые. Он представляется и предлагает идти за ним. «Сейчас я вам в общих чертах покажу, чем занимается наше предприятие», — говорит он. По пути, когда они идут через разгрузочную площадку, он спрашивает кандидатов, почему те пришли устраиваться именно сюда. Готовых и убедительных ответов он не ждет. С кадрами на комбинате давно проблема, текучка большая. Далеко не все выдерживают и остаются работать в таком месте надолго. Приводит их сюда желание подзаработать денег: известно, что в этой отрасли хорошо платят. Но на одном этом желании здесь долго не продержишься. Многие сдаются и уходят на хуже оплачиваемую работу, где не нужно, например, ежедневно отскребать с пола человеческие внутренности или смывать кровь со стен.
Тот, что повыше ростом, говорит, что ему нужны деньги: его подруга забеременела и ушла с работы, теперь он должен зарабатывать за двоих. Второй сначала долго молчит, а затем рассказывает, что у него приятель работает на производстве гамбургеров, вот он ему и посоветовал сюда устроиться. Маркос почему-то не верит ему, ни единому слову.
На разгрузочной площадке несколько рабочих сгребают лопатами экскременты, оставшиеся после прибытия и сортировки очередной партии. Все собранное они складывают в мешки. Другие моют из шлангов грузовик-скотовозку и саму площадку. Все одеты в белые комбинезоны и высокие резиновые сапоги черного цвета. Рабочие здороваются с Маркосом. Он кивает в ответ. Никаких больше обменов приветствиями, никаких улыбок. Кандидат, который повыше, непроизвольно пытается зажать нос, но заставляет себя опустить руку. Он спрашивает, зачем собирают экскременты. Второй молча смотрит на него и ждет ответа. «На удобрения пойдут», — отвечает Маркос.
Он рассказывает, что здесь, на этой площадке, выгружают прибывшую партию, взвешивают и маркируют каждую голову из стада. Еще их стригут наголо, потому что волосы тоже идут на продажу. Затем он ведет кандидатов к клеткам передержки, где прибывшее поголовье содержится в течение суток. «Нужно, чтобы они отдохнули и успокоились. Мясо напуганного экземпляра, находящегося под воздействием стресса, становится жестче, а следовательно, теряет в качестве. Так вот, на этом этапе проводится осмотр апtе тоrtет [4]. «Анте-какой осмотр?» — переспрашивает тот, что повыше. Маркос объясняет, что любой экземпляр с симптомами какой бы то ни было болезни изымается из партии. Собеседники кивают. «Таких содержат в отдельных клетках. Проходит положенное время, и их снова осматривают. Если они поправились, их снова включают в план переработки. Если нет — списывают». Тот, что повыше, спрашивает: «А что значит „списывают“?» — «Тоже забивают», — отвечает он. «А почему их не возвращают заводчику на ферму?»
«Потому что транспортировка обходится дорого. Заводчику отправляют акт с указанием количества списанных голов, потом сумма платы за партию корректируется». — «А почему их не лечат?» — «Все потому же: систематическое медицинское вмешательство требует больших вложений». — «А бывает, что какие-то экземпляры гибнут в дороге?» — продолжает расспрашивать высокий. Маркос с любопытством посматривает на него. Это что-то новенькое. Обычно кандидаты таких вопросов не задают. Занятно. «Редко, но бывает. В таких случаях вызывается броматологическая служба. Они и забирают трупы». Это все, конечно, правда, но неполная. Он прекрасно знает, что большинство таких трупов никуда не сдают. Рабочие придерживают их до удобного момента и передают падальщикам. Те пускают в ход мачете, рубят тела и растаскивают добычу по кускам. Этих не заботит, что эти экземпляры могли умереть от каких-то болезней. Для них главное — что это мясо. Мясо, добыть которое иначе они не могут. Маркос смотрит на такое сквозь пальцы. С его стороны это своего рода благотворительность, а в некотором смысле и забота о безопасности предприятия. Так удается в какой-то мере утихомирить падальщиков, утолить их голод. Человек, лишенный мяса и жаждущий раздобыть его, становится опасен.
По пути к сектору предзабойного содержания он объясняет кандидатам, что на первых порах им придется выполнять простую работу — уборку, сбор отходов. Позднее, когда они проявят свои способности и усердие, их начнут учить и будут доверять то, что требует подготовки.
В секторе предзабойного содержания стоит пронзительно-резкий запах. Так пахнет страх, считает Маркос Техо. Они поднимаются по лестнице па подвесные металлические мостки, откуда удобно наблюдать за всей партией, содержащейся в этих клетках. Маркос просит говорить потише, потому что поступающие на производственную линию экземпляры не должны нервничать. Любой громкий звук их пугает, а с нервничающим стадом труднее управляться. Они стоят прямо над клетками. Те, что внизу, еще не успокоились после перевозки, хотя с момента выгрузки прошло уже полдня. Они не сидят на месте, их движения выдают сильный страх.
Когда их привозят, объясняет он соискателям, то сначала моют водой под напором, затем осматривают. Привозят их уже голодными, и на линию они поступают с абсолютно пустыми желудками. В секторе предзабойного содержания им предписано обильное питье, поясняет он. Так мы добиваемся снижения объема содержимого кишечника, а также снижаем степень загрязненности производственной линии при обработке туш после забоя. Про себя он пытается вспомнить, сколько раз ему уже приходилось повторять все это.
Второй кандидат показывает на экземпляры, помеченные зеленым крестиком, и спрашивает: «А что означает эта зеленая маркировка у них на груди?» — «Этих отобрали для охотхозяйств. При осмотре специалисты выбирают в каждой партии хорошо развитые физически экземпляры. Охотники хотят, чтобы потенциальный трофей был способен бросить им вызов, чтобы добычу пришлось преследовать и выслеживать. Беззащитные мишени им не неинтересны». — «Ну, тогда понятно, почему в основном отмечены самцы», — говорит тот, что повыше. «Да, обычно самки куда более покладисты и беззащитны. Другое дело — беременные самки. Как-то егеря сделали запрос на такую партию, и выяснилось, что в этот период самки становятся агрессивными и готовыми яростно сражаться за свою жизнь. Время от времени охотники заказывают у нас такие экземпляры».