Граф

– Ваше сиятельство, мне кажется, вы не вполне осознаете свое положение. То, что вы не боитесь смерти, я уже понял. Как и то, что вас не особенно беспокоит, что в случае вашей смерти умрут и все ваши рыцари. Ведь это их обязанность – отдать жизнь за своего сеньора. Лучше бы на поле боя, а не в вонючем подвале, но это не важно. И не надейтесь, что подымется шум. Все вы умрете от полученных в сражении ран. Бывает. Но вы подумайте о другом. Я ведь после этого пройдусь по вашему графству огнем и мечом. Все, что горит, сожгу. Крестьян уведу к себе. Ремесленников тоже. Останется только выжженная земля, которую некому защищать. На своего брата Адольфа не надейтесь – его сейчас с одной стороны колотит мой Курт, а с другой поджимает архиепископ Кельнский. Ему бы самому отбиться и не потерять свое графство.
А вот поживиться за счет вашего разоренного графства желающие найдутся, сами понимаете. Все ваши соседи слетятся. Я тоже под шумок откушу кусочек. Думаю, особо возражать никто не будет. Так что я все равно останусь в прибытке. А вот ваше графство существовать перестанет. У вас ведь такие замечательные соседи и так вас любят… Особенно архиепископ Кельна, с которым вы уже второй год воюете. Да и остальные не откажутся от бесхозной земли. И на ваше завещание им плевать. И император ничего сделать не сможет. Да и не будет. Зачем ему это? Ссориться с курфюрстами из-за одного раздерганного графства? Нет, не будет. Подумайте об этом, ваше сиятельство. Хорошо подумайте. А я после обеда зайду узнать, что вы надумали.
И я ушел. Собственно, я уже успокоился. Зря я, конечно, вспылил, но так даже лучше. Пусть думает, старый пень. Никуда он не денется, согласится. Да, здорово он меня разозлил. Я, конечно, понимаю, что у него за плечами поколений двадцать родовитых предков, а может, и больше, но все равно – нельзя же так. Вон Вильгельм не менее родовитый, да даже и поболее, ведь графство Марк отпочковалось как раз от графства Берг лет триста назад, когда тогдашний граф Берг выделил своему младшему сыну кусок земли. И то со мной он вел себя как с равным. Ну, Вильгельм – рыцарь, а этот козел – просто старый зазвездившийся интриган. Грохнуть его, что ли? Нет, подожду пока. Пригодится еще. Но жалости к нему у меня уже никакой нет. Придет время, грохну без раздумий. Хотя что я комплексую? Подумаешь, не понравилось ему, как на него посмотрели… А как ему на меня смотреть? Ведь я, по их понятиям, на своего благодетеля и сюзерена руку поднял. Ведь именно его предок, лет четыреста назад, моему предку выделил это баронство.
Не просто так, конечно, а за какой-то подвиг. Что за героический поступок совершил мой предок, тогда бедный рыцарь на службе у графа, не знаю. Записей никто не вел, а из семейных преданий следует, что он спас от неминуемой гибели и тогдашнего графа, и всю его семью, и все графство в придачу. Сказка, конечно. Ну, это дела былые, но баронство он получил именно из рук графа Марк, вернее, тогда еще графа Берг, но ведь предок все равно его. А теперь потомок того бедного рыцаря мало того что послал своего сеньора куда подальше, так еще и накостылял ему как следует. Вот граф и злится. То, что по-другому поступить я просто не мог, его не интересует. Я как верный вассал должен был с радостью сдохнуть по желанию своего сеньора. Это было бы благородно, по-рыцарски. Да, неважный из меня рыцарь получился. Ну уж какой есть.
После обеда часик посидел и поболтал с Ами и отправился опять к графу. Тот проникся и против усыновления особо не возражал. Хотя рожу так кривил, что хотелось по этой роже двинуть чем-нибудь тяжелым. А вот земли мне дарить отказался. Я, оказывается, и так у него уже три баронства отобрал. Это включая и мое тоже. Ну ни фига себе! С полчаса ему объяснял, что без подаренных земель мне это усыновление даром не нужно. С трудом, но убедил. Но смог выбить из него только три маленьких баронства вверх по Волме и Эннепе. Вот ведь старый сквалыга! Но зато мне отходил неплохой городок Швельм. Тысяч так на пять-шесть жителей. Правда, город Бреккерфельд мне уже не достался. Жаль. Ну и ладно. Тем более что Бреккерфельд – свободный город, и головной боли с ним не оберешься. Пусть сам граф с ним возится. Хотя я бы их свободы быстренько прикрыл.
 
