Святой (ЛП)

— Эллис, я даю тебе пропуск, потому что Вандерпик явно спровоцировала тебя, и ты здесь новенькая, но если ты еще раз выкинешь эту чушь в моем классе, в лучшем случае тебя накажут на месяц. Поняла?
Я сглатываю и киваю.
— Поняла. Извините, сэр.
Он отпускает меня и поворачивается к остальным ученикам, рявкая на них, чтобы они возвращались к своим играм. Я улучаю минутку, чтобы отдышаться и успокоить нервы, прежде чем присоединиться к девушкам. Как будто у них есть свой собственный разум, мои глаза блуждают по другой стороне спортзала, и я встречаюсь взглядом с Сэйнтом. Он смотрит на меня, его лицо-непроницаемая маска, хотя его глаза все еще горят голубым огнем.
После спортзала, когда я возвращаюсь в раздевалку, чтобы переодеться, я обнаруживаю, что кто-то отомстил мне да ситуацию с Лорел и уничтожил мою школьную форму. Я смотрю на клочки ткани, разбросанные перед моим шкафчиком в течение нескольких долгих минут, в то время как другие девушки двигаются вокруг меня, как будто ничего не произошло.
Я устала. Я так устала. У меня даже нет сил, чтобы по-настоящему разозлиться из-за этого, хотя замена униформы обойдется дорого. Я никому ничего не говорю, просто беру свой рюкзак и выхожу из комнаты, все еще в спортивной одежде, моя белая футболка с гербом Академии Ангелвью неловко прилипает к груди.
Звонок еще не прозвенел, и в коридорах царит блаженная тишина, когда я выхожу из спортзала. Я не сдаюсь и полна решимости оставаться здесь до тех пор, пока не пройдет эта ненависть, но на данный момент я просто хочу пойти в свою комнату и спрятаться до конца дня. Достаточно скоро все эти люди поймут, что я не стою всех этих усилий, и оставят меня в покое, потому что забудут о том, что произошло сегодня утром.
Они должны это сделать.
Они просто… должны.
Завернув за угол, я резко останавливаюсь, и мое сердце останавливается. Я не ожидала ни с кем столкнуться, когда быстро убегала, но он стоит впереди, прислонившись к стене, как будто ждет меня.
Сэйнт.
Он даже не выглядит так, как будто только что вышел из спортзала, все светлые волосы на месте, а униформа облегает его накаченное тело. Он тоже один. Гейба нигде не видно.
Его взгляд встречается с моим, и он не говорит ни слова, просто смотрит на меня, и я понимаю, что он ждет, что я подойду к нему. Добровольно подойду к нему, как ягненок на пастбище. Я ненадолго подумываю о том, чтобы развернуться и вернуться тем же путем, каким пришла, но моя гордость не позволяет мне сделать этого. Если я убегу от него сейчас, я всегда буду убегать от него. Я укреплю его как своего личного бугая-человека и проведу остаток своего времени в Ангелвью, выглядывая из-за углов, боясь, что он будет там ждать меня.
Нет. Я не позволю ему заставить меня подчиняться.
Подняв подбородок, я подхожу прямо к ублюдку, зная, что рано или поздно эта встреча произошла бы.
Так-что с быстрым успехом можно покончить с этим.
— Извини за яблоко, — огрызаюсь я, когда подхожу к нему, и молча добавляю: — Но ты заслужил этого и даже больше.
Он не выглядит удивленным моей дерзостью. Нет. Сукин сын выглядит радостным, его потрясающие глаза сверкают темным восторгом.
— Я не думаю, что мы официально встречались, — отвечает он. У него глубокий голос. У человека его возраста не должно быть такого голоса. Это заставляет меня думать о беззвездных ночах, когда небо такое черное, что на него душно смотреть.
— Мэллори, не так ли? Я Сэйнт Анжелл.
— Я знаю, кто ты, — шиплю я.
— Очевидно, что я знаю, кто ты. Все знают это и у них явно нет никаких проблем с выполнением твоих приказов.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Его ухмылка говорит мне, что он точно все понимает.
— Просто скажи им всем, чтобы они прекратили, хорошо?
Мой голос немного дрожит, и мне обидно, что я не могу остановить проявление слабости перед ним. Я знаю, что он тоже это заметил, потому что его ухмылка становится шире.
— Отзови своих собак и оставь меня в покое, потому что мне очень жаль. Я имею в виду это.
 
