Бунт Хаус (ЛП)

— Мы можем взять с собой наш завтрак? — предлагаю я. — Поедем, пока не найдем какое-нибудь хорошее местечко, или поедим у озера?
Дерьмово уезжать только потому, что появился Дэшил, скорее всего с Паксом и Рэном на буксире, но сейчас мы не в Вульф-Холле. Я не хочу, чтобы выходные были испорчены их дерьмом.
Карина отрицательно качает головой.
— Он нас уже видел. Если мы сейчас уйдем, то будем выглядеть как слабачки. Мы должны просто расслабиться и извлечь из этого максимум пользы. Извини, я не хотела так реагировать, просто... Дэшил точно знает, как проникнуть мне под кожу.
Может быть, она и не хочет говорить об этом, но мое любопытство берет верх. Я должна спросить ее, должна это знать.
— Я так понимаю, между вами что-то произошло? Что-то... романтичное?
— Ха! — Она качает головой, глядя в потолок. — Романтичное? Да. Думаю, это можно назвать и так. Он был очарователен и вежлив. Настоящий джентльмен. Относился ко мне с уважением. Пригласил на ужин, напоил вином и накормил изысканными блюдами. Он заставил меня почувствовать себя такой особенной, что я размечталась, будто была единственной девушкой, которая его когда-либо интересовала. И этот чертов акцент. Он пролез мне под кожу, Элли. Клянусь, я всегда гордилась тем, что умнее тех глупых девчонок, которые ведутся на красивых парней с несколькими дрянными линиями подката. Я должна была это предвидеть. Должна была раскусить его за милю, но он совершенно ослепил меня.
Карина вздыхает.
— Я хранила себя. Раньше я даже не позволяла парню задеть мою гребаную коленную чашечку указательным пальцем. Я была девственницей. И я говорю о реальной девственнице. Никакого опыта вообще. А потом, тихо и спокойно, появляется Лорд Дэшил Ловетт Четвертый со своим гребаным фамильным титулом, манерами и грацией, смотрит мне прямо в глаза и говорит, что любит меня, и я просто... — она с отвращением разводит руками и костяшки её пальцев стучат по столу, задевая его. — Я просто раздвинула свои чертовы ноги для него, как будто это ничего не значило. Через два дня он попросил меня встретиться с ним в обсерватории после обеда. Я так радовалась тому, что увижу его, поцелую, скажу ему, что потеряла голову от любви к нему... и вот я захожу, и нахожу Амалию Гиббонс на коленях с его членом во рту.
По ее щеке катится слеза, и мое сердце сжимается сильнее, страдая за нее. Потянувшись через стол, беру ее за руку и качаю головой. Я даже не знаю что сказать…
— И знаешь, что самое худшее? — говорит она, неуверенно смеясь и смахивая непрошеные слезы. — Хуже всего было то, что ему было все равно. Он ничуть не смутился. Не пытался оттолкнуть ее от себя, не подтягивал штаны и не бросился за мной. Он увидел меня, стоящую в дверном проеме, увидел боль и шок в моих глазах... и он, черт возьми, рассмеялся. Он сказал… — Она прочищает горло и глубоко хмурится. — Он сказал: «Похоже, я допустил ошибку в расписании. Можешь вернуться через час? К тому времени я должен быть готов ко второму раунду».
— Вау. Какой невероятный мудак.
Кто делает что-то подобное? 
«Любой парень с деньгами, титулом, акцентом и таким именем, как чертов Дэшил?» — предлагает голос у меня в голове.
Это кажется таким очевидным постфактум, но я её понимаю. Карина — умная девушка, но такие парни, как Дэшил, умеют манипулировать людьми, когда им этого хочется. Они исключительно талантливы и очень хорошо умеют добиваться того, чего хотят. Тогда это чувствовалось так реально…
Я не могу сосчитать, со сколькими парнями, как Дэшил Ловетт, я сталкивалась в своей жизни. Единственная причина, по которой я никогда не поддавалась на их чушь и не давала им то, что они хотели, заключалась в том, что мой отец убил бы меня десять раз подряд, а потом еще несколько. Он позволил мне тусоваться с Леви только потому, что знал, что он гей. Меня никогда не переставало удивлять, что мой отец мог ненавидеть так много людей в такой блестящей и удивительной степени, по самым разным глупым, бессмысленным причинам, но у него никогда не было проблем с тем, что у меня есть друг-гей.
 
