Рюрикович 2 (СИ)

Лапы лисицы погрузились в мягкий мох, скрывающий звуки шагов. Она двигалась по проходу, окружённая мерцающими светлячками, которые плавали вокруг, словно оберегая её покой.
Проход расширялся, становясь больше, выше, глубже. Уже можно было не находиться в облике животного и лиса сначала поднялась на задние лапы, а потом начала трансформацию. Шаг за шагом мех втягивался в белоснежную кожу. Проступали человеческие формы, вместо морды появлялось милое лицо.
  
Светлячки освещали пропадающий хвост, выступающую грудь, округлые бедра. Женщина шла словно по подиуму, кривя губы в холодной усмешке. Её отличительной чертой были глаза золотистого цвета. Казалось, что в них переливаются океаны расплавленного драгоценного металла. Вскоре бывшая лисица вышла в просторную пещеру.
Отличительной чертой этой пещеры было большое зеркало причудливой изогнутой формы, стоящее над каменной чашей. Светлячки отражались в зеркале, а вот в черной жидкости чаши их свет тонул, как будто пропадая навсегда в безмолвии космоса.
Обнаженная женщина подошла к зеркалу, улыбнулась, показав острые зубки, а потом погрузила руки в черную жидкость. От касания жидкость не шелохнулась. По её поверхности не пошли круги или разводы. Руки погрузились как будто в чёрный туман, скрывшись по локоть.
— Повелитель, ваша верная рабыня взывает к вам! — проговорила бывшая лисица.
В полной тишине пещеры её голос прозвучал оглушительно громко. Сначала ничего не происходило. Светлячки всё также маневрировали среди сталактитов, рассеивая мрак в пещере. Женщина застыла с погруженными в черную жидкость руками. Каменные стены молча взирали на неё.
Женщина терпеливо ждала. Наконец, зеркальная поверхность подёрнулась рябью. Волны пошли по плоскости стекла. Изображение женщины начало расплываться, мутнеть. Из темноты выплывал продольный черный зрачок. Этот зрачок проявлялся в окружении алого, как кровь тумана.
Бывшая лисица ощутила, как по спине пробежали мурашки. Они всегда возникали, когда на неё смотрел господин. Поговаривали, что именно такими глазами смотрела Бездна, но… Сама Великая Нерождённая никогда не разговаривает с низшими слугами. Вместо этого есть Повелители, которые выполняют волю Нерождённой и доносят её слова до остальных.
— Повелитель, я счастлива приветствовать вас, — склонила голову бывшая лисица.
И вновь её голос прозвучал в пещере неестественно громко.
— Что у тебя? — раздался в её голове глухой урчащий голос.
— Я вызываю вас для того, чтобы сообщить — у меня всё готово!
— Ради такой малости ты отрываешь меня от важных дел?
Чернота жидкости начала подниматься по рукам лисицы, захватывая всё большие участки. Её лицо скривилось от боли. Она с трудом сдержала себя, чтобы инстинктивно не выдернуть руки из чаши.
— Я только хотела сказать, что скоро вся Земля станет во власти нашей Великой Нерождённой Госпожи! — простонала бывшая лисица.
Черная жидкость как будто выплеснулась из чаши, оплела ноги, поднялась по телу, покрыла чернотой кожу до самой шеи. Женщина вытянулась в струнку, заплясала на месте, пытаясь облегчить страдание. На миг ей показалось, что всё тело находится в жарком пламени, но стонать было нельзя — Повелитель этого не любил… От своих подчинённых!
— Слишком долго. Великая Нерожденная проголодалась, — прозвучал глухой голос.
— Но я делаю всё, что могу! — взвизгнула бывшая лисица.
— Нужно делать больше! Почему наши Омуты закрываются так быстро? Даже тот Омут, что мы с трудом открыли в Москве, закрылся через пятнадцать минут! А ты говорила, что это всего лишь первый звоночек… Оторвали язычок твоему звоночку на первых же минутах появления!
— Это всё молодой ведарь! Он необычайно силён и… и…
Женщина попыталась вытянуться ещё сильнее, чтобы захватить немного воздуха в перетянутое горло.
— Что «и»? — вкрадчиво поинтересовался голос.
— Он даже убил моего дальнего родственника! — выдохнула бывшая лисица. — А я потратила так много времени на его обучение!