На следующий день, с утра, отправились в город. Фон Марка везли в возке. Взяли и нескольких его рыцарей, что поцелее. Пришлось возвращать им доспехи и выделять коней. Ладно, пусть подавятся.
Процесс усыновления провели в городском соборе. Свидетелями выступили мои рыцари и рыцари фон Марка. Для того их и брали с собой. Ну и главный свидетель – это, конечно, отец Бенедикт и еще пара святош. Оформили все на бумаге с кучей подписей и печатей. Потом граф подарил мне пять баронств. Именно пять – два баронства, что я ранее прибрал, тоже учли. Ну и официально освободил меня от вассальной клятвы. Хотя я ее и не давал, но мои предки-то являлись вассалами фон Марков, вот он мой род от этой клятвы и освободил. И опять куча бумаг с подписями и печатями.
Вот и все. Теперь я граф Леонхард фон Линдендорф унд фон Марк. Это уже серьезно. Я теперь сравнялся с настоящими аристократами империи. Чисто номинально, но все-таки. Хорошо это или плохо? А фиг его знает. Как к этому относиться? Ну, я как Лео, в связи со своим церковным будущим, относился к этому совершенно наплевательски. Я прежний – тем более. Так что для меня ничего, в общем, и не изменилось. Другое дело, поможет ли мне это в будущем, даст ли какие преференции? Тоже непонятно. Но то, что все мои территориальные приобретения носят теперь законный характер – уже хорошо. Так что все я сделал правильно. А что это принесет – время покажет.
  
Глава 4
 
Вернувшись в замок, никаких торжеств устраивать не стали. Мне на новую приставку к имени было наплевать. Тем более что добиться всего, чего хотелось, у меня не получилось. Пожадничал названый папаша. Мало того, он еще стал требовать, чтобы я освободил уже захваченные земли фон Клеве. Но тут уж он обломился. Хотя и мне уступить все же пришлось. Я обещал ему, что оставлю себе только земли до реки Липпе по правому берегу Рейна. И то лишь в том случае, если фон Клеве мне эти земли подарит официально как родственнику. В противном случае заберу все земли по правому берегу Рейна. До самого Гельдерна. И чем быстрее фон Клеве пришлет бумаги на мои земли, тем лучше для него. Потому что если я укреплюсь на всех захваченных землях, то хрен я их потом кому отдам. Так что пусть «папаша» пишет письма своему братцу и побыстрее их ему отправляет. С транспортом я, так уж и быть, помогу, отвезу гонца на своем корабле до самого Клеве. Фон Марк зубами, конечно, поскрипел, но согласился. А куда деваться? Так что гонца отправили в этот же день.
Ну а граф засобирался домой. Даже несмотря на свое не очень здоровое состояние. А я и не возражал. Честно говоря, он со своим постоянным брюзжанием мне чертовски надоел. Так что на следующий день мы проводили графа со всеми его оставшимися в живых воинами в Хаттинген и помогли переправиться на другой берег реки. Все доспехи и коней пришлось вернуть. Не совсем все, конечно, а только тем, кто уезжал. А уезжали все. Даже те, кто не мог передвигаться самостоятельно, пожелали уехать. Пришлось выделить им несколько возков. Ну и ладно, не обеднею. Граф, по-моему, до конца не верил, что я его отпущу, и постоянно находился в напряжении. И только уже когда его перенесли в лодку, графа немного отпустило, и он улыбнулся. Во всяком случае, постарался улыбнуться. Но ничего не сказал. Даже не попрощался. Да и хрен с ним.
Наконец-то я избавился от этих «понаехавших». А то они совсем обнаглели. Особенно в последний вечер, когда из пленных вдруг превратились в гостей. И вроде не очень-то и перепились – я им выкатил всего один бочонок вина. Это на двадцать три человека – всего-то по паре кубков каждому. Для них это, считай, и ничего. Но безобразничали, как перепившиеся наемники. Приставали к служанкам, задирали кирасир и мушкетеров, требовали предоставить им соответствующее их статусу жилье. И ведь видели же, что все комнаты в замке заняты женщинами и детьми – по их, кстати, вине, но все равно скандалили. Чего хотели добиться? На поединок спровоцировать? Так среди них ни одного полностью здорового не было. Даже я, с моими невеликими умениями, справился бы с любым. И только после того, как я предупредил «папашу», что в моем графстве во время войны любые поединки запрещены, и наказание за это одно – повешение, они немного угомонились. Но, чувствую, до конца они не угомонятся. Придется с ними еще встретиться. Ну ничего, приходите. В следующий раз пленных мы брать не будем. В общем, публика очень неприятная. Но теперь все позади и можно наконец вздохнуть свободно.