— Жаль, что меня тогда здесь не было, — говорю я ей. — Я бы надрала ему задницу за тебя.
— Еще есть время, — шутит она, криво улыбаясь сквозь новые слезы. — Ты очень хороший друг. Может быть, если бы ты была здесь, то смогла бы вразумить меня и не дать мне выставить себя такой дурой.
— Не говори так. Ты не выставляла себя дурой, ясно? Ты доверилась тому, кто лгал тебе и разбил твое сердце. Это плохо говорит о нем, а не о тебе. Рано или поздно его настигнет карма и в качестве наказания сделает его бесплодным.
— Боже. Очень надеюсь, что нет.
Черт возьми! Да, что за чертовщина с этими парнями, подкрадывающимися к людям? Мне следовало бы обратить внимание на точное местонахождение Дэшила, тем более, что мы говорим о нем, но я проворонила это.
Одетый так, словно он отправился смотреть матч по поло, самодовольный ублюдок прислоняется к стойке, засовывая зубочистку в рот и переводя взгляд с меня на Карину. Его пристальный взгляд останавливается на ней, полный противоречивых эмоций. На секунду мне кажется, что он раскаивается, но потом я вижу жестокий восторг, мелькающий в его голубых глазах, и мне хочется вскочить со своего места и пнуть этого ублюдка прямо в коленную чашечку.
— Не мог бы ты отвалить на хрен, — шиплю я. — Это частный разговор. Тебе не рады за этим столом.
Дэшил смотрит налево, потом направо, поднимает брови до линии волос.
— Прости, mon amour. Я там, за стойкой, занимался своими делами. В чем же это моя вина, если ты говоришь достаточно громко, чтобы разбудить мертвеца и подарить ему стояк? Я услышал что-то об Амалии Гиббонс, стоящей на коленях с чьим-то членом во рту, и потерял всякое чувство приличия. А потом... — он смеется, подняв вверх палец, — ...а потом я вспомнил, что Амалия Гиббонс стояла на коленях передо мной, и мой член был у нее во рту, и все стало очень горячо. Потому что это было действительно веселое время. Очень веселое. Но мне грустно, что ты больше не хочешь играть со мной, Кэрри. Наверное, мне следовало извиниться или что-то в этом роде. Но лучше поздно, чем никогда, верно?
Вот дерьмо. Ну и мудак.
Джаззи приходит с нашими напитками в самый неподходящий момент. Она что-то напевает себе под нос, раскачиваясь из стороны в сторону, пока ставит перед собой чашку с кофе Карины и раскладывает мои принадлежности для чая. Ее улыбка исчезает, когда она видит, что Карина плакала, и ее щеки все еще мокрые.
— Что, во имя всего святого... — она смотрит на меня так, словно я виновата в бедственном положении ее подруги, но потом замечает Дэшила, слоняющегося у стойки, и ее лицо мрачнеет. — О нет. Нет, нет, нет. Я не знаю, кто ты и как тебя зовут, мальчик, но тебе лучше исчезнуть с моих глаз ровно через две секунды, иначе ты пожалеешь, что вообще родился.
Дэшил почти мурлычет.
— Мэм, я нигилист. Мне на самом деле все равно, буду я жить или умру. Собрать такое количество энергии, которое потребовалось бы, чтобы пожалеть, что я вообще родился, очень маловероятно с моей стороны. Однако я одобряю эту воодушевляющую речь. Можно мне капучино, когда у вас найдется минутка?
Джаззи прищурившись смотрит на него.
— Мальчик, тебя, должно быть, в детстве ударили по голове. Здесь ты ничего не получишь. А теперь проваливай отсюда, пока я не вызвала копов на твою задницу.
Я восхищаюсь упорством Джаззи. Она работает официанткой в забегаловке в маленьком городке, вероятно, зарабатывает минимальную зарплату. Джаззи знает, что Дэшил учится в Вульф-Холле. Она могла бы догадаться, что Дэшилу стоит сделать один единственный звонок своему отцу, и закусочную выкупят и закроют еще до того, как она успеет пнуть задницу ублюдка. И все же она говорит то, что думает и не позволяет ему запугать себя. Действительно, храбрая женщина.
 
Дэшил ухмыляется. Эта ухмылка выбивает меня из колеи и заставляет захотеть спрятаться в укрытие.
— Вы напоминаете мне мою бабушку. Она была очень откровенной женщиной. Я терпеть её не мог.— Он проводит языком по зубам, отталкиваясь от стойки. — Я выполню вашу просьбу и постараюсь держаться подальше. Впрочем, мои друзья могут приказать мне сходить за кофе. Я был бы вам очень признателен, если бы вы сократили количество слюны в нем до минимума. Будьте так любезны. — Он уходит, так и не взглянув на Карину снова.