— И что нам с того? Великая Нерожденная даст тебе другого родственника! Это небольшая потеря. Гораздо хуже этой потери — промедление!
— Я всё сделаю! Я потороплю! Я… я…
Чернота захлестнула её с головой. Она обволокла раскрытый в крике рот, затекла в глазницы, коснулась кончиков волос. Перед черно-красным зрачком из зеркала застыла фигура женщины, словно статуя, искусно созданная из черного мрамора.
— Не нужно заставлять ждать Великую Нерождённую. Поторопись!
После этого чернота спала с женского тела клубами зловонного дыма. Женщина упала на каменистый пол, её рот открывался как у рыбы, выброшенной на берег безжалостным приливом. Зрачок исчез в зеркале, а дым понемногу втянулся в каменную чашу.
Женщина заставила себя подняться. Ухватилась за каменную чашу, с трудом выпрямилась и посмотрела в зеркальную поверхность.
— Я всё сделаю, Повелитель! Госпожа Великая Нерождённая будет довольна… Она получит много еды… Она получит все души этого мира…
* * *
— Господин Годунов, позволите поздравить вас с победой? — на выходе из училища нас догнал весёлый голос Ирины Николаевны Карамзиной.
— Да что вы, ну какая победа? — оглянулся на предмет своего воздыхания Борис. — Я всего лишь воспользовался тактикой господина Романова. Неважно как, но главное — победить!
Вот же стервец! Специально так громко сказал, чтобы впереди идущие Бельский и Романов обязательно услышали. До моих ушей донесся скрип зубов. Интересно — эти двое стерли свои клыки до основания или всё-таки оставили что-нибудь на гранит науки?
— Но тем не менее, благодаря вашей победе результат сместился в пользу царевича, — подхватила Бесстужева.
— Победа не главное для ведаря, — улыбнулся я, вспомнив кодекс. — Главное — постоянное желание побеждать!
— Красиво сказано, — подхватила Карамзина. — Это что за цитата?
— Это наставление из «Кодекса ведаря», — улыбнулся я в ответ. — Очень хорошая книга. Только не для общего пользования.
— Но вы так свободно рассказываете нам об этом, — хихикнула княжна Бесстужева. — Ведарская Община не накажет вас за разглашение тайны?
— Ну, вы же никому об этом не расскажете? — поддержал я игривый тон.
— А что будет, если расскажу? Накажете меня? — подняла бровь Екатерина Семёновна.
Я замешкался с ответом. Слишком уж фривольным был тон княжны, чтобы отвечать на него также. Одно дело, если встретиться в бане наедине, а другое дело среди идущих с тренировки жильцов. Слухи и сплетни среди аристократии разносятся со скоростью полёта молнии.
— Чего же вы задумались, господин Рюрикович? — улыбнулась идущая за нами Марфа Васильевна. — Думаете — наказать или нет княжну Бесстужеву?
— Думаю, как ответить так, чтобы не обидеть и не разочаровать собеседницу, — ответил я и вспомнил симпатичную наемницу из Ночных Ножей, которую с таким аппетитом схрумкал мой тотемный зверь. — Я вообще не бью женщин за пределами дуэльного круга. Но, это если они не нападают на меня и не хотят лишить жизни.
— В таком случае, я никогда не буду нападать на вас за пределами дуэльного круга, — кивнула Марфа Васильевна.
— А вот я бы напала на кое-кого, кто имеет неосторожность вступать без разрешения в чужой разговор, — буркнула Бесстужева.
Собакина в ответ только мило улыбнулась:
— Всего доброго, друзья. До завтрашнего обучения!
— Всего доброго, госпожа Собакина, — кивнули мы с Годуновым.
Княжны высокомерно промолчали. Собакина подарила мне ещё одну улыбку, а после легкой походкой направилась на стоянку, где возле машин стояла её напарница по поместью, Шуйский и ещё один молодой человек, напарник Шуйского. Ивану Петровичу не понравилось, как Собакина прощалась с нами, поэтому он хмурым взглядом следил за её приближением.
— Господа, а не восполнить ли нам потраченные калории? — подал голос Годунов. — Заодно обмоем мой триумф!
— А что? Неплохая идея! — поддержала его Карамзина. — Я жутко проголодалась. Прямо слона бы съела, вместе с хоботом!