— Нет, и я определенно это имею в виду.
Он произносит эти слова так легко, что это шокирует меня.
Мой гнев вспыхивает, я вырываюсь на свободу, и когда я открываю рот, я не могу остановить слова, которые срываются с моего языка.
— Послушай, я понимаю. Я унизила тебя перед всей школой. Неужели эта извращенная месть действительно то, что тебе нужно, чтобы восстановить свое хрупкое эго?
— Ты действительно думаешь, что это так просто? Что ты можешь попросить прощения, а потом все просто закончится?
Он двигается так быстро, что я не успеваю осознать его намерения, и прежде чем я это осознаю, он оказывается передо мной, его руки лежат на стене по обе стороны от моей головы. Я в ловушке, холодный камень за моей спиной, горячий разъяренный мальчик перед до мной. У меня перехватывает дыхание, оно стремительно покидает легкие, когда я ошеломленно смотрю ему в лицо.
— Это не так, Мэллори.
— Что ты…
— Слушай меня очень внимательно, — рычит он, опуская свое лицо так, чтобы оно было на одном уровне с моим.
— У тебя здесь есть выбор. Облегчи себе задачу и иди домой или останься и страдай. Сейчас для тебя нет ничего промежуточного. Ты потеряла любое право сегодня утром, так что уходи, пока я не испортил весь твой мир.
Мне так хорошо от того, что он так близко ко мне, это ошеломляет. Тепло его большого тела. То, как напрягаются его бицепсы под форменным блейзером, когда он наклоняется ближе. Его запах обволакивает меня, как смирительная рубашка которая сковывает мои движения. От него пахнет дымом и травой, но есть скрытый аромат, теплый, интенсивный и исключительно его. Я не хочу вдыхать его, потому что мне кажется, что я забираю часть его в себя, но у меня нет выбора. Он слишком близко.
— Не вариант, — наконец удается мне ответить, мой голос едва громче шепота.
— Я здесь, чтобы остаться, так что тебе просто нужно с этим смириться.
Он несколько мгновений молча смотрит на меня, пристально изучая, как будто ищет трещины в моей броне. Одна из его рук отрывается от стены, и он внезапно запускает пальцы в волосы у меня на затылке, полностью уничтожая то, что осталось от моей косы. Он притягивает меня ближе, не настолько, чтобы причинить мне боль, но достаточно, чтобы дать мне понять, что я не контролирую эту ситуацию. Его пальцы большие и грубые, и я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь когда — либо прикасался ко мне так.
Он прикасается ко мне так, словно я принадлежу ему.
— Ты пожалеешь, что осталась, — шепотом обещает он. — Клянусь Богом, ты это сделаешь.
Прежде чем я успеваю придумать ответ, прежде чем я вообще успеваю подумать, он отходит от меня, убирая пальцы с моих волос. Не говоря ни слова и не оглядываясь, он поворачивается и идет по коридору прочь от меня.
Я смотрю, как он уходит, не в силах сделать ничего другого, кроме как смотреть на его удаляющуюся спину.
Глава 6.
Мои дни превращаются в обычную череду насмешек и оскорблений. Надежда которая у меня была, что все утихнет, тает с течением первой недели, и нет никакого облегчения моим мучениям. Меня дразнят и запугивают каждый день, и хотя Лорел и ее приспешницы, мои главные противники. То совершенно незнакомые люди обзывают меня, когда я иду в класс и возвращаюсь с занятий, насмехаются над моим акцентом и постоянно говорят уезжать домой. Однако все это не заканчивается на простых словесных оскорблениях.
О, нет. Мои одноклассники становятся гораздо более изобретательнее.
 
В пятницу на первой неделе занятий я возвращаюсь в свое общежитие и обнаруживаю, что на моей двери написано красным фломастером шлюха, а вокруг приклеены открытые презервативы. Видимо к моему счастью, презервативы не использованные.
В понедельник второй недели кто-то ставит мне подножку в столовой, и я падаю на пол. Моя тарелка с ростбифом и картофелем разлетается по всей столовой, это зрелище приносит мне аплодисменты и прозвище “Говяжья каша» от нескольких второкурсников у которых видимо проблемы с фантазией, и которые так-же одержимы Сэйнтом и его командой.